и стал стрелять прицельно, будучи полностью уверенным в своем успехе. Я просто верил в него. Но едва расстреляв десять лент, я неожиданно услышал чудовищный грохот, что-то ударило в мою машину. Затем мне стало ясно, что меня подбили. В тот же момент я почувствовал опасный запах бензина и увидел, что поврежден мотор. Это, конечно, заметил и англичанин, поскольку начал стрелять с удвоенной силой. Мне пришлось оставить его, уйдя резко вниз. Инстинктивно я выключил мотор и, надо сказать, весьма вовремя. Когда пробит бензобак, и дьявольская жидкость уже струиться по ногам, существует весьма реальная опасность пожара. А там и взрыв мотора в 150 лошадиных сил, и так уже горячего до красноты. Если хотя бы одна капля бензина попадет туда — аэроплан вспыхнет.
Машина моя оставляла в воздухе тонкое светлое облачко, а я уже хорошо знал, что это значит на примере моих противников. Появление такого облачка — первый знак приближающегося взрыва. Я же находился на высоте девяти тысяч футов и до приземления мне оставалось еще ого-го! Но заботою Провидения, мотор вдруг заглох, и теперь я даже не понимал, с какой скоростью опускаюсь вниз. Однако скорость была очень приличной, поскольку я даже не мог высунуть головы без того, чтобы меня не отшвырнуло обратно плотной струей воздуха.
Вскоре я потерял своего врага из виду — единственное, что я успел заметить, были мои оставшиеся четверо товарищей, которые продолжали бой. Слышна была оживленная перестрелка. Неожиданно я заметил вспышку ракеты. Было ли это вражеским сигналом? Такое вряд ли могло случиться, да и свет был слишком ярок для простой ракеты. Должно быть, это вспыхнул какой-то аэроплан, но чей?! Кажется, наш... но нет, слава Господу, горит аэроплан врага! Кто же подбил его? Не успел я ответить на этот вопрос, как увидел еще одну машину, падающую прямо перпендикулярно земле, и вращающуюся точно так же, как и я сам, но затем неожиданно вернувшую равновесие. Аэроплан летел теперь прямо за мной. Вероятно, у такого же „Альбатроса" были и такие же повреждения.
Я уже находился на высоте около тысячи футов и должен был высматривать место для посадки. Теперь такие непредвиденные посадки обычно заканчиваются аварией, но тогда дела обстояли проще143. Я нашел луг, не очень большой, но все же достаточный для моих целей. К тому же, он был очень удачно расположен неподалеку от дороги Хенин-Литар. Там я и собирался сесть.
Все пока шло нормально, и меня терзала только одна мысль, что же произошло с моим товарищем?
Как оказалось, он приземлился в нескольких километрах от моего луга.
У меня было достаточно времени, чтобы изучить повреждения; аэроплан оказался пробит в нескольких местах, а выстрел, заставивший меня выйти из боя, пробил бензобак. Теперь у меня не было ни капли бензина, да и сам мотор был прилично попорчен пулями. Жаль, это был очень хороший мотор!»
16 марта — Германское командование начинает отвод войск на предварительно подготовленные позиции Зигфрида. Этот неожиданный отход германских войск нарушил планы союзников, заставив их произвести перегруппировку армий. План захвата в клещи нуайонского выступа потерял смысл, однако общая идея наступательной операции Нивеля осталась в силе. Главному удару должен был предшествовать удар англичан у Арраса.
Ллойд Джордж: «На самом деле этот отход немцев был действительно неожиданностью для союзников. Наши планы были опрокинуты, и немцам удалось вывести из окопов целые дивизии и тем самым накопить в ближайшем тылу огромные резервы; при помощи этих резервов они подготовились к контратаке и покрывали потери в передовых частях. Нельзя себе представить, чтобы эта крупная операция германской армии могла быть проведена, оставаясь совершенно неизвестной французской и английской разведке. Аэропланы пересекали германские линии и возвращались назад, не замечая подготовки, которая продолжалась неделями и даже месяцами и состояла в постройке новой и массивной линии окопов... они не замечали увода солдат, пушек, запасов...»
Рихтгофен: «Название „позиция Зигфрида“ известна в Германии каждому юноше. К тому времени, когда мы выдвинулись на эту позицию, активность в воздухе возросла до немыслимых пределов. Мы позволяли противнику оккупировать наши территории, которые были уже полностью эвакуированы, но не отдавали ему ни пяди наших воздушных пространств. Истребительная эскадрилья, натасканная Бельке, гонялась за англичанами, которые тоже отчаянно бились за воздушное пространство, и нам удавалось удерживать их в рамках только ценой чудовищных усилий.
Это было время, когда свою жизнь отдал за родину даже принц Фредерик Чарльз.
В ходе охотничьей экспедиции истребительной эскадрильи Бельке лейтенант Фосс выиграл у англичанина воздушную дуэль, и тот вынужден был сделать посадку на нейтральной территории, на ничейной земле. В данном случае это была земля, которую мы уже покинули, но противник еще не занял. По неоккупированной зоне ходили только наши и английские патрули. Английский аэроплан стоял между двумя позициями, и наш добрый англичанин поверил, что земля эта уже принадлежит его соотечественникам — во всяком случае, верить в это было ему удобнее...
Лейтенант же Фосс придерживался иного мнения. Не раздумывая ни секунды, он приземлился рядом со своей жертвой и быстренько перетащил английские пулеметы и другие полезные вещи в свой собственный аэроплан, достал коробку спичек, и через минуту английская машина уже пылала факелом. Потом Фосс, улыбаясь, помахал крылом сбегавшимся со всех сторон англичанам — и был таков».
К тому времени, когда он писал эти строки Рихтгофен сам уже стал, согласно его же определению, «мясником». А еще в начале этого года он думал немного иначе.
Рихтгофен: «Мой отец всегда различал спортсмена и мясника. Последний убивает для забавы. Но когда я сбивал англичанина, то моя охотничья страсть успокаивалась на четверть часа.
Таким образом, я никогда не стремился сбить сразу двоих; когда один падал, я был вполне удовлетворен, и только много, много позже я превратился действительно в мясника.
Брат мой оказался устроен совсем по-иному. Я имел возможность наблюдать за ним в то время, когда он сбивал своего четвертого и пятого противника. Мы атаковали всей эскадрильей. Первым танец начал я и настиг свою жертву очень быстро. Обернувшись, я увидел, что брат рвется вслед за машиной, которая пылает и тут же взорвалась. Рядом оказался еще один англичанин, и брат, преследовавший первого, тут же направил свой пулемет на второго, несмотря на то, что первый все еще был в воздухе и не коснулся пока земли. Вторая жертва после короткой борьбы отправилась туда же.
Когда мы встретились дома, он гордо спросил меня: „Ну, и скольких ты сбил?" — „Одного", — скромно ответил я, а Лотар повернулся ко мне спиной и заявил: „А я — двоих!". Тогда я послал его узнать все обстоятельства падений, имена летчиков и так далее. Вернулся он уже после полудня с информацией только об одном англичанине.
Выглядел он при этом совершенно беспечно, как и водится среди мясников. Рапорт о втором сбитом противнике я получил только на следующий день, хотя, конечно, в правдивости брата никто не сомневался».
Из письма военного министра Франции главнокомандующему Нивелю: «20 февраля Вы представили мне очень подробный план, согласно которому теперь должны выполняться воздушные бомбардировки на фронте северных и северо-восточных армий. Этот план был рассмотрен военным комитетом и привел к следующим общим положениям.
1. Наша воздушная деятельность окажется эффективной только в том случае, если будет сосредоточена на существенных объектах военной промышленности, на коммуникациях и на военных нуждах противника, и если бомбардировочные действия по данному индустриальному району будут выполняться в течение достаточно длительного времени для того, чтобы дезорганизовать работу.
2. Следует избегать бесполезных бомбардирований одиночными самолетами трудно уязвимых и несущественных для противника объектов, т.к. подобные бомбардирования могут только навлечь на нас репрессии.
3. Бомбардирование открытых городов воспрещается в принципе.
4. Необходимо выбирать объекты насколько возможно крупные, стараясь бомбардировать преимущественно военные и индустриальные объекты, наиболее удаленные от городов, однако, не делая из этого абсолютного правила. Поэтому ниже указываются категории объектов, на которые, по мнению военного комитета, надлежит сосредоточить в дальнейшем нашу воздушную активность.
1. Индустриальные объекты
Министерство вооружений установило прилагаемый список индустриальных объектов противника, имеющих для него существенное значение.
Вы заметите, что этот список содержит только металлургические предприятия с доменными печами, которые представляют собой объекты для бомбардирования днем и ночью, являясь в то же время объектами чрезвычайно уязвимыми.
2. Коммуникации
Тут нужно предусмотреть: сортировочные станции, на которых сосредоточивается большое количество подвижного состава; в нем противник начинает испытывать недостаток, а пополнять его он может лишь с большим трудом; станции, у которых расположены военные учреждения (склады различного назначения).
3. Военные объекты
Казармы, магазины, арсеналы являются объектами бомбардирования (они должны быть удалены от населенных пунктов, как об этом сказано выше).
Измените план, который Вы мне представили, на этих основаниях. Что же касается открытых городов, то их бомбардирование остается запрещенным. Однако, эти действия против германских городов могут иметь место в виде репрессий в особых случаях, которые будет определять правительство. Лиотэ.
Приложение: Список индустриальных объектов:
Саар (29 домен) — 10 объектов;
Занятая часть Лотарингии (66 домен) — 16 объектов;
Люксембург (43 домны) — 8 объектов;
Бриэ (43 домны) — 12 объектов;
Люксембург бельгийский (7 домен) — 5 объектов».