Наступил момент дать наш максимум усилий, не взирая ни на усталость, ни на потери».
Ле Реверен потребовал от своих пилотов самой суровой дисциплины и абсолютной хронометрической точности в смысле времени вылета на задание и времени возвращения на аэродром.
Вечером, едва успев разместиться на новом месте, все летчики были высланы атаковать привязные аэростаты. Немцы быстро снизили свои аэростаты, а германские авиаторы ответили незамедлительно контратакой.
В результате французы потеряли 12 привязных аэростатов и несколько самолетов.
16 апреля — В 6 часов утра началось наступление главных французских сил в районе Суассон — Ретель. Французское верховное командование намеревалось осуществить прорыв в одни сутки.
Подготовленный небывалой силы артиллерийским огнем прорыв немецких позиций принял угрожающие для немцев размеры. Все это потребовало от немцев огромного напряжения и больших потерь. Наступление французов на фронте между Суассоном и Реймсом по численности дивизий, артиллерии, аэропланов и танков было самым грандиозным. Позади боевых эшелонов были собраны сильные резервы.
Однако прорыв фронта так и не был осуществлен, французское наступление опять захлебнулось. Но Нивель, несмотря на всю критику, свалившую предшествующего главнокомандующего, не приостановил наступления; сражение, то замирая, то вновь вспыхивая, длилось едва ли не весь апрель. Битва народов, которая призвана была решить их судьбу, носила по существу истребительный характер, в результате чего Апрельскую операцию назвали во Франции «бойней Нивеля». Тем не менее, накал сражения был необычайно силен.
Людендорф: «Я враг бесполезных соображений, но я не могу отказаться думать, что было бы, если бы Россия наступала в апреле и мае... В апреле и мае 1917 года... нас спасла только русская революция».
17 апреля — Английское бюро авиации доложило, что «увеличение выпуска аэропланов улучшенного типа обеспечено. Ежемесячный выпуск авиамоторов почти в два с половиной раза превысит цифры 1916 г., а за четыре месяца (июль—октябрь) мы получим в три с половиной раза больше машин, чем за весь 1916 г.»
В России же в этот период активно вели себя, пожалуй одни только авиаторы-офицеры.
Русский военный летчик Гилыиер сбил в воздушном бою германский аэроплан.
20 апреля — Русский военный летчик Гилыиер на истребителе «Ньюпор» в паре со своим ведомым военным летчиком В.Н. Янченко смело вступил в бой с восемью германскими самолетами. Вскоре после начала этого боя появилось еще десять германских истребителей. Самолет Гильшера был сбит и камнем упал на землю. Янченко приземлился рядом с местом падения сбитого «Ньюпора», забрал тело погибшего товарища и доставил его на свой аэродром в Тарнополь.
В конце апреля — начале мая было предпринято в поддержку Апрельской операции англо-французов наступление союзных войск на Салоникском фронте, но это наступление также не принесло результатов.
Успех германской подводной войны в первые месяцы этого года выражался весьма значительным числом потопленных кораблей. В апреле потери торгового тоннажа Антанты достигли наивысшего уровня — 881 тыс. т (в марте — 578,2 тыс. т). В апреле и мае в море в среднем постоянно находилось около 40 подводных лодок. Наибольшие потери несла Англия.
В апреле, во время наступления англичан в районе Суше — Круазиль и удара французов между Суассоном и Ретелем, очень активно работала артиллерия. Для успеха артиллеристов требовалась постоянная работа корректировщиков. Чтобы обеспечить безопасность их работы французским командованием было организовано и постоянно поддерживалось три серии патрулей: низкие, в составе 3-5 «Ньюпоров» или «СПАДов», летали на 2000-2500 м с целью оказания непосредственной помощи корректировщикам; средние, летающие на высоте около 4000 м группы из 3-5 самолетов, предназначались для атак на появляющиеся в этом районе германские истребители и привязные аэростаты; и, наконец, третьи, летающие на предельных высотах, прикрывали средних своих коллег.
25 апреля — Из Бельгии поднялись 23 «Гота», несущие по 13 бомб каждый, и направились на Лондон. Из-за сильной облачности до цели добрались лишь два бомбардировщика и сбросили на город всего пять бомб. Однако разрушения при этом были больше, чем после налетов цепелли-нов. Погибло 16 солдат, 16 гражданских, 30 женщин, 25 детей. Всего было убито 95 и ранено 192.
29 апреля — Рихтгофен: «29 апреля к нам должен был приехать отец, о чем он объявил нам с братом заранее. Отец тогда служил комендантом в одном маленьком городке в окрестностях Лилля, и таким образом, жил не очень далеко от нас. Я даже иногда встречался с ним во время своих полетов.
Он хотел приехать на девятичасовом поезде, но прибыл на аэродром уже в половине девятого — мы только что успели вернуться с задания. Брат первым вылез из машины и приветствовал старика словами: „Доброе утро, отец. Я только что сбил очередного англичанина44. Сразу после него я повторил в точности все движения и слова брата. Было видно, что отец очень доволен и счастлив. Наш отец не из тех, кто трясется за своих сыновей, наоборот, он скорее захотел бы залезть в аэроплан да помочь нам пострелять. Мы позавтракали вместе и снова вылетели.
Тем временем воздушное сражение разыгралось прямо над аэродромом. Отец следил за боем с начала до конца с большим интересом. К сожалению, мы не принимали в нем участия.
К аэродрому прорвалась английская эскадрилья, которая была встречена нашими аэропланами-разведчиками. Вдруг одна машина закувыркалась, но потом выправилась и заскользила вниз уже в нормальном положении. Увы, это оказался наш аэроплан.
Англичане улетели. Наша машина явно имела повреждения, но приземлилась почти правильно, пытаясь сделать это непосредственно на аэродроме, хотя свободного места было слишком мало для такого гиганта, и, кроме того, поверхность была пилоту незнакома. А земля, надо сказать, была у нас не совсем ровная. Все бросились к самолету и с сожалением обнаружили, что один из летчиков, стрелок, убит. Такой спектакль был для отца внове и очень его расстроил.
Но для нас день обещал быть замечательным. Погода по-прежнему оставалась ясной, а зенитки отовсюду продолжали стрелять, что говорило о множестве находящихся в воздухе вражеских аэропланов.
Ближе к полудню мы вылетели еще раз. И мне опять повезло, я подстрелил второго англичанина за день. Наш комендант вновь обрел хорошее расположение духа.
После я немного поспал и снова стал свеж и бодр. Тем временем Вольф умудрился посадить еще аэропланы и с эскадрильей, и в одиночку. Еще одного скушал и Шэфер. После полудня мы с братом, Шэфером, Фестнером и Аль-менродером полетели опять.
Первый послеполуденный полет оказался неудачным. Второй — лучше. Мы очень быстро встретили вражескую эскадрилью, но, к несчастью, они летели гораздо выше нас, так что мы ничего не могли сделать. Мы, правда, попытались подняться до них, но неуспешно, и вынуждены были отпустить их нетронутыми. Тогда мы полетели вдоль линии фронта, брат рядом со мной и впереди остальных. Неожиданно я заметил два вражеских артиллерийских аэроплана, приближающихся прямо к нам самым наглым и провокационным манером. Я махнул брату, и он тут же понял мои намерения. Мы шли бок о бок, набирая скорость, и каждый из нас знал, что он сильнее врага. Было здорово, что мы могли полностью полагаться друг на друга — это вещь в бою принципиальная. Ты должен верить в своего партнера по сражению.
Брат первым добрался до врага и первым атаковал, а я занялся вторым. В последний момент я быстро оглянулся, чтобы проверить, нет ли поблизости третей машины — нет, мы были одни и могли сражаться с врагом с глазу на глаз. Скоро я вышел к своему с удобной стороны, дал несколько точных коротких очередей и машина англичанина развалилась на куски. Никогда не выпадало мне столь быстрого успеха!
Наблюдая за падающими обломками, я, однако, не упускал из виду и брата. Он чуть ниже меня все еще вел бой.
У меня образовалось время посмотреть на сражение, и должен признаться, что я и сам не смог бы вести его лучше, чем брат. Он стремился за противником, как волк и они хищно кружили вокруг друг друга. Неожиданно вражеский аэроплан стал опускаться, что является явным признаком попадания. Вероятно, летчик был ранен в голову. Машина стала падать, а крылья ее разламываться в воздухе. И этот аэроплан упал почти рядом с моим. Я подлетел к брату, мы поздравили друг друга, махнув рукой, и улетели, весьма довольные своим делом. Здорово, когда ты можешь летать вместе с родным братом и, кроме того, воевать столь удачно!
Тем временем остальные машины эскадрильи наблюдали за нашим спектаклем, но, конечно, не могли нам помочь, поскольку бороться в воздухе приходится один на один. Если летчик наметил себе цель, то другим незачем ему помогать. Они могут только смотреть и защищать его спину, иначе его могут атаковать сзади.
Мы полетели дальше и поднялись на приличную высоту, поскольку и там можно было встретиться с членами ан-тирихтгофенского клуба. Нас, то есть наши алые прекрасные машины было видно издалека, а тем более в мощном солнечном свете Мы летели близко друг к другу, поскольку знали, что наши английские друзья никогда не прочь подкараулить нас. И точно, они появились, но к несчастью, опять гораздо выше, так что нам ничего не оставалось, как самим ждать их атаки. Знаменитые трипланы „СПАД“ были действительно отличными машинами, но, тем не менее, качество аэроплана значит еще далеко не все. Все зависит от того, кто сидит в этом аэроплане. Англичане начали осторожную игру, но пока еще не кусались. Мы решили атаковать их со своей стороны. В ответ мы увидели: нет, спасибо. Какого же черта было выставлять против нас эскадрилью, а потом просто взять и показать хвост?!
Правда, один из них все же сохранил лицо и обрушился на нашу последнюю машину. Сражение было принято, несмотря на невыгодность позиции. Если хочешь заниматься торговлей, то прежде всего надо готовить себя к желаниям покупателей. Словом, мы все выстроились в круг, но англичанин все сразу же понял и улетел.