Несмотря на то, что русская армия разваливалась, ее ВВС продолжали совершенствоваться, хотя в снабжении авиачастей по-прежнему русская авиация сильно зависела от стран Антанты. В этом году только 36% заказов на авиационную продукцию выполняли российские промышленники.
В пути следования из Архангельска в Москву застряли 143 ящика с французскими и английскими самолетами и 182 ящика с французскими, английскими и итальянскими авиадвигателями. Они так и не дошли до фронта.Такая медлительность в доставке на фронт даже своевременно закупленной техники неизменно приводила к тому, что российские летчики постоянно летали на уже устаревших образцах, а порой и снятых к этому времени с вооружения.
Тем не менее, из списка самолетов, имеющихся в центральном авиационном складе в Москве видно, что в сентябре 1917 г. на складе находилось 70 «Ньюпоров-23» с двигателями «Рон» мощностью 110 л. с., 23 «Ньюпора-17», 4 «СПАДа» с двигателями «Испано-Сюиза» мощностью 140 л. с., 12 «Фарманов-40», 15 «Кодронов» и другие самолеты. Здесь же хранились 72 английские машины, в числе которых были «Сопвичи» и «Виккерсы», а также сотни современных моторов.
В сентябре был издан приказ штаба верховного главнокомандования о деятельности авиации, в котором подводились итоги за истекшие весну и лето. Приказ отмечал «исключительно доблестное и самоотверженное отношение к делу всего личного состава боевых авиационных частей... Понеся потери более значительные, чем прочие рода войск, наша авиация нанесла противнику втрое больший урон, достигая во многих местах превосходства в воздухе и приковывая к нашему фронту значительные его воздушные силы».
За два последних месяца авиачасти Юго-Западного фронта совершили 3983 самолето-вылета общей продолжительностью 5928 часов, провели около 200 воздушных боев, сбив 23 самолета противника (5 самолетов сбила артиллерия). Вражеские самолеты при встрече с русскими старались избегать боя, потому что никто кроме русских не атаковал в лоб. Русские летчики-истребители действовали не только в составе звеньев из 2-3 самолетов, но и в одиночку, смело ввязывались в групповые и одиночные бои.
Однако несмотря на все эти оптимистические сводки и настойчивые требования командования, обстановка в авиачастях России была уже не столь боевой как прежде.
Из циркуляра полковника Ткачева, разосланного (30) августа 1917 г. инспекторам авиации армий и командирам авиационных дивизионов видно, что случаи грубого нарушения воинской дисциплины среди летчиков стали обыденным явлением. «По имеющимся у меня сведениям, летчики одного из авиаотрядов, совершая перелет из одного места стоянки в другое, опустились в попутном большом городе, в котором под предлогом ремонта самолетов пробыли целую неделю, а один из летчиков позволил себе взять на самолет знакомую женщину».
Тем не менее русское командование все еще пыталось улучшить состояние своих ВВС.
В начале сентября Верховный главнокомандующий направил в Петроград телеграмму на имя Военного министра о необходимости спешно пополнить авиаотряды самолетами, «коих некомплект около 50% особенно разведывательного типа», а также обеспечить присылку из-за границы «не менее 1000 самолетов с моторами и запасными частями».
Начальник авиационного отдела УВВФ подполковник Селиванов дал дополнительно указание: «Все аэропланы, кроме истребителей, должны быть приспособлены к установке на них станций беспроволочного телеграфа».
Совсем иначе обстояли дела с авиацией на Западноевропейском театре боевых действий. Здесь продолжало развиваться противостояние германских, английских и французских авиапромышленников.
Ответом на успех союзников, который принес им «Соп-вич Кэмел», стал новый самолет конструктора Энтони Фоккера — Drl — триплан. Эту машину получили все лучшие немецкие асы. Манфред фон Рихтгофен одним из первых пересел с «Альбатроса» в новый «Фоккер», сразу, как только машина прибыла на фронт.
В умелых руках она творила чудеса. Двадцатилетний Вернер Фосс за три недели полетов на Drl одержал 22 победы. Фоккер лично пригласил его на торжественный вечер в отеле «Бристоль», устроенный по поводу успеха своего детища.
Наступление германских войск в Рижской операции осуществлялось на основе положений, обобщавших последний опыт наступлений в условиях позиционной войны. Артиллерийская подготовка, в целях достижения внезапности, должна была проводиться лишь несколько часов. Целью операции являлось овладение Ригой, которую прикрывала 12-я русская армия.
1 сентября — После короткой артиллерийской подготовки (с массовым применением химических снарядов)154 германские дивизии 8-й армии форсировали Западную Двину и повели бои за овладение русскими позициями. Поддерживаемые мощным артиллерийским огнем, они рвались вперед. Русские соединения оказывали упорное сопротивление и неоднократно переходили в контратаки. В первый день наступления германская гвардия была с большими потерями отброшена к станции Икскюль, а баварская дивизия не смогла переправиться через Западную Двину.
3 сентября — В ночь германская артиллерия произвела обстрел станции Огер, находившейся на расстоянии 50 км от батареи. 253-й авиационный отряд 6-й германской армии взял на себя наблюдение за результатами произведенной стрельбы. Летчикам удалось установить 8 несомненных попаданий, вызвавших большие пожары.
Русские летчики в ответ на этот*обстрел атаковали германскую батарею, что затруднило продолжение ведения огня. Также активно стала вести себя артиллерия ПВО, которая, ведя с помощью прожекторов достаточно точный огонь, вынуждала германских летчиков постоянно и усиленно маневрировать, что очень мешало производить наблюдение за точностью стрельбы.
3-6 сентября — На третий день германского наступления русские войска по директиве Корнилова оставили Ригу и стали отходить на Венденские позиции, где остановились 6 сентября. Германская 8-я армия вяло преследовала русских и тоже остановилась.
4 и 5 сентября — Состоялись ночные налеты германских бомбардировщиков на Лондон, Чирнес, Мэргет и Чатам.
Из донесения: «При прогрессирующем усовершенствовании неприятельской обороны продолжение воздушных нападений на Англию в скором времени может оправдать себя только с самолетами, обладающими потолком свыше 6000 м или при условии полного перехода к ночным действиям».
5 сентября — Французским летчиком сброшена одна бомба на станцию в Тионвиле.
10 сентября — Гийнемер вел бой на высоте 5700 м. Пуля, попавшая в его мотор, перебила воздушную помпу, мотор зачихал, винт остановился. Однако французскому асу удалось спланировать на свои позиции.
11 сентября — Гийнемер отправился в патрулирование и в районе Поель Капелля сошелся в воздушном бою с двухместным «Альбатросом». Но на этот раз удача отвернулась от великого французского летчика. Он был сбит и погиб смертью героя. Его победил знаменитый германский ас Виссеман, который вскоре погиб, сойдясь в поединке с Фонком.
Гийнемер пошел на войну добровольцем в возрасте двадцати одного года, за два года боевых действий он одержал 54 победы и получил 25 наград. Палата депутатов Франции предложила похоронить героя в Пантеоне.
Незадолго до этого рокового дня Гийнемер повстречался в небе с другим знаменитым германским асом.
Патрулируя осенним днем участок в небе восточной Франции, немецкий ас Удет увидел самолет с изображением аиста на фюзеляже. Такая машина могла принадлежать только одному человеку — французу Гийнемеру, и Удет понял это сразу155. Французский летчик тоже узнал его. Два сильнейших аса воюющих сторон сошлись в поединке. Бой был жарким. Но когда Удет получил небольшой шанс для результативного огня, у него заклинило пулемет. Пытаясь что-то предпринять, он несколько раз сильно ударил по нему кулаком — это вроде помогло, но секунды были упущены, а француз уже был у него на хвосте. Однако Гийнемер не стал стрелять. Увидев, что его соперник безоружен, не открыл огонь по беззащитному Удету — удовольствия от тактической победы в поединке было вполне достаточно. Его самолет пролетел вплотную с машиной германского аса, Гийнемер улыбнулся, помахал рукой и, покачав на прощание крыльями, отвалил в сторону.
Удет: «Я взлетаю рано утром, так, чтобы солнце светило мне в спину когда я буду заходить в атаку на воздушный шар. Я лечу выше, чем обычно. Альтиметр показывает 5000 м. Воздух прозрачный и холодный. Мир подо мной кажется гигантским аквариумом. Над Лиервалем, где погиб Рейнольд, летает вражеский самолет с винтом сзади. Он прокладывает себе путь в воздухе как маленькая водомерка. С запада быстро приближается маленькая точка. Крошечная и черная поначалу, она быстро растет по мере того, как приближается ко мне. Это „СПАД", вражеский истребитель. Одиночка, такой же, как и я, высматривающий добычу. Я усаживаюсь в пилотском кресле поудобнее. Будет бой. Мы стремимся навстречу друг другу, находясь на одной и той же высоте, и расходимся, едва не задевая друг друга. Его машина отсвечивает на солнце коричневым. Мы делаем левый поворот и начинаем кружиться. Снизу, наверное, кажется, что две большие хищные птицы ухаживают друг за другом. Но это смертельная игра. Тот, кому противник зайдет в хвост, проиграет, потому что одноместный истребитель с неподвижно закрепленным пулеметом может стрелять только прямо вперед. Его хвост беззащитен. Иногда мы проходим мимо друг друга так близко, что я могу ясно видеть узкое, бледное лицо под кожаным шлемом. На фюзеляже между крыльями черными буквами написано какое-то слово. Когда он проходит мимо меня в пятый раз, так близко, что струя от винта мотает меня взад и вперед, я могу разобрать: „Vieux Charles"— Старина Шарль. Это — Гийнемер! Да, только он один летает так на всем нашем фронте. Гийнемер, который сбил уже тридцать немецких самолетов. Гийнемер, который всегда охотится один, как все опасные хищники, внезапно нападает от солнца, в секунды сбивает своего оппонента и исчезает. Так он сбил Пуца. Я знаю, это будет поединок, где у жизни и смерти одна цена. Я делаю полупетлю, чтобы зайти на него сверху. Он тут же понимает это, и сам начинает петлю. Я пытаюсь поворачивать, но Гийнемер следует за мной. Выйдя из поворота, он сможет мгновенно поймать меня в прицел. Металлический град с грохотом сыпется на мое правое крыло, и звенит, ударяя в стойку. Я пробую все, что могу, самые крутые виражи и почти отвесные скольжения, но он молниеносно предугадывает все мои движения и немедленно реагирует. Его самолет лучше. Он может делать больше, чем я, но я продолжаю бой. Я нажимаю кнопку на ручке... пулемет молчит... заклинило! Левой рукой я держу ручку, правой пытаюсь загнать патрон в патронник.