Летчик полетел над колонной для уточнения численности, однако немецкая батарея очень быстро развернулась и открыла по нему прицельный и довольно точный огонь, в результате чего одним из осколков был выведен из строя мотор.
Самолет находился на высоте 2500 м, до русских позиций было около 35 км. На счастье русских авиаторов в их сторону дул довольно сильный ветер, и пилоту удалось дотянуть до своих окопов.
Оба летчика были немедленно доставлены в штаб корпуса 13-й армии.
Движение германских войск к Влодаве оказалось совершенно неожиданным для русского командования. Русские войска не располагали даже достаточными резервами на этом участке, способными помешать переправе германских войск.
По всем расчетам германцы должны были начать переправу на следующий день на рассвете. Нужно было принимать срочные меры.
К этому дню из трех авиаотрядов на этом участке фронта остался всего один 31-й корпусной авиаотряд 3-й армии, в котором оказалось на данный момент лишь пять исправных самолетов и 250 пудов (4 т) бомб. Было решено использовать полностью все имеющиеся средства. К Влодаве была срочно направлена 1-я гвардейская дивизия — единственный армейский резерв. Самолеты должны были присоединиться к действиям дивизионной артиллерии после того как германские войска наведут мосты и часть их успеет переправиться. Пехота 1-й гвардейской дивизии, при поддержке артиллерии и авиации, должна была ударить по успевшим переправиться германским войскам.
АВГУСТ
1 августа — В 6 часов утра все пять русских самолетов, взяв на борт по 5 пудов (80 кг) бомб каждый, вылетели в направлении Влодавы. Подлетая к предполагаемому месту переправы, летчики и в самом деле увидели, что понтоны наведены и часть германских войск уже находится на русской стороне реки. Дождавшись общего сигнала начала боевых действий со стороны дивизионной артиллерии, все пять самолетов по знаку ведущего снизились на высоту 250 м и атаковали наведенные мосты пулеметным огнем и бомбами. Растратив боезапас, самолеты вернулись на аэродром, заправились, зарядили пулеметы, вновь взяли по 5 пудов бомб и вылетели к Влодаве. В течение дня летчики произвели по шесть боевых вылетов, атакуя с низких высот (30-50 м) германские войска на переправах через р. Западный Буг. Всего за этот и следующий день русскими авиаторами было сброшено на переправы около 4 т бомб и израсходовано около 3 тыс. патронов. На следующий день германцы ввели в бой основные силы, но им так и не удалось овладеть переправой. Пулеметный огонь с аэропланов и бомбовые удары по наведенным мостам совместно с действиями артиллерии и пехоты 1-й гвардейской дивизии вынудили германцев отказаться от форсирования реки и перейти к обороне. Эти действия русских авиаторов являются одним из первых случаев целенаправленного применения авиации против пехоты противника на поле боя. Вскоре после этого действия русских авиаторов против наземных сил становятся регулярной практикой. Летчики нападали на противника в прифронтовом тылу, на марше и в местах сосредоточения, рассеивая их пулеметным огнем и осколочными бомбами. Так зарождалась штурмовая авиация.
Продвижение германских войск в районе Влодавы застопорилось. Тем не менее, в первых числах августа русскими войсками была оставлена Варшава, 19 августа сдалась крепость Новогеоргиевск, 22 августа — крепость Ковно. К 30 августа русские войска отходят на линию Гродно — Свис-лочь — Пружаны — верховье р. Ясельда.
Что касается оставления русскими Новогеоргиевска, то в связи с этим следует упомянуть об одном любопытном эпизоде. Вообще свободные полеты неуправляемых аэростатов в Первую мировую войну практически не применялись. Несколько случаев, имевших место в этом году, окончательно сделали для всех ясным полную непригодность в военных условиях подобного вида передвижения по воздуху Австрийцы накануне сдачи одной из своих крепостей ночью вылетели на воздушном шаре со всеми знаменами, документами и ключами от крепости. Однако ветер отнес их к Бресту, где они со всем своим грузом были взяты после приземления в плен.
Русские, при оставлении Новогеоргиевска, учли этот опыт и эвакуировали документы самолетом.
Если союзники все продолжают искать средства прорыва позиционной обороны, то Германия, вероятно, благодаря более тесному контакту с русскими, успешно использует авиацию в деле взятия укрепленных мест противника.
1 августа — 51-й пехотный прусский полк прорывает предмостные укрепления Ивангорода; штурм предмостных укреплений был произведен согласно плану, разработанному на основании данных фотосъемок разведки, произведенной 64-м авиаотрядом. Вслед за этим была произведена интенсивная бомбардировка с воздуха русских штабов, вокзалов, аэродромов и артиллерийских батарей для взятия Брест-Литовска. В эти дни здесь летал на разведку в качестве наблюдателя Рихтгофен.
Рихтгофен: «Мы решили поменять место посадки и ис-калит на какой луг сядем. Отыскивая поляну получше, чтобы не травмировать машину, полетели в направлении Брест-Литовска. Русские повсюду отступали. Вся местность горела. Это была захватывающая дух прекрасная картина! Мы решили проследить направление вражеских колонн и для этого полетели над горящим городом Вишнице. Гигантское облако дыма на высоте 6000 футов позволяло нам все же продолжать полет, поскольку для того, чтобы лучше видеть, мы летели на высоте всего 4500 футов92. На секунду Хольк заколебался. Я посоветовал ему облететь облако, что за-няло бы не больше пяти минут. Но Хольк решил поступить совершенно по-иному, ведь опасность всегда привлекала его больше всего на свете. Он решил прорваться через облако! И я тоже пришел в восторг от этой идеи, особенно интересно ее осуществление с таким храбрецом, как Хольк! Но наша любовь к приключениям стоила нам дорого. Как только аэроплан полностью втянулся в дымовое облако, нас закачало. От дыма, выжимавшего из глаз слезы, я ничего не видел. Воздух становился все горячее и горячее, а под нами бушевало только море огня. Неожиданно аэроплан потерял равновесие и стал падать, беспрерывно крутясь. Мне пришлось изо всех сил уцепиться за борта, иначе я просто выпал бы в этот ад. Но в тот же момент я взглянул на Холька и вернул свое мужество, поскольку прочитал на его лице железную уверенность. Правда, я успел еще подумать о том, как глупо будет умереть смертью героя столь бессмысленно.
Потом я спросил Холька, что он думал в тот страшный момент, и он ответил просто — никогда не испытывал более неприятных ощущений.
Мы были приблизительно уже в 1500 футах над горящим городком, но то ли благодаря уменью пилота, то ли благодаря Высшей Воле, то ли и тому и другому вместе взятым, аэроплан внезапно вынырнул из дымного облака. Наш славный „Альбатрос" выправился и снова потянул вперед, как ни в чем не бывало. Но с нас уже хватило приключений, и мы решили не искать новое место посадки, а вернуться на старую и притом как можно быстрее. Мы все еще находились над русской территорией и всего лишь на высоте 1500 футов, как через пять минут я услышал, что Хольк за моей спиной чертыхнулся: „Мотор сдает". А надо сказать, что Хольк понимал в моторах не больше, чем в котлетах из конины, а я и того меньше. Знал я только одно — если мотор заглохнет, нам придется приземлиться у русских. Итак, одна неприятность сменилась другой.
Я убеждал себя, что русские под нами уходят, но поглядев вниз, обнаружил, что они стреляют по нам из пулеметов; выстрелы раздавались, как лопающиеся в огне орехи.
Внезапно мотор заглох вообще — очевидно, в него попали. Мы спускались все ниже и ниже, кое-как протянули над лесом и приземлились на брошенной артиллерийской позиции, которая еще вчера вечером принадлежала русским, как я рапортовал в штаб.
Я сказал об этом Хольку, мы выпрыгнули из аэроплана и попытались скрыться в близлежащем леске, где могли хотя бы как-то защищаться. У меня был пистолет с шестью обоймами, у Холька — ничего.
Остановившись в леске, я вытащил бинокль, увидел бегущего к аэроплану солдата и пришел в ужас от того, что на нем было кепи, а отнюдь не остроконечный шлем. Я был уверен, что это русский. Но когда он подбежал поближе, Хольк закричал от радости, поскольку солдат оказался гренадером прусской гвардии. Оказывается, наши войска снова штурмовали эту позицию на рассвете и смяли сопротивление русских».
Тем временем германские авиаторы продолжали свои безуспешные попытки доставить своим конструкторам трофейного «Муромца», поскольку им также страшно хотелось иметь в своем распоряжении тяжелые многомоторные самолеты.
Три германских «Бранденбурга» пытались сбить над германской территорией «Илью Муромца».
Вражеские зенитные батареи не могли нанести серьезного ущерба «Муромцам», летящим на высоте 3000 м. В то же самое время немецкие истребители предпочитали держаться подальше от хорошовооруженных рыцарей воздуха. Это чувство неуязвимости чуть не привело к трагедии экипаж «ИМ-Киевского». В этот день экипаж решил снять с самолета несколько пулеметов, чтобы увеличить бомбовую загрузку. Три из четырех пулеметов были удалены, и самолет остался вооруженным только скорострельным пулеметом Мадсена и одним карабином.
Из рапорта капитана Горшкова, старшего офицера ЭВК:
«Командующему ЭВК 19 июля 1915 г., рапорт № 125 Влодава.
Настоящим я докладываю о полете „ИМ-Киевского“, состоявшемся в вышеуказанный день.
Члены экипажа: командир корабля, капитан Башко; заместитель командира, лейтенант Смирнов; артиллерийский офицер, штабс-капитан Наумов; механик, лейтенант Лавров.
Загрузка: бензин — 491 кг; масло — 98 кг; десять 16-ти кг бомб; пять 11-ти кг бомб; двенадцать зажигательных бомб; карабин; 260 патронов.
Вес: 1163 кг.
Полетный план: Влодава — р. Буг — восточнее деревни Грабовец — Юнивь — Бельжец — Шебржешин — Красно-став — Холм.
Продолжительность полета: 4 часа, с 4:00 до 8:00 утра.
По данным нашей разведки неподалеку от деревни Гос-тинное были расположены три вражеских батареи, к северу и западу от Юнивь находился вражеский аэродром, с несколькими палаточными ангарами и зенитной батареей. На станции Любух стояли три вражеских поезда из 50 вагонов. К северу от Юнивь находилось почти 400 товарных вагонов. Далее к северу поездов замечено не было. В Шеб-ржешине стоял небольшой поезд из 60 товарных вагонов.