И потому мне ужасно хотелось узнать, как лейтенант Бельке добивается своих побед.
— Скажите, как вам это удается? — наконец спросил я.
Кажется, он очень удивился и рассмеялся, хотя спрашивал я его совершенно серьезно.
— Да это просто, — в конце концов, ответил он. — Я подлетаю совсем близко, хорошенько прицеливаюсь, и он, естественно, падает...»
Заметим, что на этот момент четыре сбитых самолета противника — абсолютный рекорд на всех фронтах. На втором месте, как мы знаем, Гарро и Жильбер по три самолета, на третьем месте Брокар — два самолета. По одному самолету сбили Нестеров, Казаков, Ткачев, Гийнемер и Рихтгофен. Борьба за первенство еще только разгорается, и она вся впереди. И в ближайшее время вперед вырвется француз Гийнемер, который в этот день производит вторую успешную высадку шпиона в глубоком германском тылу.97
Гийнемер: «Второе задание было еще более жуткое, и я поклялся не исполнять больше таких полетов...
Я прибываю к назначенному месту, ставлю мотор на малый газ, чтобы не привлекать внимания немцев, и спускаюсь спиралью. Два поля подо мной: одно — великолепное, настоящее зеленое биллиардное сукно, — как будто магнитом притягивает меня; другое — полное выбоин, изрезанное бороздами... Я не колеблясь выбираю первое и начинаю спускаться. Продолжая планировать, я не могу удержаться от размышления: „Эта почва, зеленеющая и имеющая такой чудесный вид, точно она переоделась в свои праздничные одежды, чтобы принять меня, — не слишком ли она прекрасна для того, чтобы стать гостеприимной?"
Внимание! Гляжу пристально, наблюдаю и что же замечаю: проволочные заграждения, которые коварно пересекают ее. Это была ловушка для пилотов.
Какое счастье, что я оказался недоверчивым. Я быстро даю полный газ и снова поднимаюсь на высоту и... собираюсь спуститься на другой участок... который я только сейчас бранил...
Но он оказался сносным и, несмотря на многие тревожные толчки при посадке, я имел удовольствие убедиться, что ни одна часть моего самолета не была повреждена. Спустя несколько секунд после высадки своего пассажира, я поднялся без помех и полетел к себе. Все кончилось хорошо, но меня бросало в жар. Право, специальное задание очень скверная штука!»
3 октября — Технический комитет ГВТУ под председательством военного инженера генерал-лейтенанта Н. Л. Кир-пичева рассмотрел предложенные Жуковским зажигатель-ньщ бомбы и отметил, что снаряд, разработанный Стечки-ным и Синягиным, «является опасным в обращении, так как его воспламенитель при попадании в него пули может загореться на аэроплане... зажигательный снаряд студента Ми-кулина своему назначению удовлетворяет и может быть допущен на снабжение авиационных частей». (Зажигательный снаряд Стечкина и Синягина состоял из бычьего пузыря, наполненного паклей, бензином и нефтяными остатками.)
Таким образом, зажигательная авиабомба большой мощности была принята на вооружение русских ВВС, однако вопрос зажигательных бомб малого калибра не был решен.
4 октября — Августовские неудачи в Дарданеллах до крайности осложнили политическое положение па Балканах. Вследствие турецкой полупобеды у Сувлы Болгария начала мобилизовывать свою армию. Сербы тщетно просили разрешения напасть на Болгарию, прежде чем она закончит мобилизацию; французская миссия в Софии продолжала переговоры, и сербам в их просьбе было отказано. Благодаря этому Болгария спокойно провела мобилизацию и развернула на сербской границе армию под аккомпанемент заверений о благожелательном нейтралитете.
Русские внесли окончательную ясность, послав 3 октября ультиматум, требовавший в 24-часовой срок удалить из болгарской армии германских и австрийских офицеров и прекратить сосредоточение болгарских войск на сербской границе. Результатом этого ультиматума была выдача 4 октября русскому, английскому и французскому представителям в Софии их паспортов.
5 октября — Немецкий цеппелин разрушил станцию и три дома в Брест-Литовске. В городе начался пожар и распространилась паника.
6 октября — «ИМ-Киевский» совершил пятичасовой полет во вражеский тыл, в окрестности города Шавли, где находился командир германского фронта со своим штабом. Русское воздушное судно появилось над Шавли неожиданно, сбросив бомбы и напугав безмятежно спящий германский штаб, который вскоре сменил свое местоположение.
После усиленной артиллерийской подготовки была предпринята повторная атака французских войск в Шампани. Волны цепей французской пехоты поражались огнем. Французы несли большие потери.
7 октября — Началось наступление центральных держав в Сербию, но наступление болгар еще не начиналось.
11 октября — На стороне Германии вступила в войну Болгария, располагавшая 500-тысячной армией на границе с Сербией. В трудных условиях войны, атакуемая с конца октября по всему фронту 200-тысячная сербская армия не смогла сдержать натиск армий коалиции центральных держав. Потеряв почти половину своего состава, сербская армия была эвакуирована на остров Корфу.
В этом же месяце с высадкой англо-французских дивизий в Салониках по соглашению с правительством Греции образовался Салоникский фронт.
13 октября — Произошел один из самых тяжелых налетов этого года на Британию. К Лондону прорвалось 5 цеппелинов. Было сброшено 189 бомб, погибло 71 человек.
Завершилась наступательная операция англичан в Артуа. Английские войска понесли большие потери, вновь не выполнив поставленных задач.
15 октября — Гамильтон был заменен генералом Монро, которому вместе с тем было поручено представить рапорт о точном состоянии всех фронтов Дарданелл.
Между тем во Франции произошел министерский кризис; ушел в отставку Делькассе — противник Салоникской операции, и французское командование приказало Саррай-лю двинуться в Сербию, как только он получит к этому возможность. Англичане протестовали, настаивая на прямом объявлении войны Болгарии, и прервали с ней сношения, болгарам также была объявлена война со стороны России, Франции и Италии.
18 октября — Три «Муромца», «ИМ-2», «ИМ-5» и «ИМ-9» бомбили железнодорожную станцию Фридрих-штадта, сбросив на противника 48 16-ти кг бомб. Во время этого рейда «ИМ-9» под командованием капитана Р. Л.
Нижевского, сбросил бомбу весом 245 кг, которая одна полностью уничтожила два соседних здания.
Великий князь Александр Михайлович телеграфировал в штаб Верховного главнокомандования: «Наместник Кавказа просит срочно назначить в авиационные отряды опытных наблюдателей. Прошу с вашего фронта одного и сообщить мне фамилию. Ввиду тяжелых условий полетов в горах должен быть легкого веса».
19 октября — Над городом Баусский, в 50 км от линии фронта, все четыре двигателя «ИМ-Киевского» остановились; замерзла вода, попавшая в бензопроводы. Штабс-капитан Башко, пилотировавший «ИМ-Киевский», повернул назад и начал планирование в сторону русских траншей. Два члена экипажа, артиллерийский офицер штабс-капитан Наумов и унтер-офицер А. В. Середницкий, заместитель командира, попытались отогреть замерзшие бензопроводы.
Экипажу с большими трудностями удалось запустить два двигателя, но они работали неустойчиво. Чтобы облегчить самолет, экипаж сбросил не только бомбы, но также пулеметы и боеприпасы к ним. «ИМ-Киевский» с двумя работающими двигателями пролетел над вражескими траншеями на высоте всего 100 м. Немцы заметили неуклюже летящий русский аэроплан и открыли огонь из винтовок и пулеметов. В «ИМ-Киевский» попало более 60 пуль, но большинство из них пробили хвост самолета, что позволило экипажу избежать ранений. Перелетев через линию фронта «ИМ-Киевский» благополучно приземлился на русской территории у города Олаи.
Когда «ИМ-Киевский» приземлился, русские солдаты (сибирские стрелки) бросились к самолету, думая, что это германские шпионы. Несмотря на то, что кто-то из экипажа обнял от радости одного из солдат, те упрямо продолжали считать летчиков германскими шпионами и угрожали застрелить их на месте.
Этот случай свидетельствует о широко распространенной уже к этому моменту практике заброски шпионов в глубокий тыл посредством авиации не только со стороны французов.
20 октября — Наступательная операция французских войск в Шампани завершилась, не принеся французам ожидаемых результатов. Недостатком боевого порядка волнами оказалось то, что наступавшая пехота не могла использовать свои огневые средства (пулеметы и минометы) в полную силу; считалось, что для этого достаточно одной артиллерии.
В обобщенном материале «Опыт сентябрьских боев 1915 г. (особенно боя в Шампани) с точки зрения общей атаки», разосланном 27 декабря 1915 г. в войска главной квартирой западных армий говорилось: «С момента начала атаки артиллерийский огонь вообще стал мало действительным... что останавливало порыв наших войск...»
Таким образом, сражение в Шампани показало всю трудность, если не невозможность захватить одним ударом последовательные укрепленные позиции противника, используя только артиллерию и пехоту
27 октября — Начальник 30-го корпусного авиаотряда Замитан в ответ на телефонограмму авиадарма98 телеграфировал: «специальных прицелов для сбрасывания бомб в отряде не имеется, имеется лишь приспособление для точного определения местонахождения аэроплана по отношению к цели, лучшее приспособление выработано поручиком Шатским, опыты проводились лишь последнее время».
Тем не менее к этому моменту во многих авиаотрядах уже вовсю применялись различные приборы для прицельного бомбометания. Наибольшей популярностью у фронтовых летчиков пользовался прицельный прибор системы штабс-капитана Толмачева. Прибор состоял из специального секундомера со шкалой высот и лампочкой, укрепленного на браслете, который летчик одевал на левую руку, и визирного приспособления примитивного типа в виде четырех шпилек, вбитых в гондолу. Секундомер предназначался для указания момента сбрасывания бомбы после предварительного двукратного визирования на цель. По отзыву комиссии военного ведомства, осматривавшей прицел, секундомерное устройство было «очень компактно, удобно в обращении, хорошо выполнено». Комиссия признала принцип действия прицела теоретически правильным, конструкцию — остроумной, а манипуляции — простыми. Несмотря на то, что Россия располагала в основном устаревшими на данный момент типами самолетов и технически проигрывала по всем параметрам германским машинам, русские авиаторы героически выжимали из своих машин все возможное.