Должен признаться, что и до этого я бывал влюблен — три или четыре раза. А может быть, пять или шесть… Да, впрочем, это не имеет значения. Допустим, семь. Но эта девушка заставила мое сердце биться по-настоящему. Ошибки быть не могло. Вероятно, Глупый щенок сразу заметил мое состояние. Он стал намеренно игнорировать девушку, В то время как остальные собаки во всю глотку приветствовали гостью и ластились к ней. Глупый щенок не желал принимать в этом участия. Но при этом он как-то особенно суетливо проявлял заботу обо мне, демонстративно прыгая вокруг меня в порыве любви.
А я во все глаза глядел на девушку.
— Я люблю собак, — весело воскликнула она, — я просто обожаю их, и лошадей обожаю, и деревню тоже обожаю.
Я хотел бы, чтобы она обожала меня. И я понял, что врезался по уши.
Девушку проводили в дом, а я стал гулять по двору, и Глупый щенок не отставал от меня ни на шаг. Он трусил позади, носом почти касаясь моих ног.
Я рассеянно обернулся, — я думал в эту минуту о девушке, — и взглянул на щенка. В его глазах я увидел страдание. Он начал подвывать, Я ушел в дом.
По вечерам девушка надевала голубые атласные туфли, отороченные страусовыми перьями. Как-то странно они выглядели на кухонном полу, — перья цеплялись за голые доски. И вот однажды утром я услышал, как щенок кашляет. Я заглянул ему в рот — он был полон голубых перьев. Я поспешил с ним в кусты, и мы просидели на бревне примерно около часа. Когда мы вернулись, кругом уже шли разговоры.
— Это все Глупый щенок Стива, — заявил Джек, (Стив — это я.)
В руках он держал туфли, мокрые и изжеванные. И у них чего-то не хватало, — у них не хватало каблуков.
— Это не мой щенок, — сказал я, — а твой.
— Мой? — заорал Джек. — Мы его отдали тебе.
— Я его не брал, — запротестовал я.
— Что? — воскликнул Джек. — Как так не брал? Разве ты не сказал щенку: «Ну, брат, теперь ты мой», когда я позволил тебе взять его?
— Возможно, я так и сказал, — согласился я, — но я тогда не знал его нрава.
— Это не имеет значения, — сказал Джек. — Какой бы он ни был — он теперь твой.
— Ну и что ж из этого? — спросил я.
— Посмотри, что он сделал с туфлями Элис, — сказал Джек.
— Боже! — воскликнул я. — Какой ужас! Что он натворил! Пойду и отстегаю его.
Я вышел во двор и запустил в Глупого щенка палкой. Он принес ее мне обратно. Я погладил его, и мы пошли с ним на прогулку.
На следующую ночь в ход пошли чулки Элис. Оба чулка. Тут до меня начало доходить, что значит быть владельцем Глупого щенка.
Он мешал мне ухаживать за Элис. У нее я всегда ассоциировался со щенком. Она обращалась ко мне только так: «Вы и Глупый щенок». Ни разу не сказала просто «вы». Без Глупого щенка она меня просто не мыслила.
И все же я ничего не мог с собой поделать — щенок мне нравился. Какие только курьезные вещи он не проделывал! Любил, например, спать вместе с индюками. Такой уж он был оригинал.
Однажды все мы отправились на охоту. Взобрались на подводу и поехали в лес, а собаки бежали за нами. Утро было полно солнечного света, шелеста деревьев и пения птиц… Элис все время глубоко вдыхала воздух и твердила:
— Понюхайте, как пахнет земля. Разве не чудесно?
Чудесно. Все было чудесно в это утро.
Миновав лес, мы выехали в долину, поросшую высокой травой, и встали на подводе, с нетерпением высматривая кенгуру.
Три страуса эму выскочили из кустарника. Изгородь преграждала им дорогу. В испуге они стали бегать взад и вперед вдоль изгороди. Тут их заметили наши собаки, С громким лаем они бросились преследовать эму. Позади всех бежал Глупый щенок, с каждым прыжком отставая от остальных все больше и больше. Но зато лаял он громче всех. Эму остановились. Они стояли в нерешительности, вытянув длинные шеи, и с беспокойством глядели в нашу сторону, потом немного потолкали друг друга и снова принялись бегать. Но они все еще не знали, что им предпринять.
Тут они заметили мчавшихся собак, и облака пыли пулями вылетели из-под ног эму, когда они сорвались с места и стали набирать скорость. Шеи их вытянулись, словно пики. Как они мчались!
И как мчался Глупый щенок! Они исчезли среди кустарника и высокой травы; лай и визг собак замерли вдали.
Вскоре собаки вернулись. Эму удалось спастись. Но Глупый щенок пропал. Мы все даже обрадовались, — как вдруг он возник на горизонте, таща в зубах овечью ногу. Овца подохла давно, это можно было сказать сразу, — все начали затыкать носы. Я выпрыгнул из телеги. Ведь ответственность за Глупого щенка лежала только на мне.
— Иди домой, — крикнул я. — Убирайся отсюда.
Глупый щенок удивился, но тем не менее послушался. С беспечным видом он протрусил мимо и исчез среди высокой травы.
Мы отправились домой. Но вонь становилась все сильнее. Мы не могли понять, откуда она исходит. Глупый щенок убежал, а запах остался. Он отравил нам все обратное путешествие.
Добравшись до фермы, мы с большим облегчением слезли с подводы. Из-под колес выскочил Глупый щенок с протухшей овечьей ногой в зубах. Задрав кверху нос, вытянув хвост трубой, он направился к птичнику, где жили индюки.
Я понимал, что. Глупый щенок является серьезной помехой, но тем не менее упорно продолжал ухаживать за Элис.
У меня был автомобиль. Предполагалось, что после окончания ее отпуска я отвезу Элис в город. Как бы ни обернулись дела, именно в этот день я собирался вернуться в город. Но и мистер Моррисон уезжал примерно в то же время, и Элис хранила в тайне, кто будет ее избранником.
Накануне отъезда я уговорил ее пойти со мной на прогулку. Стоял безветренный, теплый вечер. Светила луна. Позади нас гордо шествовал Глупый щенок.
Я обнял Элис за талию. Она склонила голову мне на плечо.
— Я люблю вас, — сказал я.
Она засмеялась нежным, тихим смехом и вырвалась.
— А ну, попробуйте-ка меня догнать, — сказала она; глаза ее в этот момент были прекрасны.
Смеясь, она побежала между деревьями, оглядываясь через плечо.
Я тоже засмеялся и бросился ее догонять.
Но Глупый щенок оказался проворнее меня. Он догнал Элис и укусил ее за ногу. Она подскочила и взвизгнула от боли. Я совсем растерялся и не знал, что сказать.
— Он, должно быть, принял вас за овцу, — попытался объяснить я, — он их всегда кусает.
— Не говорите глупостей, — огрызнулась Элис и покинула меня.
Уже на ходу она крикнула мне:
— И запомните: либо щенок поедет с вами в город, либо я.
Я уселся рядом со щенком и стал обдумывать положение.
На следующее утро я упаковал чемодан и поставил его в багажник. Глупого щенка я посадил на заднее сиденье.
— Ну так как же, Элис? — спросил я ее после завтрака.
Она увидела из окна, как Глупый щенок пренебрежительно поглядывает на собравшиеся вокруг машины индюков.
— О нет. Я поеду с мистером Моррисоном, — сказала она.
На этом все и кончилось.
А теперь Глупый щенок вырывает с корнем георгины у моего соседа. По правде говоря, я не знаю, благодарить мне его или ругать.
Пошел вон, подлая ты шкура!
«Расскажи нам про индюка, Джо»
Перевод М. Юфит
Он вышел из чащи порыжевшей травы и водяных растений, окаймляющих озеро Корангамит. За ним шагал его старший брат.
Он был белокур. Когда он почесал головенку, между прядей золотистых волос нежно зарозовела кожа. Глаза у него были синие. Его лицо густо усыпали веснушки. Нос был вздернутый. Он мне ужасно понравился. Я решил, что ему, пожалуй, года четыре с половиной, а брату вдвое больше.
Они щеголяли синими бумажными брюками. Ветерок, пробегавший по воде, колыхал широкие штанины. Мальчики шли с независимым видом, наслаждаясь неожиданной свободой.
Они вспугнули двух ржанок, за которыми я наблюдал. Испуганно закричав, птицы взлетели, повернули по ветру и, мелькнув на фоне больших облаков, среди которых голубели клочья неба, понеслись над самой водой, громко хлопая крыльями.
Мы поздоровались. Мне кажется, я понравился мальчикам. Малыш немедленно принялся подробно меня расспрашивать. Он пожелал узнать, что я здесь делаю, почему на мне зеленая рубаха и где моя мама. Я отвечал, уважив в нем собрата, ищущего познания. Затем я в свою очередь задал ему вопрос и благодаря этому узнал, с какими опасностями и бедствиями он успел встретиться на своем жизненном пути.
— Откуда у тебя на голове этот шрам? — спросил я. Посередине его лба, между веснушками, виднелся розовый рубец.
Малыш бросил быстрый взгляд на брата. Тот ответил вместо него. Младший, видимо, ожидал этого и одобрял. Он выжидающе смотрел на брата, и пока тот говорил, глаза малыша сияли и губы полуоткрылись, как у человека, слушающего увлекательную повесть.
— Он свалился с детского стульчика, когда был совсем маленький, — сказал старший брат. — Стукнулся головой о лопату так, что потекла кровь.
— Кровь! — взволнованно пробормотал малыш, испытывая благоговейный трепет перед испытанной некогда опасностью. Он смотрел на гладь озера, размышляя о стульчике, лопате и крови.
— Однажды его лягнула корова, — сказал старший.
— Корова? — воскликнул я.
— Да, — подтвердил он.
— Расскажи, Джо, — нетерпеливо сказал младший, заглядывая брату в лицо.
— Он стал связывать ей ноги, а корова рванулась и дала пинка ему в живот.
— В живот, — важно повторил малыш, поглядывая на меня и кивая головой.
— Ух ты! — удивился я.
— Ух ты! — повторил он за мной.
— Ему спринцевали горло, — сказал Джо.
— Мне спринцевали горло, — медленно и неуверенно повторил малыш. — Что такое спринцевали, Джо?
— Он совсем не мог дышать, — объяснил мне Джо.
— Я не мог дышать нисколечко, — сказал младший.
— Плохо тебе пришлось, — посочувствовал я.
— Плохо. Верно, Джо? — спросил малыш.
— Плохо, — подтвердил Джо.
Он внимательно оглядывал младшего брата, словно ища на нем следов еще каких-нибудь несчастных случаев.
— Как-то на него свалилась лестница, — сказал он.