Борис не стал делать из рецепта секрет:
– Немного тонко помолотого кардамона и корица на кончике ножа улучшают вкус эспрессо, но, конечно, основное зависит от качества зерен.
– Хватит уже разговоров о кулинарии. Глеб, расскажите лучше о своей встрече с убийцей Вилкиной, – потребовал я.
– Эх-ма, так хотел с актриской познакомиться… по телику она мне нравилась, – признался Филов. – Вот уж не думал, что как убийцу ее брать придется. Майя Нечаева сразу заплакала, а я предупредил: звоните адвокату. Она еще сильнее зарыдала: «Они стали моими мучителями с того момента, как узнали секрет. Светлова и Вилкина впились в меня клещами, я их боялась, выполняла все, что они требовали…»
– Что за тайна была у подростка? – удивился я. – Украденное в чулане печенье? Какое отношение к этой истории имеет ангелочек на цепочке?
Глеб потер лоб ладонью.
– Попробую передать вам рассказ актрисы детально.
…Когда Майе исполнилось тринадцать лет, один из приятелей родителей, Антон Греков, преподнес ей цепочку с ангелочком, заказанную у известного московского ювелира Андриана Мостова.
Мастер родился в Игнатьеве, уехал покорять столицу и преуспел, но друзей детства не забыл. С Антоном Грековым Мостов некогда сидел за одной партой, дружба сохранилась, когда юноши повзрослели, расстояние им не мешало. А Греков был в одной компании с родителями Майи, служил в том же театре, что и Нечаевы, правда, был моложе их.
Медальон привел в восторг всех присутствовавших на праздновании дня рождения девочки. Но никто и понятия не имел, что у Антона и Майи горит роман, самый настоящий, с сексом. Именинница надела на шею подарок, поблагодарила тайного возлюбленного и весь вечер старательно не обращала на него внимания. Майя была умна и прекрасно понимала, что произойдет, если взрослые узнают, как она проводит время вечерами. Три раза в неделю Майя занималась в школьном театральном кружке, который вел Греков. После репетиций Антон приглашал детей к себе в гости, ребята пили чай с конфетами, беседовали об искусстве, литературе, потом расходились, Майя же оставалась помочь Грекову по хозяйству: помыть посуду, подмести пол. Никому в голову не приходило, что отношения Антона и девочки из положения «наставник – ученица» переросли в любовные. Родители поощряли дружбу Грекова с дочерью, и если Майечка звонила в районе десяти домой и говорила: «Мамуля, я у Антона Михайловича, сейчас наведу порядок и прибегу», – та реагировала спокойно:
– Конечно, солнышко, надо убрать безобразие, которое вы учинили своим нашествием в дом учителя.
Собственно, идти дочке было недалеко, всего-то спуститься вниз по лестнице – Греков жил в одном подъезде с Нечаевыми.
Когда отец и мать Майи погибли, она поняла, что ее судьба – очутиться в приюте. И стала умолять Антона:
– Удочери меня, не хочу жить в детдоме.
Греков со слезами на глазах объяснил:
– Я ходил в органы опеки, но получил отказ. Там сказали, что неженатому мужчине, не родственнику сироты, никто девочку-подростка не доверит. Любимая, потерпи пару лет. Буду навещать тебя, мне разрешат, я же твой крестный отец. На субботу-воскресенье стану брать к себе, договорюсь об этом с директором. Все будет не так плохо, как кажется. Не снимай крестик, который я тебе в церкви подарил.
Да-да, никакой ошибки – именно Грекова родители Майи попросили стать крестным отцом девочки. Ее не окунали в купель в младенчестве, в момент крещения девочке исполнилось двенадцать лет. Почему родители так поздно решили крестить ребенка? Этого Майя не знала.
Нечаеву отправили в интернат. Антон часто приезжал к малолетней любовнице, забирал ее к себе на выходные. И опять ничего дурного никому в голову не приходило, наоборот, все вокруг, и друзья покойных, и воспитательница Мария Алексеевна, считали Грекова замечательным человеком, который не бросил дочь погибших друзей. И вообще он же крестный отец сиротки.
Спустя несколько месяцев Антон отправился в Питер на съемки телесериала и – как в воду канул. Майя плакала по ночам, но любимый на связь с ней не выходил, на звонки не откликался. А потом вдруг ответил женский голос:
– Греков? Это теперь мой номер, не звоните больше.
Затем настал день, когда Майя сообразила: она беременна. И что было делать?
Рассказать Марии Алексеевне о своей близости с Грековым девочка не могла, Антон постоянно напоминал юной любовнице:
– Если кто-то узнает о наших отношениях, меня надолго упекут в тюрьму, а я там и недели не проживу, с теми, кто осужден по статье за связь с несовершеннолетней, зэки поступают сурово.
Вообще-то он мог этого и не говорить – Майечка скорее бы дала отрубить себе голову, чем призналась, кем на самом деле был для нее актер.
Перед переселением в детдом осиротевшую девочку отправили в поликлинику для осмотра. Школьница умело изобразила истерический припадок, кричала, что боится доктора, рыдала. И тогда педиатр сказала:
– Прекрасно знаю Нечаеву, она у меня на учете с рождения. Не стоит мучить ребенка, внезапно оставшегося без родителей. Майя регулярно проходила диспансеризацию, ни вшей, ни блох у нее нет. Она ведь не с улицы взята, не у алкоголиков отнята, а из приличной, обеспеченной семьи. О венерических заболеваниях в данном случае тоже думать не приходится. Забирайте ее в интернат спокойно.
Тогда Майя просто испугалась, что доктор поймет – у нее были сексуальные отношения, вот и устроила спектакль. А потом, обнаружив, что беременна, чтобы скрыть изменения в фигуре, решила облачиться в просторную одежду…
– Да-да, – пробормотал я, – Мария Алексеевна в нашем разговоре обронила фразу, что Нечаева носила балахоны. Воспитательница подумала, что она стесняется своих расцветающих девичьих прелестей. Белкина не давила на Майю, только ненавязчиво советовала сменить стиль. Через какое-то время Нечаева стала носить приталенные вещи, и проблема отпала сама собой.
– Ага, – кивнул Филов, – Нечаева скрывала беременность. Ей повезло, она не слишком растолстела, живот не вылез вперед, девочка раздалась в боках. Родила она ночью в подвале интерната.
– Господи! – перекрестился Борис. – Одна, без врача… Девочка ведь могла умереть!
– Как видите, жива осталась, – хмыкнул Глеб. – Никто в детдоме не догадался о тайне новенькой. Никто, кроме Светловой. Как Ольга выяснила правду, Майя не знает. А дальше было так…
Однокашница прикинулась добренькой, сказала:
– Переезжай к нам с Вилкиной, мы тебя никогда не выдадим. Те, с кем ты сейчас в комнате живешь, обязательно поймут, что с тобой, и мигом Марии Алексеевне доложат.
Майя переехала к лихим подружкам. Ирина ее успокоила:
– Все будет хорошо, мы тебе поможем. Когда младенец родится, положим его перед входной дверью, а Ольга не своим почерком записку напишет: «Отдаю государству». Вот люди и подумают, что ребенка подкинули. О тебе никто и не вспомнит.
Вилкина со Светловой помогли Майе во время родов. На свет появился крохотный мальчик, и Майя захотела подержать его на руках. Ребенок был слабеньким, тихо пищал. Нечаева лежала в подвале на каких-то тряпках, Ира положила младенца рядом с юной матерью. Та поцеловала крошку, потом сняла цепочку с ангелом, надела на шейку сына и прошептала:
– Пусть медальон его оберегает.
Дальнейшее Майя помнит смутно. Вроде она плакала, Светлова напоила ее какой-то микстурой, потом каким-то образом она очутилась у себя в спальне…
Я удивился и прервал рассказ Филова:
– Невероятная история! То, что воспитанница скрыла интересное положение, еще понять можно: широкая одежда, удачное течение беременности, когда живот ушел в бока. К тому же взрослым даже не пришла в голову мысль, что воспитанница может вот-вот стать матерью.
– Да-да, – кивнул Глеб. – И прибавка в весе имела объяснение – педиатр выписала Нечаевой успокаивающие таблетки, велела их пить полгода, опасалась, что у девочки, внезапно лишившейся родителей, случится нервный срыв. Те, кто сидит на таких препаратах, хорошо знают, что их прием способствует увеличению веса. Округлившиеся щеки Нечаевой не удивили Марию Алексеевну.
– С беременностью понятно. Но как можно незаметно родить? – недоумевал я.
– Так ведь Вилкина и Светлова увели Нечаеву в цокольный этаж, – напомнил Глеб, – а там хоть оборись, никто не услышит. И в коридорах детдома видеонаблюдение не велось.
– Да как же дети справились с родами, не испугались? – тоже стал удивляться Борис. – В этом случае и взрослые паникуют, а тут подростки.
Филов поднял пустую чашку.
– Свари еще кофейку, а? Майя рассказала, что они готовились. Ирина, мастер художественного воровства, сперла в книжном магазине учебник по акушерству и гинекологии, девочки его проштудировали. А то, что они подростки, в каком-то смысле даже помогло – им в голову не пришло, что Майя может умереть. А вот с ребенком получилось плохо. Проснувшись утром, Нечаева услышала от Иры: «Ты вчера опсихела. Когда стали забирать младенца, начала кричать, не хотела его отдавать, потом швырнула новорожденного на пол, тот умер, а ты сразу заснула. В учебнике о таком написано, твое поведение называется «агрессивно-депрессивное состояние роженицы». Майя зарыдала, но Вилкина приказала ей: «Молчи! Или хочешь на зоне очутиться за убийство? Я все улажу».
Филов взял у Бориса новую порцию капучино.
– Что сделала Ирина, Нечаева не знает. Тогда она считала соседок по комнате лучшими подругами, полагала, что они помогли ей выжить при родах и скрыли от всех совершенное ею убийство. Поэтому Майя стала изо всех сил помогать Светловой и Вилкиной. Например, когда ее на выходные забирали друзья родителей, просила: «Возьмите Иру с Олей тоже, мы в одной комнате живем, у них никого нет». Если дарили подарки, Нечаева отдавала их девочкам, а еще занималась с Вилкиной, готовила ее к поступлению в театральный вуз. Позже даже прикинулась больной, чтобы та сумела побороть страх перед сценой. Майя чувствовала себя в неоплатном долгу перед подругами. А Ольга с Ириной спокойно пользовались ее услугами.