Подземное царство Аид. Коктейль в честь Диониса. Эмпуса, Ламия и Кербер в белых фартуках обносят гостей бокалами.
Здесь элегантный порхающий Лева Малахитов, его жена Нина в декольтированном мини-платье и в сапогах (для эпатажа), Эврипид, дерзко поглядывающий на мрачного Эсхила, Антон Биверлибрамс в наряде лондонского «хиппи», его жена Дагрен в мешке и драгоценностях, порывистый А. С. Пушкин, улыбающаяся Анна Керн, куртуазно расшаркивающийся Шекспир, надменная Смуглая Леди. Нет пока Плутона и виновника торжества Диониса.
Стоит характерный для коктейлей гул голосов. Гости беспрерывно перемещаются. После общего вздоха «вечность» в просцениум выходят кумиры молодежи Лева и Антон. Лева поет басом, Антон показывает фокусы.
Во время пения и демонстрации фокусов среди гостей непринужденно появляется Бу. Он в детской распашонке, розовый, толстый, похож на гигантского годовалого ребенка. Ведет себя как завзятый посетитель коктейлей, скользит от группы к группе, похохатывает, салютует бокальчиком.
ЛЕВА
(поет прекрасным басом).
Пою тебе, о Гименей!
Ты меня уважаешь!
И я тебя уважаю!
Салют!
Антон в это время вынимает из-за пазухи петуха, из кармана кота, изо рта у него вырывается пламя, из ушей вырастают цветы.
НИНА
(Леве). Что это ты басом запел?
ЛЕВА
Нинок!
НИНА
Ты же всегда тенором пел.
ЛЕВА
(жалобно). Опять издеваешься, Нина? Зачем тебе над басом-то моим издеваться? Ведь это же мне бог дал, бог и возьмет… (Всхлипывает.)
БИВЕРЛИБРАМС
(Дагрен). Аза-низи-маза! Ты никогда меня не понимала!
ДАГРЕН
(восторженно). Никогда!
БИВЕРЛИБРАМС
Все во мне задавлено капиталистической системой!
ДАГРЕН
Все-все!
БИВЕРЛИБРАМС
Левке хорошо, он в социализме жил, мог себе иной раз лирику позволить.
ДАГРЕН
(восторженно). Один раз он мне прислал стишок:
Мне от тебя немного надо, Дагрен!
БИВЕРЛИБРАМС
Во-во! А я под прессом монополий… (Всхлипывает.)
ПУШКИН
(Бу). Имею честь представиться, я – Пушкин, XIX век.
БУ
(радостно). Бу!
ПУШКИН
Рад. А это мой друг Вильям Шекспир, XVI век, вполне профессиональный литератор.
БУ
(радостно). Бу!
ПУШКИН
А это наши дамы, подруги дней суровых. Анна Керн, должно быть, слышали и…
СМУГЛАЯ ЛЕДИ
Я бы хотела остаться инкогнито.
БУ
(радостно). Бу!
ШЕКСПИР
Вы какой-то странный. Поэт?
БУ
(радостно). Бу!
АННА КЕРН
(тихо, Смуглой Леди). Симпатичный мальчик, правда?
СМУГЛАЯ ЛЕДИ
Прямо съела бы.
ШЕКСПИР
Какой век?
БУ
(радостно). Бу!
Пушкин и Шекспир отходят. Бу остается с дамами.
ПУШКИН
Какой-то румяный олух – кавалергардик вроде Дантеса… Так и всадил бы пулю. А вам он никого не напоминает?
ШЕКСПИР
Очень даже напоминает, но кого – не помню. Такой румяный, пышненький – прямо съел бы…
ЛЕВА
(подзывает Кербера). Керберчик, будь другом, просвети – кто этот малый?
КЕРБЕР
Новенький. Надысь патрулирую вдоль Стикса – гляжу, пузанчик незаприходованный шляется. Хотел сожрать, понюхал – неаппетитный. Ну, поволок его в отдел кадров, заприходовал и сюда выпустил.
ЭМПУСА
(проходя мимо). Повезло мужику – сразу на пьянку попал.
ЛЕВА
Он поэт?
КЕРБЕР
(обиженно). Ну, Левка, за кого ты мене держишь? Али я не знаю, кого куды совать? Был бы тиран, я б его племянникам скормил.
ЛЕВА
(нетерпеливо). А какого же века поэт?
КЕРБЕР
В кадрах говорят – тридцатого. (Отходит.)
ВСЕ
(разом). Тридцатого?
Немая сцена. Все смотрят на Бу.
Бу, ничего не подозревая, продолжает светскую жизнь. Первый приходит в себя Лева. Небрежно вихляясь, подходит к Бу.
ЛЕВА
Вообще недурную стоячку устроил папа Плутон, вы не находите?
БУ
(радостно). Бу!
ЛЕВА
Я слышал, вы поэт XXX века? Рад приветствовать коллегу. Я – Лев Малахитов, вы, конечно, знаете, в школе-то проходили. На всякий случай что-нибудь прочту. Вот образец лирики. (Читает.)
Я можжевельник, можжевельник маленький,
А вы цветочек океанский аленький.
Я можжевельник, я по грудь в снегу,
Ко мне медведь выходит на поживу,
Но вы на океанском берегу
Не верьте прессе, суетной и лживой.
БУ
(радостно). Бу!
ЛЕВА
(удовлетворенно). Вижу – дошло!
НИНА
(небрежно). Между прочим, парень, эта стихоза мне посвящена.
ДАГРЕН
А разве не мне?
НИНА
Левка!
ЛЕВА
Ну, Нинок-Нинок, какая разница… лирический герой… ты же понимаешь…
БИВЕРЛИБРАМС
(к Бу). А Биверлибрамса помнят потомки или сожгли мракобесы? «Сто жуликов в одном самолете» сохранилось?
БУ
(радостно, но уже с напряжением). Бу!
БИВЕРЛИБРАМС
Цензура-то загнулась?
БУ
(отрицательно). Бу!
АННА КЕРН
А мой образ сохранился в мировой литературе? Помните Сашино: «Я помню чудное мгновенье…»
БУ
(радостно, но с сильным напряжением). Бу!
СМУГЛАЯ ЛЕДИ
Ну, меня-то вы, конечно, знаете: обо мне писали трое. Бедный Вильям называл меня Смуглая Леди, а Кристофер Марло Генрихом VIII…
БУ
(начиная уставать). Бу!
КЕРБЕР
Напрасно, робяты, стараетесь. В кадрах сказали: энтот неговорящий. В ихнем веке уже не говорят, а по каналам внутренней связи общаются.
БУ
(с напряжением). Вуд ю лайк… будешь третьим… ин зе найт… чижик-пыжик…
КЕРБЕР
Ищет коммуникацию.
БУ
На… Фонтанке… воду… (Радостно частит.) Пользуясь услугами своих заокеанских покровителей, экстремисты явно хотят расширить… (Затухает.) Алеет восток! Самый мудрый… Бумажный кот…
ЛЕВА
(восторженно). Вот дает! Культурную революцию нащупал.
БУ
Как самое яркое солнце… зовет… оторвать… раздробить… джунде хуй… с собачьей головой… крепить нерушимое единство… на основе внедрения передовых… джунде хуй! (В полной растерянности начинает петь песню «Алеет Восток».)
Входят Плутон и Дионис, за их спинами маячит сконфуженный таким блестящим обществом Ксанфий.
ПЛУТОН
Приветствую вас всех. Имею честь представить —
Наш славный гость – Нисейский Дионис.
Сошел в Аид бессмертный бог с Олимпа,
Чтоб взвесить на весах тебя, о, Эврипид,
А также вас, мой друг Эсхил-громоподобный.
Поэтов взвесить Дионис желает,
Чтоб более весомого с собою
На землю взять, вернуть в Афины,
Где оскудел поэзии источник.
ДИОНИС
(обнимает Эврипида).
О, брат мой Эврипид! Как рад тебя я видеть.
Всегда я слезы лью, когда тебя припомню.
Вот раб не даст соврать.
КСАНФИЙ
(скромно).
Охотно подтверждаю.
ЛЕВА
(с радостным изумлением)
Так это раб?
(Подбегает к Ксанфию, берет его под руку.)
Прошу вас, проходите!
Какая прелесть! Встретить вас вот здесь.
Раба рабовладельческой системы…
(С вызовом смотрит на Плутона.)
БИВЕРЛИБРАМС
Ну, Левка, ловкач! И здесь вперед выскочил. Я только подумал, как раба пригресть, а он уже…
ЛЕВА
(идет к нему с Ксанфием уже в обнимку). Эх, Антошка, мало ты меня знаешь. (Ксанфию.) Выше голову, друг! Здесь все свои. Поэт всегда друг угнетенных. Ну, расскажи, как там у вас? Страшная эксплуатация?
КСАНФИЙ
Нет, не очень.
ДИОНИС
(Эсхилу, суховато).
Приветствую и вас, Эсхил. Отрадно
Мне видеть вас, поэта-мудреца.
ЭСХИЛ
(с поклоном).
Я знаю, Дионис, что ты настроен
Ко мне предвзято. Что ж… Моя беда.
И все же я намерен дать здесь бой
Профану жалкому, поэту потаскушек.
(Распаляется.)
Который выше крыши кабака
Не поднял голос…
ДИОНИС
Тише, мой Эсхил.
Проверим на весах – кто тянет, кто не тянет.
БУ
(счастливо улыбаясь). Моя нашел… моя олл иксплейн… все объяснить… люблю тебя, Петра творенье… воду пил… би ор нот ту би… моя летал клевал… головокружение от успехов… бабы прыгают в сугроб… разочарованному чужды… дружба всего дороже, дружба это праздник молодежи… лефт нот райт… вы понимайт? (Гордо оглядывается, но, видя, что его все-таки не понимают, растерянно затягивает полюбившуюся ему песню «Алеет Восток»; падает в кресло.)
ДИОНИС
Однако более чем странное явленье.
Парнишка пьян?
КСАНФИЙ
(озабоченно).
Кто этот персонаж?
ПЛУТОН
(раздраженно).
Тридцатый век таких нам поставляет
Немых, счастливых, розовых людей.
(Выходит вперед.)
Ну что ж, друзья, весы сейчас куются.
В Аидской кузнице шуруют кочегары.
И вскоре нам услышать суждено
Поэтов спор, блистательный и острый.
ЭСХИЛ
Деметра, ты вскормила разум мой,
Дай мне предстать твоих достойных таинств!
ДИОНИС
(Эврипиду).
И ты свой фимиам готовь!
ЭВРИПИД
Иду.
Но я другим богам молиться буду.
ДИОНИС
Особенным, чеканки новой?
ЭВРИПИД
Да.
ДИОНИС
Ну, молись своим богам особым!
ЭВРИПИД
Эфир, мой хлеб, и ты, язык мой гибкий,
И тонкий нюх, победоносно мне
Всю речь врага позвольте опровергнуть!
Строфа VI
ХОР ЛЯГУШЕК
Зевсовы дочери, чистые девы.
Музы, вы цените умные и утонченные мысли,
Их созидают поэты, когда, обличая друг друга,
В споре сойдутся они, ударом удар отражая.
КОРИФЕЙ ЛЯГУШЕК
Музы, придите, чтоб видеть могли вы
Силу двух уст и могущество слов
Веских и вьющихся стружкой.
Спора великого мудрых назначенный час наступает.