Над европейскими полями сражений продолжается упорное противостояние английских, французских и германских летчиков. Их боевые действия, в отличие от наземных войск, не прекращаются практически ни на день.
6 апреля — Удет: «Я сбиваю еще одного. „Сопвич Ке-мел“, я выхватил его из середины вражеского строя. Это моя двадцать четвертая победа. Когда я приземляюсь, боль такая сильная, что я еле-еле могу ходить. Рихтгофен стоит на летном поле и я, спотыкаясь и не отдавая ему честь, бреду мимо него в сторону бараков...
У нас на аэродроме только фельдшер. Доктор нам еще не положен. Фельдшер — приятный, грузноватый парень, но я не очень верю в его медицинские познания. Он так ковыряет в моих ушах своими инструментами, что мне начинает казаться, будто он решил просверлить мне череп.
— Там внутри все заполнено гноем, — произносит он, наконец.
Дверь открывается и входит капитан:
— Удет, что с тобой? — спрашивает он.
Фельдшер объясняет. Капитан хлопает меня по плечу:
— Готовься к поездке на лечение.
Я протестую:
— Может быть, это пройдет?
Но он прерывает меня:
— Ты уезжаешь завтра. Дома пройдет быстрее...
Нужно привыкнуть к тому факту, что его одобрение всегда происходит в сухой манере, без малейшего следа сантиментов. Он служит отечеству всеми фибрами своей души и ожидает того же самого от своих летчиков. Он судит людей по тому, что им удается достичь и также, возможно, по их товарищеским качествам. Того, кто оправдывает его надежды, он всячески поддерживает. Того, кто не может их оправдать, он отчисляет, не моргнув глазом. Тот, кто демонстрирует во время вылазки равнодушие, должен покинуть группу — в тот же самый день. Конечно, Рихтгофен ест, пьет и спит, как любой из нас. Но он делает это только для того, чтобы сражаться. Когда есть опасность, что запасы еды подойдут к концу, он посылает Боденшатца, своего образцового адъютанта в тыл... чтобы тот реквизировал все, что требуется. Для этого случая Боденшатц берет с собой коллекцию фотографий Рихтгофена с его автографом: „На память моему уважаемому боевому товарищу../4 Эти фотографии чрезвычайно высоко ценятся у тыловых снабженцев. Дома, в какой-нибудь пивной, они способны вызвать почтительную тишину у всех сидящих за столом. А в группе Рихтгофена никогда не кончаются запасы сосисок и ветчины».
7 апреля — Немецкий цеппелин L-59 сбросил бомбу в 14 тыс. фунтов на Неаполь. Погибло 22 человека.
Удет: «Мне трудно покидать мою новую эскадрилью и прерывать череду успехов. Манфред фон Рихтгофен тоже это знает, потому что мы все в той или иной степени верим в закон черно-белого, когда период удач сменяется неудачами. На следующее утро он сам ведет меня к двухместному самолету. Он стоит на поле и машет мне вслед фуражкой. Его белокурые волосы блестят на солнце».
Гинденбург: «В годовщину большого кризиса у Арраса наши войска, готовые к бою, снялись со своих заболоченных позиций на фронте Лис от Армантьера до Ла-Бассе...
Под прикрытием огня нашей артиллерии и аэропланов... маленькими группами и редкими колоннами переходили вброд болота, пробирались между глубокими, заполненными водой воронками...»
Поддержкой нового удара должно было служить удержание амьенского выступа, образовавшегося в результате предыдущего наступления в Пикардии.
9 апреля — На рассвете войска 6-й германской армии атаковали англичан на 16-км участке фронта между Арман-тьером и каналом Ла-Бассе. После полудня удар был распространен еще на несколько километров к северу. В первые дни наступление германцев развивалось успешно.
Истребительная группа «Аистов» вновь переменила место своей стоянки, перебравшись поближе к новому очагу военных действий. В одной из палаток группы, как обычно, был размещен разведотдел (Bureau de renseignements); все стены палатки были увешаны разноцветными картами и всевозможными распоряжениями. Эта палатка представляла собой едва ли не сердце эскадрильи.
В палатке разведотдела висел, например, такой приказ: «О времени вылета патрулей предписывается телефонировать за 45 минут до начала вылета во все три сектора; сектора надо запросить: имеют ли они самолеты в воздухе или, если они только что вылетели, — то в котором именно часу, с каким заданием и на какой высоте они будут держаться...»
Висела также памятка для летчиков, сбивших в воздушном бою самолет противника: «...чтобы победа была зарегистрирована официально летчику необходимо указать:
1) Точное время сбитая противника;
2) Место падения сбитого самолета или проекцию падения самолета на данную местность;
3) Условия и обстановку сбития самолета;
4) Систему сбитого самолета;
5) Самолеты, замеченные во время воздушного боя».
10 апреля — Начала наступление в поддержку 6-й армии 4-я германская армия на 7-км участке фронта от Арман-тьера до Мессин. Германцам в отдельных местах в первые же дни наступления удается отбросить англичан на 10 км.
На помощь англичанам спешно перебрасываются французские дивизии.
Рикенбекер: «Внезапно прибыло вооружение! Всевозможное великолепное новенькое снаряжение буквально посыпалось на нас. Инструменты для аэропланов, теплые костюмы для пилотов, дополнительные запчасти для машин. И в это же время глупых новичков из 95-й эскадрильи... отправили обратно в школу Казо, тогда как старой
94-й, избранной судьбой стать лучшей американской эскадрильей по числу побед, было приказано оставить аэродром в Эпье и переместиться на северо-восток к Тулю. 10 апреля 1918 года мы вылетели на наших „Ньюпорах“163 к старому аэродрому на восток от Туля, который уже был подготовлен французами. Амуниция, кровати, посуда, масло, бензин и все бесчисленные личные принадлежности авиационного лагеря следовали за нами на грузовиках».
11 апреля — Рикенбекер: «Пару дней мы были заняты обустройством и изучением карты нашего сектора. Мы находились в двух милях к востоку от Туля — одного из наиболее важных транспортных узлов по эту сторону линии фронта, который враг практически ежедневно пытался сокрушить при помощи авиационных бомб. Мы располагались в неполных 18 милях от линии фронта посреди холмистой местности, покрытой густыми лесами.
Когда мы узнали, что нашей любимой эскадрилье предназначено стать первым формированием, сражающимся за Америку, вопрос о нашем обозначении и соответствующих опознавательных знаках приобрел первостепенное значение. Во время пребывания в Туле, мы занимались покраской наших машин в красный, белый и синий цвета государственной принадлежности164 и нанесением личных эмблем, чтобы наши самолеты были полностью готовы к первому боевому вылету. И тут мы решили обзавестись отличительным знаком нашей эскадрильи!
Майор Хаффер предложил изображение звездно-полосатого цилиндра дядюшки Сэма. А наш офицер медицинской службы — лейтенант Уолтерс из Питтсбурга, штат Пенсильвания, поднял всем настроение, придумав „Цилиндр-в-коль-це“. Все это было немедленно принято и на следующий день изображено лейтенантом Джоном Вентвортом из Чикаго, чтобы вскоре увенчать символы дерзкого вызова, нанесенные на бортах наших машин. Таким образом, Туль стал свидетелем рождения первой американской истребительной эскадрильи. Именно с этого аэродрома за последующие 30 дней я совершил вылеты, в которых одержал первые пять побед».
12 апреля — в ночь 2 немецких самолета бомбили Париж; французские зенитчики выпустили 1268 снарядов и не добились успеха.
13 апреля — Рикенбекер: «Вечером мы были обрадованы появлением на новой доске оперативной информации первого боевого приказа от командира американской эскадрильи американским пилотам. Скупыми фразами он сообщал, что капитан Петерсон, лейтенант Рид Чемберс и лейтенант Рикенбекер вылетают на патрулирование над линией фронта в шесть часов утра следующего дня. Полет на высоте 16 ООО футов, зона патрулирования от Поит-а-Мус-сона до Сен-Мийеля, возвращение в восемь часов. Возглавить патруль предстояло капитану Петерсону.
В 20-ти милях строго на север от Понт-а-Муссона расположен Мец. В окрестностях Меца находятся логова немецких бомбардировщиков и истребителей, откуда они и вылетают к позициям, которые нам приказано патрулировать. И когда погода позволяла поднимать в воздух аэропланы, в секторе между Понт-а-Муссоном и Сен-Мийелем разворачивалась бурная воздушная активность».
14 апреля — Имея на вооружении аэропланы «Ныопор-28», первая американская истребительная эскадрилья вступила в бой, и первый лейтенант Дуглас Кэмпбелл, а затем второй лейтенант Алан Винслоу сбили «Пфальц D-IIIa» и «Альбатрос D-Va». В этой эскадрилье начал свою боевую карьеру самый результативный американский летчик Рикенбекер.
Рикенбекер: «Срочно! Два аэроплана бошей замечены над Фугом. Выслать дежурное звено!»
Практически в то же мгновение стало слышно, как две машины покидают поле. Это были Кэмпбелл и Винслоу, целое утро ожидавшие шанса, который, казалось, им уже не выпадет. Я побежал к ангарам, но, прежде чем я оказался на поле, меня перехватил рядовой, сказав, что на наш аэродром только что упал горящий немецкий самолет!
Это было правдой. С того места, где я стоял, виднелись языки пламени. Еще не добравшись до места падения, я обратил внимание на пронзительные крики. Обернувшись, я увидел, как другая немецкая машина вонзилась носом в землю на расстоянии, не превышавшем пятисот ярдов. Первый самолет поджег Алан Винслоу через три минуты после того, как поднялся в воздух. Второго прижал к земле Дуглас Кэмпбелл; машина разбилась в дымке, прежде чем пилот заметил опасность. Это были первые немецкие аэропланы, сбитые американской эскадрильей буквально на пороге нашего аэродрома в день открытия боевых действий».
20 апреля — Манфред фон Рихтгофен сбил свою 80-ю жертву — 19-летнего летчика из Родезии лейтенанта Льюиса и взял его в плен.