При организации лётного переучивания использовался опыт истребительной авиации ПВО, перевооружавшейся раньше. По мере возможностей у них заимствовали учебные пособия, приглашали преподавателей, договаривались об использовании на период переучивания аэродромов, пригодных для полётов реактивных истребителей.
Вопреки обыкновению, первым к переучиванию в сентябре 1949 г. приступил лётный и инженерно-технический состав ВМАУ им. Сталина в Ейске. Через год сюда начали поступать самолёты в заводской упаковке. Их сборкой руководил старший инженер училища инженер-полковник И. Ф. Минкин и старший инженер полка подполковник авиационно-технической службы П.П. Антошкин (такое воинское звание присваивалось в этот период офицерам со средним техническим образованием. Для них были введены специальные узкие погоны).
Для облёта собранных самолётов в Ейск прибыл ранее переучившийся старший инспектор-лётчик боевой подготовки авиации ВМС подполковник Б.Н. Бабаев.
Первым из руководства училища получил допуск к самостоятельным полётам зам. начальника училища по лётной подготовке полковник А.И. Азевич и старший инспектор-лётчик училища майор И. М. Лукин. Они вылетели самостоятельно но самолёте МиГ-15 осенним утром 6 октября 1950 г.
С начала следующего года круг переучившихся расширился, его пополнили майоры Д.И. Богданов, Н.Ф. Мясников; А.Н. Николаенко, капитан Трахтенгерц и др. Это позволило уже с середины года приступить к обучению так называемого переменного состава курсантов-лётчиков. Обучение их заняло год, а в 1953 г. подготовкой на МиГ-15 занимались уже все три авиационных полка училища.
Учебные «спарки» УР-63
МиГ-17 авиации ВМС
Командование авиации ЧФ нашло возможным использовать выгоды соседства и теоретическое и практическое переучивание первых групп организовало на аэродроме истребительной авиации ПВО страны Бельбек. Первые полёты переучивающиеся выполняли на учебно-тренировочных самолётах Як-17УТИ с ТРД типа РД-10. Налёт на лётчика на этом типе самолёта не превышал 2,5 ч. Последующие полёты на самолётах МиГ-15 (с двигателем РД-45Ф) выполнялись на аэродромах базирования переучивающихся частей.
Лётчики, получившие разрешение на самостоятельный вылет, как правило, выполняли его в тот же день по отработанной методике, направленной на снижение эмоциональной нагрузки, чтобы снизить вероятность ошибочных действий. Практически это выглядело так.
После взлёта лётчик выполнял полёт по прямоугольному маршруту (по кругу) на высоте 800 м (в зависимости от минимальной безопасной высоты в районе аэродрома). После четвёртого разворота, не снижаясь, самолёт проходил по оси ВПП, на втором заходе после выхода на посадочный курс самолёт снижался до 400 м с выпуском закрылков и последующим уходом на второй круг. И наконец, производился обычный полёт по кругу с посадкой. В первом самостоятельном полёте шасси обычно не убирались из опасения, что они могут быть не выпущены. Несмотря на то, что внимания в первых полётах летчикам еще не хватало, их приучали ориентироваться относительно дальнего привода по показаниям такого непривычного для них автоматического радиокомпаса.
Несколько иным был подход к переучиванию в авиации ТОФ. Естественным желанием было избавиться в первую очередь от наиболее устаревшей техники, и в конце 1950 г. приступили к переучиванию полка, летавшего на Як-9. Так как в авиации имелись хорошо сохранившиеся самолёты, полученные по ленд-лизу, решили для знакомства с особенностями руления, взлёта и посадки самолётов с передней опорой шасси использовать самолёты УР- 63 (учебный самолёт "Кингкобра"). Чтобы исключить необходимость изучения лётчиками материальной части самолёта и двигателя, все полёты выполнялись с инструктором. Доклады в воздухе, которых хватало с избытком, производились применительно к полёту на МиГ-15. Перед допуском к самостоятельному вылету на МиГ-15 лётчики
получали 6-12 провозных полётов на УР-63. За 40 дней на двух самолётах УР-63 провезли и допустили к самостоятельным полётам на МиГ-15 36 лётчиков.
Своими впечатлениями о первом самостоятельном вылете на МиГ-15 поделился генерал-майор авиации А.А. Мироненко, впоследствии командующий авиацией ВМФ. "Первая тренировочная пробежка до заданной скорости и возвращение на линию старта создавали впечатление выполненного полёта, и я пошёл на действительный взлёт. Едва оторвался от земли, глянул на указатель высоты и удивился – там уже 1600 м. Уменьшил режим работы двигателя и снизился до 1000 м. На этой высоте я выполнил, как и требовалось, три захода со снижением на посадку и проходом на повторный круг. В четвёртом заходе я произвёл первую на этом самолёте посадку вполне благополучно".
Следует отдать должное штабу авиации ВМС, который не только контролировал выполнение плана переучивания, но и оказывал во многих вопросах посильную помощь, оперативно анализируя недостатки и направляя в ВВС флотов информационные материалы. Основное внимание, естественно, уделялось анализу ошибок, выпускались специальные оперативные бюллетени.
Практика первых полётов позволила выработать и ряд рекомендаций по техническому обслуживанию реактивных самолётов, особенно при интенсивных полётах, связанных со взлётом и посадкой. В первую очередь возникла необходимость контроля состояния колёс (нет ли повреждений корда ) и степени нагрева тормозных барабанов колёс. Площадки, на которых производилась проба двигателей, приходилось тщательно очищать от пыли, а в летнее время периодически поливать водой. Находиться перед самолётом с работающим двигателем на расстоянии 10-15 м представлялось столь же опасным, как и сзади. Неоднократно "очевидцы" рассказывали страшные истории, как на их глазах затащило человека в воздухозаборник двигателя, и каждый раз по какой-то необъяснимой причине (по-видимому, не обходилось без нечистой силы) очередной жертвой ненасытного двигателя оказывался политработник или представитель особого отдела. Всё зависело от обстановки, уровня фантазии и искусства рассказчика.
С начала поступления реактивных самолётов прошло относительно немного времени, гарнизоны морской авиации стали постепенно привыкать к непривычному рёву реактивных двигателей, вестников очередного этапа развития авиации, знаменующего переход в новое качество. В части истребительной авиации поставлялись в основном самолёты МиГ-15бис, серийное производство которых началось в 1949 г.
МиГ- 15УТИ
Одними из первых но самолётах МиГ-15 переучились А. А. Мироненко, A.Н. Томашевский, А.С. Епишин, B.П. Логунов и др.
Лётчиков, переучивающихся на самолёт МиГ-15, поражал непривычный для отечественных самолётов дизайн кабины, отсутствие шумов от двигателя, стабильные показания приборов его контроля, надёжная радиосвязь между самолётами и с командными пунктами, обеспечиваемая радиостанциями, работающими в диапазоне УКВ, и др.
Самолёт МиГ-15бис имел ряд особенностей, свойственных субзвуковым ЛА. Это прежде всего относилось к ограничению скорости полёта предельным значением числа М, о существовании которого многие лётчики ранее и не подозревали. Если отношение скорости полёта к скорости звука приближалось к 0,88, то на любой высоте самолёт вел себя "не по правилам" – при даче ноги кренился в противоположную сторону. Появилось понятие "валёжка"; существенно затруднялась визуальная пространственная ориентировка на фигурах высшего пилотажа ввиду заднего расположения крыльев (чтобы увидеть крылья, следовало поворачивать голову вправо и влево на 120 град); при вводе в вертикальные фигуры на рулях высоты ощущались значительные нагрузки, достигавшие 15-18 кгс, изменявшиеся в зависимости от скорости полёта; большая тяговооружённость (отношение силы тяги двигателя к взлётному весу самолёта) заставляла действовать с осторожностью, увлекшись можно было набрать большую высоту; значительная инертность самолёта приводила к существенной потере высоты на нисходящих траекториях фигур пилотажа; разгон скорости или гашение её следовало производить не в горизонтальном полёте, а на снижении или на горке.
Шасси МиГ-15 с передней опорой существенно упростило технику выполнения взлёта и посадки, но только при правильном их выполнении. Стоило подойти на посадку на повышенной скорости, допустить высокое выравнивание перед приземлением, не полностью выпустить посадочные щитки, посадить самолёт на три точки с добором ручки в момент касания ВПП, попытаться "приткнуть" самолёт (из опасения большого перелёта), и он показывал свой нрав – неизбежен был "козёл".
Как МиГ-15, так и последовавший за ним МиГ-17 имели исключительную предрасположенность к прогрессирующим "козлам". Особенность их состояла в том, что если повторное приземление не смягчалось соразмерным взятием ручки управления "на себя", то неминуем был очередной "козёл" высотой 1,5-2 м, а после третьего высота подпрыгивания достигала 4-5 м. В наихудшем варианте самолёт мог свалиться на крыло из-за потери скорости, и, как следствие, это заканчивалось его поломкой или аварией. Нередкими были случаи касания ВПП стволами пушек. Особую опасность это представляло при полётах с аэродромов, имевших покрытие из перфорированных металлических полос. Случалось, ствол пушки цеплялся за отверстие в полосе, пушки срывались с лафета, смещались назад и пробивали топливный бак со всеми вытекающими отсюда последствиями. Часто это заканчивалось пожаром.
Не меньшую опасность представлял уход на второй круг с "козла". Нервы некоторых лётчиков не выдерживали и они, видя, что расстояние от ВПП увеличивается, несмотря на категорические запреты и невысокую приёмистость двигателя, переводили рычаг РУД на взлётный режим и под аккомпанемент взвизгнувшего от подобного нахальства компрессора ухитрялись уйти на второй круг.
С появлением реактивных самолётов пришлось принимать радикальные меры по упорядочению движения личного состава и техники на аэродроме.
О халатном отношении к этому свидетельствует трагический случай, имевший место на аэродроме Рогачёво (Новая Земля). А произошло следующее.