Моро. Эта армия была предназначена для вторжения в Германию и последующего марш-броска на Вену.
Одновременно втайне от всех недалеко от границы со Швейцарией стала формироваться другая армия, получившая название «резервной». В Дижоне был собран многочисленный штаб и примерно 7 000 –8 000 солдат, в основном новобранцев и ветеранов. Очень быстро, как и надеялся Наполеон, эта армия «детей и калек» привлекла внимание австрийских шпионов, и в венских газетах было объявлено, что секрет Наполеона раскрыт.
Однако истинного плана Наполеона не знал никто. В обстановке полной секретности к юго-восточным границам Франции двигались войска. Армия не собиралась в одном месте, как это практиковалось обычно (иначе ее существование было бы мгновенно раскрыто), а состояла из самостоятельных разрозненных частей, которые в одно время должны были собраться в назначенном месте.
6 мая 1800 года сам Наполеон покинул Париж, 8 мая прибыл в Женеву, а 14 мая был отдан приказ выступать.
Общий план кампании был весьма рискован: предполагалось преодолеть Сен-Готардский горный перевал, спуститься в Ломбардию и ударить в тыл австрийской армии, которой командовал австрийский фельдмаршал Михаэль Фридрих Бенедикт фон Мелас, отрезав ей пути к отступлению. Преодолев в нечеловеческих условиях Альпы, армия Наполеона вторглась в Ломбардию. 24 мая авангард армии под командованием генерала Ланна разбил австрийский заслон у Ивреа, и 2 июня французы вступили в Милан.
И там, пытаясь перекрыть возможные пути отступления австрийцев, Наполеон совершил серьезную ошибку: он распылил свои силы, и в скором времени положение французов стало очень тяжелым.
Американский историк Вильям Миллиган Слоон (которого иногда ошибочно называют Виллианом Слооном) пишет:
«На этот раз он как будто изменил своему принципу и разбросал не менее 23 000 человек во все стороны, частью для того, чтобы отрезать австрийцам возможность уйти на север, восток или юг, частью же для различных целей, так что у него под рукой осталось всего лишь 34 000 человек. Самоуверенность первого консула до известной степени оправдывалась промахами неприятеля, но чуть не обошлась ему очень дорого».
В свое время наполеоновский генерал Арман де Коленкур написал, что в июне 1800 года «при Маренго Наполеон одержал блестящую победу над австрийской армией».
Это мнение давно стало каноническим, и его в разных вариантах повторяют очень многие. На самом же деле, как это часто бывает, все обстояло не совсем так. Вернее, совсем не так.
Луи-Франсуа Лежен. Сражение при Маренго 14 июня 1800 года
К вечеру 13 июня 1800 года французы заняли деревню Маренго, при этом дивизия генерала Буде была послана на юг по дороге к Нови, дивизия Лапуапа была отправлена на север к Валенце, а дивизия Луазона – оставлена в тылу в Пьяченце.
Историк А. З. Манфред справедливо отмечает, что «накануне сражения главнокомандующий вследствие фатальных просчетов в оценке сил и намерений противника ослабил свои собственные силы». Ошибка Наполеона заключалась в том, что он считал совершенно невероятным, что австрийцы осмелятся сами атаковать его. Но они осмелились, и это, по словам военного историка Дэвида Чандлера, «застало французское командование врасплох».
Поле предстоявшего сражения выглядело так. Город Алессандрия находится на изгибе реки Танаро недалеко от места впадения в нее реки Бормида. На небольшом расстоянии и перед рекой Бормидой находится речушка под названием Фонтаноне, протекающая в глубокой впадине: эта речушка сначала следует почти параллельно большой реке, потом отходит от нее, потом снова приближается и, наконец, берет прежнее направление, впадая в нечто, похоже на болото, в районе, где река Танаро впадает в полноводную По. Фонтаноне протекает через деревню Маренго, находящуюся в том месте, где она делает повторный изгиб. Территория между Бормидой, Фонтаноне и Маренго и представляла собой поле сражения.
14 июня генерал Виктор с двумя дивизиями и кавалерией Келлерманна оборонял участок перед деревней Маренго и ее саму: ферма Стортильяна, расположенная между Бормидой и Фонтаноне, была основным опорным пунктом этой линии. Генерал Ланн с дивизиями Моннье и Ватрена и кавалерией Шампо составлял правое крыло французской армии. Одна бригада дивизии Моннье под командованием генерала Карра Сен-Сира должна была занимать и удерживать деревню Кастель-Чериоло, образуя крайний правый фланг: ее должна была поддерживать кавалерия генерала Шампо. Кавалерийская бригада генерала Риво, стоявшая в Сало, казалось бы, была забыта и в течение всего утра не получала никаких приказов.
Австрийцы синхронно атаковали Маренго и все пространство между деревней и Бормидой, а также ферму Стортильяна, но сделали они это медленно и вяло. «При этом, – как утверждает участник сражения, будущий маршал Мармон, – один-единственный сильный удар мог решить вопрос и обеспечить удачный исход сражения». Генерал Виктор долго сопротивлялся и в течение нескольких часов отбивал все атаки. Затем вступил в действие Ланн, когда австрийцы попытались обойти его правый фланг. Кастель-Чериоло была с боем взята. Ланн был вынужден ввести в ход резервы: ему удалось вновь захватить деревню, но затем он вновь уступил ее.
Речушка Фонтаноне перед фронтом армии Наполеона представляла собой большое препятствие для разворачивания австрийских войск, которые ничего заранее не подготовили для того, чтобы облегчить проход, и долго находились зажатыми в это узкое пространство, из которого они никак не могли выбраться. В конце концов им это удалось. Они захватили ферму Стортильяна, обошли левый фланг французов, и находившаяся здесь часть французской армии была приведена в большой беспорядок.
Французские войска, имея реальную угрозу с обоих флангов, начали оставлять Маренго и отступать, правда, медленно и в полном порядке. Было взято направление на Сан-Джулиано, причем движение осуществлялось параллельно большой дороге. Кровопролитное сражение сократило численность практически всех батальонов на четверть, и почти все французские орудия были повреждены: их осталось только пять, способных отстреливаться при отступлении.
Наполеон послал адъютантов за Дезэ и Лапуапом. Его послание к Дезэ было похоже на мольбу. К счастью, войска Дезэ, задержанные разлившейся рекой, не успели отойти слишком далеко, и адъютант Наполеона настиг их примерно в час дня. До Лапуапа же удалось добраться лишь к вечеру, и тот просто физически уже не мог принять участия в сражении.
В это время Наполеон ввел в бой резервы. Это ненадолго укрепило корпус Ланна и центр французской позиции. Однако, убедившись, что все возможности французов уже исчерпаны, австрийцы усилили натиск. Тогда в бой были брошены гренадеры консульской гвардии, то есть последнее, что оставалось у Наполеона. Гренадеры как «гранитный редут» встали под атаки австрийской пехоты и конницы, но решить участь сражения уже не могли.
В 15 часов после отчаянного сопротивления, французские войска стали отступать под прикрытием корпуса Ланна и консульской гвардии. Это героическое отступление запомнилось австрийцам. За три часа Ланн, отступая, прошел четыре километра. Неоднократно он останавливался и под картечным огнем бросал своих солдат в штыки. При этом 24 австрийских орудия палили по нему практически в упор. Ядра пробивали в плотных каре целые коридоры, куда стремительно бросались австрийские кавалеристы и гренадеры, но французские гвардейцы еще теснее сжимали свои ряды и отражали атаки.
Однако мужество и героизм французов не могли спасти положение. Им грозило полное поражение, и поле боя оставалось за австрийцами. Счастливый барон фон Мелас даже послал в Вену курьера с известием о своей грандиозной победе. Австрийский двор в полном составе пустился в пляс, и шампанское полилось рекой. Сам Мелас, получив легкое ранение, уехал на отдых в Алессандрию, поручив преследование французов своему начальнику штаба генералу Антону фон Цаху. Цах, построив войска в походную колонну, пошел следом за отступавшими по всему фронту войсками Наполеона.
Было около 16 часов. Фактически Наполеона ждало бы полное фиаско, если бы генерал Дезэ с дивизией Буде в последний момент не подоспел ему на выручку.
Альфонс Лалоз. Гвардия Наполеона в битве при Маренго
Историк Жан Тюлар пишет:
«Поражение обернулось победой. Ею французы были обязаны вовремя подоспевшему Дезэ, вскоре сраженному пулей, а не полководческому гению Бонапарта. Здесь следует отметить, что многочисленные трактовки, которые Наполеон давал этой битве, начиная со сводки, отправленной из итальянской армии, и кончая надиктованными на острове Святой Елены мемуарами, представляли собою весьма произвольную интерпретацию этого сражения, в котором роль Дезэ оказалась приуменьшенной, а заслуги первого консула – преувеличенными».
Дезэ, ставший дивизионным генералом в возрасте 25 лет, обогнал быстро шедшую на помощь погибающей армии дивизию Буде и явился к первому консулу. Он нашел состояние дел ужасным и высказал об этом свое мнение. Не слезая с лошадей, генералы провели импровизированный военный совет. После этого Дезэ вынул часы и хладнокровно сказал:
– …Первое сражение проиграно. Но еще есть время начать второе.
Затем он повернулся к начальнику артиллерии генералу Мармону и приказал:
– …Надо обрушить на противника мощный огонь артиллерии, а уже затем предпринимать атаку; без этого она обречена на провал. Нам необходим хороший артиллерийский огонь.
Мармон смог составить батарею лишь из 18 оставшихся у него орудий. Как и предполагал Дезэ, сильный и внезапный артиллерийский огонь сначала вызвал замешательство в рядах уверенных в своей победе австрийцев, а затем и остановил их.
В это время подошедшая дивизия Буде построилась в атакующую побатальонную колонну. Через двадцать минут непрерывного артиллерийского огня французы двинулись в наступление. Примерно 3000 австрийских гренадер во главе с генералом Цахом были уничтожены или взяты в плен. Около 2000 австрийских кавалеристов, стоявших на расстоянии полувыстрела пушки, наблюдали за этим беспорядком, но не оказали своим никакого содействия. Как впоследствии вспоминал Мармон, «они могли бы легко все поправить, и их бездействие покрыло позором их командира».