«Ирочку, — оторвалась от дверей девушка, — Любит! Как увидел, так и полюбил… Эх…»
Когда Ирэн пришла в себя, то поняла, что была где-то не здесь. То состояние, что свалилось на нее после слов купца, описать бы она никогда не смогла.
Нежность. Сладкий полет и неясные грезы. Ощущение, что ты кому-то нужна больше жизни.
Неожиданно девушка поняла: у нее к Антоновскому тоже есть необычное чувство, вот только понять его она смогла только сейчас. Она казалась себе сейчас маленьким ребенком, настолько тонким, и легким-радостным подарком оказалось это состояние.
«Нужно еще послушать», — говорила ей вторая половинка, но девушка ничего не могла с собой поделать и опустилась на край табуретки, очень кстати оказавшейся возле входа.
Как пришла в себя, в обстановке ничего не поменялось, лишь закрытые двери и бубнеж мужских голосов.
«Зайти нужно аккуратно, — поняла девушка, — Чтобы не поняли, что я слушала».
Обратный путь по лестнице. Ридикюль под кустом уже покрылся росой от первой весенней травы.
«На погоду», — улыбнулась Ирэн.
Постояла-подумала, завернула за угол и, подобрав под ногами камушек, кинула его в окно служанки.
— Цык, — отозвалось через мгновение оконное стекло.
Силуэт мелькнул сразу.
«Не спала», — оценила девушка.
— Ироида Семеновна? — зашептала в темноту служанка, — Вы?
— Кто в гостях у нас? — почти не таясь и вполголоса интересовалась Ирэн. Ночная игра с открытыми картами нравилась ей куда больше, чем жутковатый воровской «замес».
— Антоновский и полицейский какой-то с ним.
— Тогда ничего страшного, я захожу. Не говори им, что иду я, — развернулась ко входу девушка.
Брякнули за спиной створки окна.
Не таясь, она затопала по лестнице, но мужчины так увлеклись разговором, что ничего, видимо, не услышали.
— Они говорили, как появится кто — зови, — частила шепотом Арина.
— Неважно, — отмахнулась Ирэн.
Слушать под дверями при служанке не стала, но решила постучаться.
Открывал Зубатов.
— Ироида Семеновна, — ахнул он, — Вернулась! Дайте-ка я вас обниму, дорогая вы наша! А чего к себе-то стучитесь?
— Смотри-ка, и про бумаги не спрашиваете, — пододвинула его раздражённо плечом Ирэн. — Вам-то уж они точно важней меня! Да, Михаил Михайлович? — глянула она на купца, неловко поднявшегося в тесном углу за столом.
— Кому как, — сверкнул глазами тот, пытаясь запрятать в усах радостную улыбку, — Мне иные вещи будут важнее любой государственности.
— Садитесь, садитесь, — суетился Зубатов, — После ваших слов даже спросить боюсь. Что? Добыли?
— Добыла-добыла, — расстегнула ридикюль Ирэн, — Они? — потащила она из него сверток.
«Антоновский все-таки в бумагах заинтересован, — поняла девушка, как увидела напряженно-прикрытые глаза купца, — Интересно, что в них?»
— Они-они, — бормотал Зубатов, разворачивая пакет, — Они родные. Все здесь! — торжественно объявил он, — Ну что, Михаил Михайлович, дорогой, придется нам победу на троих теперь делить? А?
— Да и поделим! — хлопнул ладонью по столу тот, — Тем более что время тех бумаг не ушло еще! Что они в сейфе вашем лежали бы, что у воров под матрацем.
Ирэн решила не говорить про то, что бумаги все-таки читались, да еще и на воровском сходе.
«Мало ли что там к чему, а утечки оттуда быть не должно».
— Ироида Семеновна, — обратился к ней Зубатов, — А вам не интересно разве, что там? Ну, в бумагах-то?
— Мне и так здесь не просто, Сергей Васильевич, — отозвалась девушка, — А вы еще мне чужие секреты предлагаете. Таких вещей я предпочитаю не знать.
— А у меня сомнения, — вглядывался в конверт, запечатанный сургучом, Зубатов. — Будто вскрывал его кто, но если запечатали так, то уж точно мастер из мастеров.
— А может, под матрасом так размялось? — внутренне обмерла Ирэн. — Сколько там пролежали, и спали все, начиная с меня.
— А может, на меня намекаете? Сергей Васильевич? А? — принял на свой счет купец, и жестко глянул на того через стол, — Только помните, что все инициативы по этим бумагам моими были, да и добывал их я сам!
— Да не о вас речь, — отмахнулся Зубатов, — если даже и читал их кто из воров, так и не понял ничего. Иначе сейчас шум был бы ой уж какой, а раз так случилось, то пускай идет все, как идет.
Ирэн внутренне выдохнула. А купец недовольно покосился на сыщика взглядом, но похоже и его устроили выводы Зубатова.
«Разбавим обстановочку», — решила девушка, — Арина, — повернулась она к дверям, — Чаю ставь! Будете? — глянула она на мужчин и неожиданно поймала взгляд Антоновского.
Карие глаза мужчины искрились, и он явно ею любовался.
«Теперь многое понятно, — сказала себе Ирэн, — Вот только на какой обман он из-за любви ко мне пошел? — ворохнулась память от подслушанного разговора, — В лоб не скажет и ждать придется, а может, Арину спросить? — вспомнила она о скрытых способностях девушки, — Так она же и сказала первой про обман этот на счастье. — Сообразила Ирэн, — Если так, то счастье мое, похоже, уже здесь, а с остальным мы и позже разберемся…»
— А почему так долго были, Ироида Семеновна? — наклонился купец, — Мы уж тут чего только с Сергеем Васильевичем ни передумали…
— Долго, потому что разговор долгий случился, — погладила голубенькую скатерку Ирэн, — Сначала все собирались, потом говорили, позже разъезжались. Я последней. С детишками еще чай пила, да про жизнь их слушала.
— А кто собирался, — осторожно спросил Зубатов, — Воры?
— Они, — кивнула Ирэн.
— То есть сразу их не было?
— Нет, — рассмеялась осторожному интересу Зубатова девушка.
— Ну а как бумаги забрали, чего ж не ушли?
— Там же Антоха оставался, а он за меня и так пострадал — Уйди я, не сносить бы ему головы!
— Мальчишка тот? — удивился Зубатов, — Тот самый, что за вас перед ворами ручался?
— Ну так он и сам вор, — улыбалась Ирэн, — И слово равное с ними имеет. Только маленький пока что.
— Дела-а, — протянул сыщик, и Ирэн поняла — удивление его неподдельное.
— А вы что же, Сергей Васильевич, с ворами никогда не работали? — изумилась она.
— Скажу честно, не касался. Мое дело — политика. Я с этим рос, с этим и борюсь, — честно отвечал сыщик, — Их воровской закон выше моего понимания, и раз уж вы так легко из ситуации вышли — честь вам и хвала! Обогнали вы меня по этой части. Содержание денежное с завтрашнего же дня вдвое. Такую операцию провернуть в одиночку — задача, эх, жалко, рассказать-то некому.
— Чешется? — смеялся купец, — Зато у нас теперь есть общая тайна. И не одна, а это, господа, объединяет. Вы как считаете, Ироида Семеновна?
— Объединяет-объединяет, — радовалась минимуму расспросов девушка, — Хотя секретов среди нас, я думаю, намного больше…
— Вы о чем это? — заинтересованно поднял голову сыщик.
«Надо же, какой цепучий, — удивилась девушка, — Да и сама хороша — рисуешься, курица!» — Мысли вслух, — ответила она ему, — В оперативной работе, по-моему, до конца никто и не откровенничает.
— Это так, — успокоился Зубатов, — У вас секреты просто обязаны быть, иначе, что вы за сыщик без них? Вот только подчинено все должно быть в нашем случае одному! — Мужчина выдержал паузу и, обведя собеседников строгим взглядом, закончил, — Только одному подчинено — делу нашему!
Перестук колес и покачивание вагона, если закрыть глаза, легко переносили Ирэн в 21-й век. Единственное, что сбивало с толку, так это малая скорость состава и запахи.
Начало двадцатого упорно издавало свойственные только ему ароматы.
Обшивка вагона. Чай и сладковатый запах парфюма старой эпохи с настойчивостью гири привязанной к ногам, «топили» Ирэн, не давая ей «всплыть» полностью.
Антоновский на перрон подъехал к самому отправлению.
— Еле успел, — появился он из клубов пара, широко шагая.
Неизменная трость. Щегольской котелок с малиновой лентой и сюртук с бархатным отворотом.
— Вроде все сделали, — удивился его приходу сыщик и только после того, как поймал его взгляд в сторону девушки, понимающе примолк.
— Все да не все, — обернулся купец, — Петька! Где ты?
Неожиданно из толпы неловко протиснулся паренек с двумя объемными корзинами.
— Ну, здесь я! Здесь! Не угнаться за вами никак, да еще груженому!
— Служанку давайте, Ироида Семеновна, — повернулся к ней Антоновский, — Дорога неблизкая! Я вам с Сергеем Васильевичем поесть-попить собрал. Далеко ли Арина?
А девушка будто услышала того и появилась в окне вагона, выйдя из купе.
Купец как заметил ее, сразу поманил тростью, мол, давай сюда.
— Шустрая, — заметил он, — Чувашка или мордва. Наши такого чутья не имеют.
— Она фламандка, — любовалась мужской красотой Антоновского Ирэн, — Из Голландии её предки.
— То и видно, — не удивился тот, — Скорее бы нам русскую кровь подразбавили, глядишь, и зажили бы по-другому.
Арина тем временем выбралась на перрон.
— А купе-то купе, — зашептала она на ухо хозяйке, — Бархат красный, деревяшка лакированная. А запах… — жмурилась девушка.
— Лучше мобиля? — лукавила Ирэн.
— Скажете, — стриганула глазом на купца и парня с корзинами девушка, — Мобиль — это другое, — грустно вздохнула она, — Брать что ли, корзины, Михал Михалыч?
— И побыстрее, — улыбался Антоновский, — Может, и Петьку моего, непутного, заберешь с собой, а то опаздывает везде — нету мочи.
— А куда мы его? — расхохоталась Арина, разворачивая парня в вагон, — Разве что корзины донести…
Петр явно пытался переварить, что происходит, а служанка толкала его в спину.
— Забирайся давай, употь, и направо клади в четверту дверь.
— Смотри какая, — улыбался Антоновский, — Ну теперь я за вас спокоен, главное, чтобы Петр в вагоне не заблудился, а то вы с ним там ввек не управитесь.
— Клянц! Клянц, — брякнул колоколец под рукой проводника, — Клянц, Клянц.
— Ухыыннч! — Взревел паровоз, выплевывая в весеннее небо белый плотный пар.