В самом начале молебна я услышал знакомый шум в воздухе и, подняв глаза, увидел на ярко-синем небе совсем низко над собором два вражеских самолета. Быстро оглядев всех стоявших близ меня, я с радостью убедился, что все достойно и спокойно продолжают молиться, нисколько не выражая тревоги. Торжественное пение хора неслось ввысь навстречу врагу. Вдруг раздался сильный взрыв и треск упавшей бомбы. Было очевидно, что она попала в крышу одного из ближайших домов.
Молебен продолжался. Я с гордостью взглянул на группу сестер милосердия: ни одна из них не дрогнула, никакой сумятицы не произошло, все женщины и молодые девушки стояли по-прежнему спокойно. Но к ужасу своему я вдруг заметил, что голос главного священника не только дрожит, но губы его посинели, и он, бледный как полотно, не может продолжать службу. Крест дрожит в его руке, и он едва не падает. Спасли положение второй священник, дьякон и певчие, заглушившие этот позор перед всеми стоявшими несколько дальше. Молебен благополучно окончился. Вражеские самолеты сбросили еще несколько бомб, но попали уже в болото за городом. Наша артиллерия обстреляла их и выпроводила.
После правда мне доложили, что бомба разрушила верхний этаж одного из больших домов, убила и искалечила несколько жильцов...»
27 января — Под давлением командующих армиями и командиров авиаотрядов великий князь Александр Михайлович телеграфировал в Петроград генералу Пневскому: «Настоятельно необходимо скорее выслать приспособления для стрельбы через винт во все отряды с „Моранами“ и для „Ньюпоров“. Все неприятельские аппараты имеют пулеметы и мешают нашей работе».
После этой телеграммы на заводы были командированы представители ГВТУ с заданием всеми средствами ускорить вооружение самолетов.
31 января — До сих пор стояли неблагоприятные для воздушных нападений погодные условия, но с этого дня улучшенные цеппелины снова предприняли свои рейды со смертоносным грузом против Британии. 9 цеппелинов произвели бомбардировку Мидланда. Было сброшено 389 бомб. На обратном пути один из воздушных кораблей рухнул в море; вся его команда из 16 человек погибла.
Из еженедельного иллюстрированного журнала «Вокруг света» № 14, (3 апреля) 1916 г.: «Сама себя раба Божья бьет, коль нечисто жнет.
...Кажется, вся полуторагодовая история войны не дала нам еще такого яркого, красноречивого примера возмездия немцам за все их вероломство, варварство и бешеную жестокость, как имевший недавно место инцидент между германским цеппелином „Г-19“ и английской рыболовной шхуной „Король Стефен“...
Читатели, следящие за телеграммами, должно быть припомнят, что не так давно шесть немецких «цеппелинов» совершили налет на целый ряд мирных английских городов и деревень и сбросили несколько сот бомб, которыми убито 26 мужчин, 28 женщин, 7 детей и приблизительно столько же народа ранено.
На обратном пути через Северное море один из «цеппелинов» потерпел повреждение, спустился на воду и стал тонуть. Когда его экипажу угрожала уже верная гибель, ему повстречалась маленькая английская рыболовная шхуна „Король Стефен“...
Из рассказа шкипера шхуны Вильяма Мартина: Было прекрасное ясное утро. Мы могли видеть на 15 миль вокруг. Был полный штиль и поверхность моря была гладкая, как зеркало. Мы заметили на далеком расстоянии нечто похожее на белое облако, но в виду полной ясности горизонта мне это облако показалось странным. Я подумал, не корабль ли это в бедственном положении. Я приказал дать полный ход вперед...
Когда мы приблизились к этому облаку, мы убедились, что это был немецкий „цеппелин". Они мне слишком хорошо знакомы. Лишь каких-нибудь 120 футов этой гигантской сигары торчали над поверхностью воды. Вся остальная часть воздушного корабля была под водою... На верхушке оболочки копошилось человек пятнадцать в белых меховых костюмах, похожих на полярных путешественников.
Я крикнул им:
— В чем дело?
Один из немцев ответил:
— Спустите лодку и снимите нас. Я дам вам пять фунтов стерлингов...
Я подумал с секунду, и меня взяло сомнение. Дело в том, что я слышал, как внутри оболочки громко стучали молотками... Кроме того, из трапа, ведущего внутрь цеппелина, стали показываться новые головы. По-видимому, немцев было гораздо больше пятнадцати человек. Кроме того, они были все вооружены револьверами. У нас же не было никакого оружия...
— Но вас слишком много. Что, если мы пустим вас на шхуну, а вы нас выбросите за борт и вернетесь в Германию? За это вам только дадут железный крест.
Немецкий офицер выпрямился и сказал:
—Даю вам честное слово, что мы не сделаем ничего подобного.
Он поклялся, что никто нас не тронет...
Между прочим, я заметил три огромных черных креста, нарисованных на оболочке цеппелина. Это, вероятно, были знаки отличия за какие-нибудь три смелых военных предприятия, и не захотел стать жертвой четвертого.
— Нет, — сказал я ему, — я боюсь, что вы с нами только расправитесь по-своему.
Я направил шхуну назад.
Некоторые немцы кричали нам вслед:
— Спасите, спасите!
А другие грозили нам кулаками и ругались по-своему...»
ФЕВРАЛЬ
В этом месяце, обеспечивая подготовку решительного удара, германская авиация приступает к активной развед-деятельности.
3 февраля — Гийнемер сбивает пятый самолет противника.
5 февраля — Гийнемер сбивает шестой самолет противника.
15 февраля — Меморандум французского генерального штаба, составленный для предстоящей весной общесоюзнической конференции, определяет сроки наступления — наступательные операции должны начаться до 1 июля, но не позже.
Кавказско-Турецкий фронт
16 февраля — Завершилась Эрзерумская операция, в которой русские войска прорвали позиционную оборону турецких войск на Кеприкейском направлении и с выходом к Эрзеруму взяли его штурмом.
Основой для прорыва явились данные аэрофотосъемки турецких позиций, проведенной русскими летчиками, а основой для взятия Эрзерума — данные русской воздушной разведки о беспорядочном отходе турецких войск в направлении Эрзерума.
Само взятие Эрзерума также обеспечивалось данными аэрофотосъемки мест расположения артиллерийских батарей и резервов турецких войск, а также укреплений сильнейшей турецкой крепости Деве-Бойну и форта Чобан-Деде. Вскрытый русской авиацией, слабо укрепленный турками десятикилометровый промежуток между фортами Тафта и Чобан-Деде был использован для нанесения главного удара.
Во время штурма Эрзерума русская авиация вела воздушную разведку и бомбардировку скоплений турецких войск, а также артиллерийских точек; русская авиационная разведка своевременно сообщила о начале отвода войск 3-й турецкой армии, преследовала и бомбардировала отступающих.
Эрзерумская операция явилась первым примером успешных боевых действий авиации в особых условиях высокогорного театра и суровой зимы (25-30° мороза), при нахождении аэродромов до 3000 м над уровнем моря. Начальник штаба Кавказской армии назвал деятельность летчиков «самоотверженной и высокодоблестной».
На Кавказском фронте у русских к этому моменту было размещено 2 авиаотряда по 6-8 самолетов в каждом. Командиром 2-го авиаотряда был назначен Мачавариани, который в 1916 г. собьет 2 турецких «Альбатроса».
Мачавариани: «...в декабре 1915 г. в Москве началось формирование нового авиационного отряда, предназначенного для экспедиционного корпуса генерала Баратова, который вел боевые операции в Персии. Отряд формировался из летно-технического состава авиационных отрядов, действовавших на разных фронтах... Командиром был назначен старейший военный летчик капитан лейб-гвардии Преображенского полка Сергей Иванович Виктор-Берчен-ко. Неожиданно в последних числах января 1916 г. последовало распоряжение ускорить формирование отряда и отправить его на Кавказский фронт, именуя впредь 2-м Кавказским авиационным отрядом...
Самолетно-моторный парк кавказских авиационных отрядов до самого конца их существования был очень устаревшим. Скорость наиболее современного по тем временам самолета-истребителя „Ньюпор-21“ не превышала 150 км/час, а самолетов-разведчиков „Вуазен“, „Кодрон“, „Мо-ран-Парасоль“ — 110-120 км/час. Летчики предпочитали летать на „Кодронах“, потолок которых достигал 4000 м, и, самое главное, позволявших производить посадки на ограниченных по размерам площадках».
19 февраля — В этот день русские гидросамолеты с авиатранспортов «Император Николай I» и «Император Александр I» нанесли бомбовый удар по турецкому порту Зангулдак.
Рихтгофен: «Перед Верденом я присоединился ко 2-й боевой эскадрилье и стал учиться воздушному бою уже как пилот».
Верден представлял собой не самостоятельную крепость (вера в устойчивость долговременной фортификации к этому моменту уже была потеряна окончательно), а опорный пункт фронта полевой армии. Обнесенный широким поясом фортов, бронированных убежищ и батарей, он в общей системе армейской обороны намного увеличивал свою мощь.
По фронту укреплений Верденский район обороны тянулся на 112 км и делился рекой Маас на восточный и западный сектора. Глубину обороны составляли 4 позиции (линии обороны), опирающихся на ряд центров сопротивления, рассчитанных на батальон. Центры сопротивления представляли собой немногочисленные бетонные сооружения, прикрытые проволочными заграждениями в несколько рядов перед каждой линией обороны. В самом большом форте крепости, форте Дуомон, находилась команда в 58 человек для обслуживания двух броневых башен 75- и 155-мм орудий.
Германский штаб рассчитывал быстро овладеть Верденским укрепрайоном, разбив укрепления тяжелой и сверх-тяжелой артиллерией. Овладение Верденом возлагалось на 5-Ю армию, которой были приданы девять совершенно отдохнувших и специально обученных новых дивизий, а также артиллерия исключительной мощности, как по числу, так и по калибрам; запас снарядов был практически неограниченным.
Большую работу провело германское командование и в деле организации воздушных сил. При подготовке к Верденской операции германское командование изъяло из разведывательных авиационных отрядов часть истребителей и временно свело их в две истребительные авиационны