Тартесская мурена!
(Хлопает в ладоши.)
Появляется, извиваясь, Тартесская мурена.
ПЛУТОН
Остальное
Со всеми потрохами и в крови
Тифрасские Горгоны растерзают!
(Хлопает в ладоши.)
Сверху, с колосников, спускаются и повисают над Дионисом чудовищные Тифрасские Горгоны. Выскакивает сам Кербер, а вслед за ним вновь Эмпуса и Ламия.
ЛАМИЯ
(визжит).
А вот и мы с Кербером во главе!
Чудища, извиваясь, протягивая страшные щупальца, когтистые лапы, раскрывая пасти, окружают трепещущего Диониса.
Ксанфий пробивается сквозь толпу чудовищ, встает рядом с хозяином, вытаскивает короткий кинжал.
ДИОНИС
Прощай, мой брат, и спрячь кинжал свой жалкий.
Тебя убьют, а я, увы, бессмертен
И на мученья плоти обречен.
КСАНФИЙ
В последний миг ответь мне, Дионис,
Жалеешь ли, что бросил ты менад,
Те игры в рощах, радости, утехи
И совершил поступок этот странный,
Придя сюда?
ДИОНИС
Нисколько не жалею!
Послушай, Ксанфий, ради красоты,
Поэзии во имя я способен
Рассыпаться в куски, принять все муки!
КСАНФИЙ
Свидетель Феб Делосский и Дельфийский!
Он непонятен мне, но интересен!
Трусишка бог! Великий Дионис! Прощай!
Круг чудищ сужается.
Грохоча сапогами, правый угол сцены занимает зловещий Хор Графоманов.
ХОР ГРАФОМАНОВ
Было дело под Полтавой,
Так герои говорят.
Лорд Байрóн пошел в дубраву
Кости хрупкие размять.
Вносишь вклад – гудит столица
И улыбается народ.
Электростанция Жар-Птица
Лампы яркие горят!
Сорок тысяч киловатт!
Вдоль и поперек редакций
Графоманит графоман,
Молодая кровь стекает
Из его горючих ран!
(Зловещий танец Хора.)
Дионис и Ксанфий обнимаются. Чудища все ближе.
Внезапно грянул Хор Лягушек, и хоровод этих очаровательных созданий кружит по сцене.
ХОР ЛЯГУШЕК
Мы, ключей прозрачных дети,
Дионису гимн поем!
Смело Поэзию мы
От мрачных врагов защищаем!
Дионис-Дионис!
Наш кудрявый кипарис!
Бог цветов и легких муз!
Наш таинственный арбуз!
О, Плутон неумолимый.
Задержи свой страшный суд!
Диониса, не Геракла,
Видишь ты перед собой!
Дионис-Дионис!
Наш кудрявый кипарис!
Бог цветов и легких муз!
Наш таинственный арбуз!
ПЛУТОН
О Дионис, мой брат, ужель перед собою
Тебя я вижу? Для чего же ты
Надел наряд обжоры, проходимца,
Обидчика? И гвардию мою
Привел в такое, братец, возбужденье?
(Подходит к Дионису, обнимает его.)
Тебе я рад! Пойдем в мои чертоги!
(Чудовищам.)
Все по местам! Продолжим наш дозор
Во имя вечности, а не в угоду нашим
Страстишкам мелким, вкусам и порокам!
КЕРБЕР
(подкатываясь к ногам Плутона).
Папаша, мы скучаем без работы!
ПЛУТОН
Апорт! На место! Что я говорю?!
КЕРБЕР
Мы ждем клиентов. Что-то зажились
Предатели, лжецы, христопродавцы,
Филистеры, тупые проходимцы,
И мы их ждем, готовы обслужить.
Р-Р-Р-Р-Р!
ЭМПУСА
(грустно).
Я чудовище Эмпуса,
Старец и юнец безусый —
Знают все меня…
Увы…
Разочарованные чудовища покидают сцену вслед за Плутоном, Дионисом и Ксанфием. На авансцену выходят Хор Графоманов и Хор Лягушек.
Парод
Строфа I
ХОР ЛЯГУШЕК
О, ясная звезда ночных служений,
Иакх, иакх! ударь по струнам,
Приди на луг в ночную пляску нашу
И миртовый венок на чистый лоб надень!
КОРИФЕЙ ЛЯГУШЕК
Воспоем же поэзию нашу, а вы прочь из хора
веселых уйдите,
Все, кто этих речей не слыхал, да и в мыслях
остался нечистым!
Антистрофа I
ХОР ГРАФОМАНОВ
Слыхал я, что поэт
По имени Федокл
Купил себе набор
Фаянсовых тарелок,
А драматург Медокс из своего окна
Мочился при луне
На пышное растенье.
КОРИФЕЙ ГРАФОМАНОВ
А я слыхал, что пес поэта одного
Сошелся с кошкою известной поэтессы.
Строфа II
ХОР ЛЯГУШЕК
Давайте факелы зажжем
И поспешим на площадь!
Как боги юные, сплетемся в хоровод
Под сводами ликующего лавра!
КОРИФЕЙ ЛЯГУШЕК
Прочь из нашего хора, лжецы, собиратели
слухов вонючих,
Провокаторы, вы, для кого ненавистны поэты
свободной природы!
Антистрофа II
ХОР ГРАФОМАНОВ
По слухам новеллист
Внушительного вида
Схватил себя за нос
В шестнадцать тридцать дня,
И, носа не найдя,
Он подал заявленье,
Чтоб новый член ему
Был выдан для лица.
КОРИФЕЙ ГРАФОМАНОВ
А я слыхал вчера – один нахал безродный
Поэмку новую послав по почте девке,
Повесился в углу, штанишки намочив…
Строфа III
ХОР ЛЯГУШЕК
Что дрязги, что брехня,
Когда над островами,
Как призраки ночных,
Волшебных кораблей,
Плывут ладьи поэм
И тихо нам сигналят,
И граждане со стен
К ним факелы несут!
КОРИФЕЙ ЛЯГУШЕК
А те, кто травит нас, кто денег нам не платит
в ничтожестве своем,
Пусть захлебнутся желчью из собственных голов,
дурманом замутненных.
Антистрофа III
ХОР ГРАФОМАНОВ
Однажды Пастернак,
В лесу продрогшем шляясь,
Нашел семью опят
И сел, как боровик.
Сидит, а стаж идет,
И пенсии дождался,
И пенсию ему
На блюдечке несут!
КОРИФЕЙ ГРАФОМАНОВ
А я вчера видал в замочное отверстье,
Как пил один поэт из горлышка кефир
И булькал, словно фавн, в истоме неприличной…
Строфа IV
ХОР ЛЯГУШЕК
Танцует мистов хор.
А у одной девчонки
Сквозь платьица разрыв
Мелькнула грудь нагая.
О, счастье! О, беда!
И снова я влюблен,
И ухожу туда,
Где кружат хороводы…
КОРИФЕЙ ЛЯГУШЕК
И я пойду туда, дорогу закрывая невеждам и глупцам, ослиным головам,
Кто солнечный язык, вакхический и бурный,
не может понимать…
Танцуя, гремя бубенчиками, Хор Лягушек покидает сцену.
Антистрофа IV
ХОР ГРАФОМАНОВ
Силóс, навóз, понос.
Сукровица, хвороба!
Погаснет Гелиос,
Но будут сапоги,
Но будут пироги,
И в сетке сухожилий
По нотам запоет
Свирепый Графоман.
КОРИФЕЙ ГРАФОМАНОВ
Телятина, поэт, священная корова!
Я выдою тебя, и скиснет молоко!
Эписодий первый
Афины. На ступенях храма в вольных позах расположились за трапезой мудрецы и поэты. Здесь Агафон, увенчанный лавровым венком Фриних, Пробул (административное лицо), вертлявый демагог Клеофонт. Чуть поодаль сидит замкнутая надменная Лисистрата. Между ней и мудрецами устроился Геракл. Он обложился мехами с вином и тарелками с жареным мясом. Жадно ест и пьет, временами кося глазом на Лисистрату и громко хмыкая.
За сценой гул толпы. На сцене орущий Хор Графоманов и Хор Лягушек, который безмолвствует.
КЛЕОФОНТ
(встает с кубком в руке, обращается к мудрецам и народу).
Народ! Сограждане! Сегодня славный день!
Мы выбрали, друзья, великого поэта!
(Рев Графоманов.)
Народ-мудрец! Народ не ошибется
И лавровый венок не даст прохвосту,
Подобному Аристофану. Кстати, где
Скрывается бродяга – очернитель
Деяний славных?
ГЕРАКЛ
(с набитым ртом).
Где он, паразит?
Хотел бы я поговорить сурьезно
С поэтом энтим!
(Хохот Графоманов.)
КЛЕОФОНТ
Браво, генерал!
ПРОБУЛ
Я, господа, послал искусствоведов.
Должны они сегодня до заката
Найти его, хотя бы под землей.
КЛЕОФОНТ
(в толпу).
Ура Пробулу!
(Рев толпы.)
Но не в этом дело,
Не омрачит нам праздника сатирик,
Червяк, укрывшийся от гневного народа!
Мы выбрали поэта на века!
Сильней он всех живущих, и тем паче
Сильнее чахлых всяких там Эсхилов,
Софоклов там и разных Эврипидов,
Шекспиров, Гете там и Пастернаков,
Байронов разных, Блоков, Окуджав…
ФРИНИХ
О, Клеофонт, кого ты называешь?
КЛЕОФОНТ
Прошу прощенья, это просто к слову.
Ребята, громко – Фриниху ура!
(Ужасающий рев Графоманов,
Фриних величественно салютует.)
Простые кузнецы и рыболовы,
Биндюжники и стражники, гоплиты,
Сержанты и старшины, кифаристы
Смогли понять, кто лучший среди нас:
При жизни Фриниху мы монумент поставим,
А он за то, как сын всего народа,
Начало новой эры воспоет!
ГЕРАКЛ
А мяса сколько?
КЛЕОФОНТ
Мяса всем от пуза!
(Рев Графоманов.)
ГЕРАКЛ
А как с вином?
КЛЕОФОНТ
Откроем погреба!
(Рев Графоманов.)
ГЕРАКЛ
А пенсион какой для отставных героев?
К примеру я, Геракл, вы помните – двенадцать…
(Хохот Графоманов.)
КЛЕОФОНТ
(хохочет, подхалимничая перед Графоманами).
О Греции герой, да кто же их не помнит,
Двенадцать подвигов твоих? Любой мальчишка
Средь ночи разбуди – отбарабанит.
Мой генерал, для вас всегда открыты
В любой харчевне двери – заходите!
ГЕРАКЛ
(ворчливо).
А ежели с девчонкой поразвлечься
Захочется, так чем я заплачу?
КЛЕОФОНТ
Из девушек любая не откажет
Герою Греции. Не так ли, Лисистрата?
(Лисистрата величественно кивает.)
ГЕРАКЛ
Такая эра уполне по вкусу
И мне, бессмертному.
(Графоманы хохочут.)
КЛЕОФОНТ
(паясничает).
Спасибо, генерал!
(Народу.)
Теперь, друзья, попросим мы поэта
Пропеть экспромт во славу нашей эры.
(Аплодирует Фриниху.)
ФРИНИХ
(вынимает из-за пазухи папирус с экспромтом,
поет, все время заглядывая в текст).
Нытики и маловеры
Вылетят из нашей эры.
В нашей эре стар и мал
Наживает капитал.
Друзья, мы в жизнь идем
Большим путем, большим путем.
У нас в душе всегда весна,
Зимою тоже
Грустить негоже!
Наблюдал вчера я фикус,
Голубым горя огнем.
Приближая руки к лику-с
И не плача о былом.
Друзья, мы в жизнь идем
С мечты любовью,
О демократии поем
И дышим новью, и дышим новью!
(Бешеные аплодисменты, многочисленные голоса подхватывают «и дышим новью».)
Строфа V
ХОР ГРАФОМАНОВ
В самом деле сочиненье
Право слово недурно.
Эх, такого бы поэта
В графоманский хор привлечь!
Антистрофа V
ХОР ЛЯГУШЕК
Есть некий час в ночи всемирного молчанья,
И в оный час явлений и чудес
Живая колесница мирозданья
Открыто катится в святилище небес.
(Голоса Лягушек сейчас звучат очень тихо,
их еле слышно в реве толпы.)
Фриниха по очереди целуют все мудрецы, причем Клеофонт прижимается к нему всем телом, словно женщина. Лишь Лисистрата презрительно отворачивается. Геракл, обхватив Фриниха и чуть ли не завернув ему руку за спину, тащит его за колонну, где останавливается, не выпуская кумира из своих могучих рук. Наконец шум стихает. Мудрецы ложатся к пиршественному столу, поднимают кубки.
КЛЕОФОНТ
Дело сделано, сограждане, эра началась. Пора перейти к теоретическим изысканиям. Великий Фриних, где ты?
ФРИНИХ
(рвется из рук Геракла).
Я здесь, Клеофонт! Помо…
(Геракл с предостерегающей улыбкой сжимает ему ухо.)
Мы здесь со священным героем Греции, олимпийским богом Гераклом, сыном мудрой Алкмены и великого Зевса… Ой, не давите так сильно… обсуждаем мои творческие планы.
КЛЕОФОНТ
(с понимающей улыбкой).
Нашли место… Ну, хорошо, мы начнем без тебя. Начни ты, Агафон.
АГАФОН
Мудрые сограждане и ты, о великий Клеофонт, я начну с примера из демократической практики. Предположим, купец купил корову. Купец – свободный человек, а корова – несвободный человек. Не так ли?
ЛИСИСТРАТА
Корова не человек.
АГАФОН
Вы совершенно правы, величественная Лисистрата, корова не человек, следовательно, она и не свободный человек тоже. Прав ли я, Клеофонт?
КЛЕОФОНТ
Совершенно прав.
АГАФОН
Теперь я задаю вопрос: каково отношение демократии к купцу, купившему корову?
ПРОБУЛ
Купец обкладывается налогом.
АГАФОН
Я тоже так думаю. Развертываем мысль дальше. Свободный человек купец за покупку коровы обкладывается налогом, а каково отношение демократии к корове, которая является, как мы уже выяснили, не свободным человеком?
ЛИСИСТРАТА
(впервые потеряв свою величественность).
Да как же так?
КЛЕОФОНТ
Агафон дал толчок для развития нашей теоретической мысли. Подумаем, сограждане.
Мудрецы погружаются в раздумье.
ГЕРАКЛ
(по-прежнему крепко держит Фриниха).
Напрасно, Фриних, ты воротишь нос.
Солидную поэму мог бы, братец,
Отгрохать про седьмой, к примеру, подвиг.
Как я бычка на Крите оседлал
И плыл на нем верхом к Пелопонессу.
Хороший был бычок, его Тесей прикончил
На Марафонском поле, когда мой
Хозяин Эврисфей в штаны наклал от страха…
ФРИНИХ
Геракл, могучий, добрый, пощади!
Ведь это все описано однажды…
ГЕРАКЛ
Вот именно описано, дружок.
Описали прохвосты из фольклора.
Мне нужен именитый описатель
С почетным званием народного кумира.
Согласен? Ну?
ФРИНИХ
(слабея).
Спаситель Аполлон…
КЛЕОФОНТ
Итак, корова не человек, а следовательно, и не свободный человек тоже. При демократии все равны, и если свободный человек за покупку коровы обкладывается налогом, то почему же не свободный человек за покупку коровы не обкладывается налогом? Следовательно, корова как не свободный человек за покупку коровы тоже…
ПРОБУЛ
(радостно).
Обкладывается налогом!
АГАФОН
(удовлетворенно).
Мысль завершена!
ЛИСИСТРАТА
Ох, Алкивиада на вас нет!
При этих ее словах мудрецы с криком ужаса вскакивают на ноги, и даже Фриних выскальзывает из объятий Геракла.
КЛЕОФОНТ
Презренная самка, что ты говоришь?
ЛИСИСТРАТА
(спокойно).
Я говорю, жалко, что Алкивиад еще не вернулся. Он бы разобрался в нашей демократии. Он настоящий мужчина!
(Ропот толпы.)
КЛЕОФОНТ
(в толпу).
Ну что ж, если придет Алкивиад,
Ему придется тут же подчиниться
Афинским мудрецам и графоманам,
Священной демократии Афин,
Как гражданину каждому отныне.
К тому ж его триеры сожжены,
Рассеяны в песках его гоплиты,
А сам он продан в рабство. Так гонцы
Нам сообщили…
Зловещее молчание толпы. Нервное движение на ступенях храма. В тишине слышится все нарастающее позвякивание военных доспехов, и на сцену тяжелыми, мощными шагами выходит закованный в бронзу Алкивиад.
ЛИСИСТРАТА
(насмешливо).
Ну, что ж вы замолчали?
АЛКИВИАД
Привет, ребята, что здесь происходит?
КЛЕОФОНТ
(дрожащим голосом).
Здесь демократия учреждена.
АЛКИВИАД
Кто главный?
КЛЕОФОНТ
(хорохорясь).
Народ избрал меня!
АЛКИВИАД
(подходит к Клеофонту вплотную,
берет его за пуговицу).
Ежели ты главный, профессор, тогда ответь мне на один вопрос: чья это пуговица?
КЛЕОФОНТ
(дрожа).
Уважаемый Алкивиад, эта пуговица моя.
АЛКИВИАД
(отрывая пуговицу).
Ежели твоя, бери ее себе!
(Берется за другую пуговицу.)
А это чья?
КЛЕОФОНТ
(чуть ли не теряя сознание от страха).
Может быть, это ваша?
АЛКИВИАД
Ежели моя, беру ее себе!
(Отрывает вторую пуговицу, берется за третью.)
А это чья?
КЛЕОФОНТ
Эта… эта… эта… я не знаю…
АЛКИВИАД
(зычно).
Балда! Надо отвечать так. Это пуговица хитона. Хитона, понял? И тогда она на нем останется.
(Взрыв жуткого хохота. Клеофонт опадает, как пустой мешок.)
В Сицилии один парень научил меня этому фокусу.
(Хохочет, потом поднимается по ступеням и провозглашает.)
О, воздух родины! Великий город мой!
Сквозь бури я прошел в твою ограду
Не для того, чтоб выйти на покой…
ГРАФОМАНЫ
Ура! Ура! Ура Алкивиаду!