— Гал Аладович, простите, только наука… Вы ведь знаете, я работала в Норвегии, опыты проводила на уникальном оборудовании. Так там богато живут и устаревшие приборы списывают. Зная это, еще работая в МГУ, я заключила договор, что данное оборудование в рамках научного обмена будет передано в дар московскому университету. Теперь эти приборы поступили в Москву, они на таможне. А МГУ приборы не забирает, им оно не нужно, работать некому, я ведь ныне здесь. И вот веду переговоры, чтобы это оборудование передали нам.
— И что? — заинтересовался Цанаев.
— Если бы эти приборы установить здесь, то мы бы выиграли не один грант, хоздоговоры и прочее. И наука была бы, и я докторскую закончила бы.
— Так в чем дело?
— Надо лететь в Москву, договоры переделать и нам оплатить растаможку. Деньги немалые, но все окупится с лихвой, а главное, у нас появится наука, настоящий эксперимент.
— Можешь все расписать на бумаге? — недоверчив Цанаев.
— Запросто, — улыбается Аврора. — Но вы лично, как руководитель, должны быть в Москве, документы подписывать.
— А кто бумажной волокитой займется? Ты должна вылететь со мной.
— Как я брошу инвалидов? — задумалась Аврора. — Ладно, я с одной медсестрой договорюсь.
— Я оплачу затраты, — предложил Цанаев.
— Спасибо. Деньги мне нужны, — как всегда сказала Аврора. — А командировочные? Два-три дня надо будет провести в Москве.
Они вместе вылетели. В отличие от Авроры, Цанаев предполагал, что это дело затянется, как минимум, на неделю, и ему придется изрядно побегать по инстанциям, соблюдая бюрократическую волокиту.
Отчасти так и получилось — две недели они провели в Москве. Однако самому Цанаеву бегать почти не пришлось, Аврора сама всюду моталась и по вечерам она прямо на дом приходила к Цанаеву для подписи или печати на очередном документе.
— Ты зайди, чайку попей, — предлагает Цанаев.
— Нет-нет, я не голодна, уже поздно, еще дела, — дальше дверей Аврора не проходит, тут же, как бы извиняясь, все директору докладывает, а после ее ухода вдруг жена Цанаеву говорит:
— А у тебя с этой Авророй ничего нет?
— Ты о чем? — удивился Цанаев.
— Как о чем?! — недовольна жена. — Ты там в этом Грозном один, можно сказать «холостой» мужчина. Квартира своя, пустая. А эта Аврора уже не юная девица… Да и девица ли вообще? Вроде весь мир объездила, всюду побыла, все повидала и, видать, испробовала.
— Замолчи! — перебил супруг. — Как ты смеешь так говорить!
— О-о! Уже защищаешь? — ухмыльнулась жена. — То-то, она так смотрит на меня, будто я тебя у нее отнимаю.
— Не неси чушь!
— Это не чушь. Я по-женски все вижу и чувствую. Она неровно дышит к тебе.
— А, может, и я неровно дышу к ней? — усмехнулся Цанаев.
— Вот это меня и беспокоит, — констатировала жена и, как про себя отметил Цанаев, не без основания. Потому, что он стал замечать, что хочет быть рядом с Авророй, общаться с ней, и ему это приятно, хотя их точки зрения по многим событиям не совпадают, но у Авроры очень странная, даже оригинальная жизненная позиция, которая Цанаева и отталкивает, и одновременно притягивает.
Иногда, когда Аврора ему среди дня звонит, что-то согласовать, он, если жена не слышит, предлагает ей где-либо в кафе посидеть, обсудить дела, правда, все официально. А она также сухо отказывается, и лишь под конец сама предложила:
— В честь успешного завершения давайте пойдем в Большой театр.
— Я билеты куплю, — загорелся Цанаев, но Аврора его остудила.
— Тогда четыре — еще ваша супруга и моя знакомая.
Такой состав Цанаеву не очень интересен, но пришли еще и Ломаев с супругой (тоже Аврора пригласила), хоть было с кем в антракте коньяк распивать.
А сама опера Цанаеву не понравилась — убаюкивала, он все позевывал; в общем, по окончании его вердикт:
— Чуть не заснул, — на что Аврора сказала:
— Не надо было пить, — а уже дома жена Цанаева подытожила:
— Эта Аврора корчит из себя светскую даму. Тоже мне, оперой увлекается, а в Большой пошла чуть ли не в парандже, всех напугала… Дура!
Почти то же самое подумал и Цанаев, когда через месяц, работая даже ночами, Аврора все же умудрилась собрать экспериментальное оборудование. Да это все можно считать пустое, потому что материалов для исследования нет, и еще нужен дорогущий термовакуумный пресс.
— Как ненужная мебель, — стал возмущаться Цанаев.
«Вот сейчас бы уволить ее», — даже подумывал он. Но за что? Не только как ученый секретарь, но и всю документацию Аврора ведет; как уборщица — тоже все в порядке. Да вот жена к Цанаеву из Москвы ежедневно звонит и непременно, как бы между прочим, спросит:
— Ты еще эту Аврору не уволил?.. Смотри, что-то есть в ней революционно-реакционное. Эта дура что угодно учудит, тебе отвечать придется.
А сама Аврора в то же время говорит:
— Гал Аладович, я уже договорилась с Норвегией. Мой институт дает нам материалы для исследования бесплатно.
— Ну и в чем дело? — сух Цанаев.
— Надо поехать, привезти.
— Ну и в чем дело?
— Деньги на дорогу нужны.
— Тебе, Аврора, постоянно деньги нужны.
Как обиженный ребенок, она потупила взгляд и чуть погодя сказала:
— Мы могли бы получить не один грант: и наука, и деньги. И я бы докторскую добила, — последнее она сказала так жалостливо, что Цанаев, прекрасно понимающий значение защиты для ученого, все же поддался:
— Сколько денег и срок исполнения? — и, ужесточая требование: — Все в письменной форме. Не уложишься — пеняй на себя.
На следующий день, увидев справку Авроры, Цанаев усмехнулся:
— Ты посчитала только дорогу? Ведь там жизнь дорогая.
— Общежитие бесплатно, уже договорилась, — сообщает Аврора, ее глаза жизнью загорелись. — А питание — пятнадцать долларов в день… Я и на пять долларов там жила — нормально.
— А срок? Две недели.
— У меня открытая виза.
— Ну, смотри, — Цанаев дал добро, и когда Аврора вновь зашла подписать расходный ордер, он сказал: — Вижу, тебе Норвегия нравится.
— Сказать честно… — она немного задумалась. — Там, как мне кажется, словно в раю. Все живут честно, хорошо и добросовестно трудятся.
— А мы здесь не трудимся?
— Трудимся, — гримаса появилась на ее лице, — зарабатываем мало… Несправедливо.
— Это про меня? — возмутился Цанаев.
— Да при чем тут вы? Государство такое.
— Так что ж ты в Норвегии не осталась?
— Осталась бы с удовольствием. И была бы возможность, — ее голос стал несколько вызывающим и вдруг осекся: — Здесь трое инвалидов на мне.
— Да, — согласился Цанаев и, глянув в окно, про себя подумал, что Норвегия должна быть раем по сравнению с руинами Грозного. — А с кем больных оставишь? — поинтересовался он.
— С медсестрой договорилась, и сноха… Я, надеюсь, быстро управлюсь.
Быстро не получилось. Не исходе была уже четвертая неделя. Цанаев был в Москве и почему-то постоянно думал об Авроре, и с раздражением — так задержалась. А что ни говори, а оказывается, институт без нее еле функционирует; все на ней, а она пропала в райской Норвегии.
И вдруг жена Цанаева выдает:
— Оказывается, твой институт, кого хочет, в Европу командирует.
— Ты это о чем? — удивился Цанаев.
— Как «о чем»? Твоя Аврора в Норвегии.
— А как ты узнала?
— Хм, — усмехнулась жена. — Тут целая драма, — она смакует тему. — Оказывается, по этой старой деве вроде бы сохнет твой друг Ломаев. И даже хотел вместе с Авророй лететь, якобы, помочь. Так знаешь, как эта Аврора отшила Ломаева?
— Как? — не сдержался Цанаев.
— Позвонила жене Ломаева, и спросила: отпускаешь супруга?
— И что?
— Ясное дело, «что?». Скандал в семье… Так этой Авроре этого мало. Несмотря на это, она по электрон-ке прислала письмо Ломаеву: «Деньги нужны».
— И что? — встрепенулся Цанаев.
— Жена Ломаева письмо перехватила. Вновь скандал… А ты что побледнел? Может, тоже за Авророй в Норвегию полетишь?
— Замолчи, — крикнул Цанаев, и гораздо мягче: — Она мой сотрудник. Я ее командировал.
В тот же день он встретился с Ломаевым.
— Сколько у тебя она просила?.. Всего сто долларов?!
— Дело не в деньгах, — оправдывался Ломаев. — Хотя я Авроре столько помогал. Ей всегда нужны деньги!
— Деньги всем нужны! — раздражен Цанаев. — Сколько она тебе должна?
— Она мне ничего не должна… Но, поверь, не зря она сама себя нарекла Авророй — точно революция. Вокруг нее все не так.
— Перед женой подставила? — недобро усмехнулся Цанаев. — Дай мне ее реквизиты.
— Правильно, — сказал Ломаев, — должна была сразу к тебе обратиться, ты ведь ее начальник.
— А может, она тебя посчитала другом? Любишь ее? — прямо спросил Цанаев.
— От нее лишь проблемы.
В этом же в очередной раз убедился и Цанаев. То ли он переусердствовал, то ли просто сложилось так. Но он, искренне желая помочь, отправил в Норвегию триста долларов, а более того и существеннее, он дал задание в Грозный посетить дом Авроры и там тоже подсобить деньгами, как бы в счет зарплаты. И надо же, через день, они ужинают с женой и с музыкой приходит SMS-ка.
От Авроры Цанаев никогда SMS не получал, а сейчас просто нутром догадался, что она. Он резко встал из-за стола, быстро прочитал: «Всем сердцем благодарна за Ваше участие… Здесь бюрократы похлеще наших. На днях все разрешится. Дай Бог Вам здоровья (на чеченском)».
Цанаев сразу эту запись стер, но жена тут как тут — за спиной:
— Небось, твоя Аврора к себе кличет? Эта старая дева… Хе-хе, вроде, старая дева. Весь мир объездила, нагулялась, а теперь к чужим мужьям! Сучка! Дрянь!
— Замолчи! А ну, дай телефон.
Не только в семье Ломаевых, но и у Цанаевых из-за Авроры скандал. К сценам ревности Цанаев вроде бы относится спокойно. Да его беспокоит иное: он почему-то много стал думать об этой Авроре, в то время, как ему надо было бы готовиться к докладу на Президиуме РАН, где ему сразу же заявили: