Однако, говоря о реформаторских планах наследника, нужно быть осторожным. Во-первых, они так и не были проработаны достаточно четко, а во-вторых, федерализация «а ля Франц Фердинанд», будь она осуществлена, скорее всего, имела бы мало общего с представлениями демократически настроенных политиков того времени. Эрцгерцог был консерватором, и та федерация центральноевропейских народов, о которой он мечтал, очевидно, стала бы собранием равных между собой автономных образований, объединенных общей и весьма сильной властью габсбургского монарха. Не было ничего более чуждого политическим взглядам Франца Фердинанда, чем демократическая концепция федерализма, согласно которой «федеративное государство может успешно развиваться прежде всего в условиях высокой степени демократии» (Рыкин В. С. Австрийский федерализм: история и современность// Новая и новейшая история. 1999. № 2. С. 71).
Не исключено поэтому, что в конечном итоге такая модель оказалась бы удивительно похожа на баховский централизм 50-х гг. XIX в., т. е. никак не отвечала бы требованиям начала XX столетия. Об этом, конечно, мы можем только догадываться. Тем не менее планы радикального реформирования государственного устройства Австро-Венгрии будили надежды, о крахе которых деятели, когда-то близкие Францу Фердинанду, сожалели и через много лет после его гибели и крушения дунайской монархии. «Возможность спасти монархию... зависела от готовности Франца Фердинанда править твердой рукой на конституционной основе федерацией автономных и свободных народов, — вспоминал М. Ходжа, — от того, удалось бы ему привести эту политику в соответствие с Новой политикой в Европе. Это была последняя возможность Установить переходный режим и тем самым способствовать мирному и постепенному разрешению национальных проблем в Центральной Европе».
Активность Франца Фердинанда, пугающий размах его планов и, откровенно говоря, скверный характер наследника привели к тому, что врагов и недоброжелателей у него всегда было больше, чем друзей и сподвижников. Так, воспитанный в немецкой культуре, защищавший, подобно Иосифу II, немецкий в качестве единственно возможного языка государственного аппарата и межнационального общения в дунайской монархии, не подвергавший сомнению необходимость союза с Германией, эрцгерцог тем не менее конфликтовал с австронемецкими националистами. Причиной тому была антигабсбургская и антикатолическая деятельность радикалов — в частности, пангерманистов Г. фон Шёнерера, которые выдвинули лозунг «Прочь от Рима» (Los von Rom), поскольку видели в протестантах Гогенцоллернах подлинно немецкую династию, призванную закончить дело объединения Великой Германии, включая австрийские земли. Франц Фердинанд не мог смириться с национализмом, даже если это был национализм его народа, — ведь националисты подрывали устои дунайской монархии, будущим правителем и одновременно слугой которой чувствовал себя наследник престола.
Во многих отношениях эрцгерцог был близок своему дяде-императору. «При всех различиях характеров и судеб их обоих объединяло самое главное — безусловная вера в высокую историческую миссию Габсбургов, монархов милостию Божьей, и убеждение в исключительности положения государя, который находится в центре всего происходящего. Франц Фердинанд д’Эсте тоже относился к «старой школе» и, подобно императору, всем образом своей жизни утверждал представления о... трудолюбивом «слуге государства», который полностью сознает важность своей роли» (Urban, 257). Тем не менее отношения между Францем Иосифом и его возможным преемником не были безоблачными. Оба, конечно, помнили о трагических обстоятельствах, которые привели к тому, что Франц Фердинанд стал наследником престола, и вполне вероятно, что племянник был для старого императора живым напоминанием о покойном Рудольфе и о собственной несостоятельности в роли отца. Мешала сближению и разница темпераментов обоих Габсбургов, и история с женитьбой Франца Фердинанда, которая могла казаться Францу Иосифу своего рода предательством — ведь племянник предпочел личное счастье династическим интересам.
Нет никаких свидетельств того, что Франц Фердинанд предпринимал какие-либо шаги, направленные на отстранение старого императора от власти — подобно тому, как в чрезвычайных обстоятельствах был некогда принужден к отречению от престола Фердинанд Добрый. И уж тем более вряд ли эрцгерцог, искренне и глубоко верующий человек, желал Францу Иосифу смерти. Тем не менее явное, хоть и тщательно скрываемое соперничество императора и наследника, нетерпение, проявляемое последним в ожидании момента, когда дядя наконец уступит ему трон, имели определенные политические последствия. Как говорил один из влиятельных сотрудников венского кабинета Рудольф Зигхарт, «участь министров часто была незавидной. Принимая решения, они должны были оглядываться одновременно на Шёнбрунн и на Бельведер. Явно привыкнув к этому, они стали принимать такое косоглазие за подлинно государственный взгляд на вещи».
Стремясь направить активность наследника в определенное русло, Франц Иосиф поощрял его интерес к военным вопросам. После 1906 г. военная канцелярия Франца Фердинанда, шефом которой стал способный и энергичный майор А. Брош фон Ааренау, приобрела значение второго генерального штаба. Соперничество ее сотрудников с офицерами генштаба, возглавляемого Конрадом фон Гетцендорфом, было тем более острым, что взгляды Франца Фердинанда и Конрада на роль армии и военную политику монархии заметно отличались. При всей своей решительности наследник престола оставался последовательным противником военных авантюр и рассматривал армию как важнейший элемент внутреннего единства монархии, главную опору и оружие императора, которое необходимо держать всегда готовым к бою, — но в первую очередь с внутренним, а не с внешним врагом. Не будет большим преувеличением сказать, что наиболее вероятным противником императорских и королевских вооруженных сил эрцгерцог считал скорее венгров, нежели русских, сербов или итальянцев.
Поэтому вынашиваемые Конрадом планы превентивной войны против Сербии и Италии раздражали эрцгерцога, возможное же столкновение с Россией он и вовсе считал гибельным для обеих монархий: «Война с Россией — это для нас конец... Неужели австрийский император и русский царь должны свергнуть друг друга и открыть путь революции?» Пророческое замечание... В то же время осенью 1911 г., когда над Конрадом сгустились тучи, Франц Фердинанд отправил императору письмо в защиту начальника генштаба, в котором отмечал: «Да не допустит Господь войны, — а я есть и всегда буду против нее, — однако мы должны быть готовы ко всему, а у меня нет никого, кроме генерал-фельдмаршала Конрада, кто бы пользовался [в этой области] моим полным доверием».
И Конрад, и Франц Фердинанд усердно заботились о перевооружении и боевой подготовке армии и флота. Последний являлся предметом особых забот наследника, который в 1902 г. был произведен императором в адмиралы. Во многом его стараниями на развитие флота выделялись дополнительные средства, на которые строились новые боевые корабли; один из них получил в 1909 г. имя «Эрцгерцог Франц Фердинанд». Два года спустя наследник участвовал в церемонии спуска на воду крупнейшего военного корабля в истории Австро-Венгрии — дредноута водоизмещением свыше 20 тысяч тонн. К началу Первой мировой войны под императорским флагом на Адриатике, в портах Пула и Котор, находились уже четыре дредноута («Святой Стефан», «Вирибус унитис», «Тегетхофф» и «Принц Евгений»), 8 линейных кораблей, 7 тяжелых крейсеров, 55 торпедных катеров и 6 подводных лодок. Конечно, этот флот не мог составить конкуренцию британскому или германскому, но его оказалось вполне достаточно для того, чтобы успешно противостоять главному сопернику Австро-Венгрии на море — Италии.
Эрцгерцог интересовался и внешней политикой, однако здесь у него было меньше простора для действий: Франц Иосиф считал дипломатию своей епархией и любил самостоятельно принимать важнейшие решения в этой области. Консервативное политическое мышление наследника престола отразилось и на его внешнеполитической концепции: Франц Фердинанд считал возможным и необходимым не только ставший традиционным союз с Германией, но и сближение с Россией, т. е. постепенный возврат к «союзу трех императоров». Неудивительно, что действия Эренталя, спровоцировавшего боснийский кризис, вызвали резкую критику со стороны эрцгерцога: «К чему нам эти дешевые лавры, если из-за этого может возникнуть европейский конфликт, а затем, быть может, война на два или три фронта, которую мы вести не в состоянии?» Наследник и в дальнейшем настаивал на необходимости мира для сохранения монархии и проведения назревших внутриполитических реформ.
С Вильгельмом II, чья империя оставалась главным союзником Австро-Венгрии, Франц Фердинанд поддерживал ровные приятельские отношения. Они были на «ты», хотя в переписке эрцгерцог обращался к императору «Ваше Величество». Вполне вероятно, что Вильгельм «купил» расположение Франца Фердинанда своим почтительным и благожелательным отношением к его жене, с которой многие Габсбурги вели себя демонстративно холодно. После этого эрцгерцог изменил свой взгляд на германского императора, о котором в молодости не раз отзывался довольно критически. В то же время политические воззрения Гогенцоллерна и Габсбурга далеко не совпадали. Если Вильгельм II был ярым противником всего славянского и именно в славянах видел главную угрозу целостности дунайской монархии и интересам Германии, то Франц Фердинанд, как уже говорилось, опасался прежде всего венгров. Особенно неприязненным было отношение эрцгерцога к венгерскому премьер-министру И. Тисе, которого он считал воплощением надменности, национализма и сепаратистских устремлений мадьярской аристократии. Стань наследник императором и королем, эта разница во взглядах союзников могла бы оказать большое влияние на ход европейской истории...
В последний раз Вильгельм и Франц Фердинанд увиделись 12 июня 1914 г., когда кайзер побывал в гостях у эрцгерцога в Конопиште. Позднее в странах Антанты распространялись слухи о том, что во время этой встречи обсуждались агрессивные военные планы центральных держав и, по сути дела, была подготовлена Первая мировая война. Утверждалось даже, что Вильгельм и Франц Фердинанд якобы договорились «о признании Германией одного из сыновей эрцгерцога будущим наместником или даже королем южной части триединой монархии Габсбургов»