- В Тарасовку...
- Пять сотен, - предупредил его частник. - Ой, да это никак Глотов? Василь Степаныч, глазам не верю. Для вас скидка - четыре. А вы меня не помните?
Глотов не помнил, но кивнул утвердительно. Прижало парня, коли по ночам тут сшивается. Так или иначе, ехать надо. Следует выяснить, забрал Артеменко его записи или пропустил слова, сказанные в машине, мимо ушей.
Пока водитель рассказывал про свою несложившуюся жизнь, Глотов предавался воспоминаниям. Он вспомнил Зару. Встречу в электричке. Как отправил девицу в Тарасовку и что обнаружил на следующий день по приезде.
А обнаружил цветник, неведомо откуда взявшийся, и пару грядок молодого лука и чеснока. Глотов отродясь не копался на участке, а тут - такое великолепие. Но, главное, откуда все взялось?
- Откуда? - поинтересовался Глотов, подозрительно косясь на Зару.
- Взаймы взяла. Осенью отдадим, - ответила девушка. - Да ты не волнуйся. Не у соседей. Я во-он туда ходила, к пожарной каланче. У них много. И не заметят. А у тебя осенью лук будет. Завтра еще посажу. Для картошки поздно, но можно рискнуть. Правда, поливать часто придется. Почему воду на участок не провел? Пришлось всю пожарную бочку опорожнить. Это непорядок. Иди за водой.
Зара показала на детскую коляску, приспособленную под водовозку.
- А коляску где взяла? - цепенея от ужаса, спросил Глотов.
- На свалке.
Но Василий Степанович твердо знал, что на местной свалке такие вещи не валяются. Такие вещи мигом подгребают и приспосабливают для садовых нужд. Значит, сперла.
Он уже представлял, какой тарарам начнется в поселке, когда в пятницу приедут хозяева грядок и коляски. Так оно и случилось. Пришлось долго извиняться.
Приехали. Глотов расплатился.
- Ну так как? Возьмете к себе? - спросил водила, продолжая начатый разговор.
- Посмотрим. Приходи.
Глотова сейчас больше всего интересовало одно: цела ли тетрадь? Тетрадь оказалась на месте, за застрехой крыши. Плотно обернутая в целлофан и брезент, она не пострадала ни от дождей, ни от морозов. Ведь Глотов доставал ее время от времени и дописывал мелким бисерным почерком циферки.
Глава 17
НАДЕЖДА
После баньки разместились сообразно привычкам. Гун потребовал одеяло и удалился на сеновал, Димон остался в избе.
Стемнело очень быстро. Курить на сеновале запрещалось категорически, потому Гун вышел во двор. Небо - большое открытое пространство черного цвета было утыкано звездами. Гун остановился посреди двора и начал считать. Эта привычка привязалась к нему с армейских времен - только небо и звезды в Азии другие. Когда в карауле делать нечего - только следить за своим сектором, на ум лезли несуразные мысли. Чтобы их отогнать, он приучился считать звезды.
Гун не захотел в темноте брести к сортирной будке. Просто прислонился к забору и облегчился. Процесс еще не был закончен, когда он услышал вкрадчивый шепот. Гун с перепугу вылил остатки в штанину и замер. Это оказалась Надя.
- Ну ты вообще... Кашлянуть не могла?
- Не могла. Мать только что пришла. Скройся. И не спи. Я приду через час.
Гун хотел было запротестовать, но слова будто застряли в горле. Прямо по крапиве он двинулся вдоль забора, но в том месте, откуда слышался голос, никого не обнаружил.
Вскоре девичья фигурка, мелькнув чем-то белым, скользнула на сеновал. Надя забралась к нему под одеяло. Гун не пошевелился. Он осознавал, что это ему не нужно. Если проснется тетя Дуся, будет скандал, а кроме того, он окажется обязанным... Тетю Дусю жалко было...
Как все, перешагнувшие тридцатилетний рубеж, Климов боялся кардинальных изменений. Любая подвижка в ту или иную сторону грозила нарушением личных прав и свобод.
- Ты зачем здесь?
- Затем...
Климов почувствовал, как теплая рука теребит молнию на его джинсах, и покрылся потом. Все-таки не железный.
- Надя, я ведь не женюсь, - предупредил он блеющим голосом.
- И не надо. Только увези.
- Как же "не надо"? Ты с ума сошла? У тебя Петя есть.
- Я все сделаю, как скажешь. Возьми меня с собой.
Надежда завладела его рукой и сунула себе за пазуху. Гун напрягся, ощутив ладонью твердый сосок.
- Нет... Ты не понимаешь. Не обижайся. Если у меня кто-то будет, то навсегда. Понимаешь? Временного не надо. Пусть ты Петю не любишь, потом полюбишь. Даже объяснить не могу. Жалко тебя. Но от жалости зачем же так делать?
- Ну ты и идиот...
Официантка выскользнула, ссыпалась вниз и исчезла. Растворилась. Словно и не было. Через минуту Гун уже не мог понять, случилось что на сеновале или нет. Снова пришлось встать, выйти на двор и закурить. В темноте заметил неясный силуэт - кто-то забирался на подоконник комнаты, где спал Артеменко. Значит, было...
Утро встретило друзей ласковым розовым восходом, гремящим умывальником на огороде и тишиной. Настоящей деревенской тишиной. Городские от нее дергаются, потому что звуки незнакомые, непривычные.
Они тихо собрались, положили, придавив кирпичом, деньги на пороге и, забравшись в Ласточку, тронулись под горку, не заводя мотора.
Гун не спрашивал, прогнал ли Димон Надежду ночью или оставил. Какая разница. В конце концов, каждый в таком деле решает сам.
На выезде к автостраде дремал в коляске "Урала" Петя. Они не хотели будить милиционера, но тот проснулся сам. И привычно сунул в рот свисток. Пришлось остановиться.
- Ну... - хмуро сказал участковый.
- Чего "ну"? Не запряг, - огрызнулся Димон.
- Попрошу документы на груз.
- Да кто ты такой, чтобы нас досматривать? - возмутился Климов. - Спи. Все на свете проспишь.
- Мне наряд вызвать?
- Иди. Смотри. Долдон.
Гун расшнуровал задний борт и обомлел: оттуда на него смотрели заспанные, но прекрасные глаза Нади. Наивные, испуганные и хитрые. Значит, уговорила.
- А это как называется? - Голос сержанта задрожал. - К вам по-людски... Вылазь!
- Не знаю...
Гун посмотрел на напарника, но, похоже, тот и сам не знал о существовании "груза".
- Не имеешь права, я совершеннолетняя.
Надя спрыгнула. Оглядела мужиков с головы до ног. Усмехнулась:
- Господи, где только вас делают... - И пошла, покачивая бедрами. Вот и пойми этих женщин...
Глава 18
ВЕЛИЧКО
В тот день, когда Глотова увезли в больницу, а потом отправили маршрут, Артур Величко находился в приподнятом настроении. Все складывалось как нельзя лучше. Если раньше комбинация представлялась довольно простои, с одной подставой в виде Ласточки и ее хозяев, то теперь в его голове возникла тройная комбинация. Можно было оставить с носом всех, включая собственного тестя. Последнее радовало особенно, ибо, как все завистливые люди, он хотел не только дышать запахом денег, но и хрустеть ими в бумажнике козловой кожи, а лучше переводить из банка в банк, играть на бирже, вкладывать в игорный бизнес...
Величко вошел в офис Глотова, расположился в кресле, крутанулся. Взгляд упал на фотографию глотовского отпрыска с женой. Артур спрятал рамку в нижний ящик стола. Затем попробовал кнопки переговорного устройства. Внезапно раздался голос секретарши. Она поинтересовалась, что угодно новому шефу: чай или кофе? Величко хотел минералки и вызвал старшего диспетчера.
С того самого дня, когда назревший конфликт лопнул, словно застарелый чирей, Величко не просто тихо ненавидел свою работу, старшего диспетчера, Глотова, Хорошилова, жену-наркоманку, тестя и все окружение. Он купался в ненависти.
Мария Игнатьевна не ждала ничего хорошего от вызова. Она недоумевала, почему кресло Глотова досталось Величко, а не первому заму. Взяв на всякий случай регистрационный журнал, Мария Игнатьевна прочитала про себя молитву и двинулась на второй этаж административного корпуса. Она молилась, чтобы не сорваться и не высказать надутому индюку все, что о нем думает. Если инцидент произойдет прилюдно, ей на базе не работать.
Величко ждал, развалясь в кресле. Он не встал, как поступил бы Глотов, не предложил сесть. Просто протянул руку и взял журнал. Открыл. Артур видел ровные колонки цифр, буквенные обозначения маршрутов, иногда мелькали названия машин. С приходом на автобазу Климова и Артеменко многие, особенно молодые водители, подобно им, стали присваивать имена своим машинам. Теперь в ведомостях частенько появлялись названия типа "Милашка" или имена жен и возлюбленных водителей.
- Это что такое? - ткнул он пальцем в журнал.
- Василий Степанович не возражает. Говорит, это не мода, это - чувство любви и единства с механизмом, - пояснила Мария Игнатьевна.
- Тоже мне романтик...
Руководя одним маршрутом, Величко и не подозревал, с каким объемом работы придется столкнуться на месте Глотова. Мягкое кресло директора сразу показалось Артуру жестковатым и неудобным.
- Мне нужна сводка за неделю, - распорядился Величко. - Что это за галиматья? Милашка, Вика... Тут сам черт ногу сломит.
- Глотов не ломал. И потом, это не входит в мои обязанности. Диспетчерская служба только отправляет людей и отслеживает движение по маршруту. Сводки готовят в отделе эксплуатации. Мы же предоставляем исходные данные.
- Если все первоначальные данные у вас, зачем тогда лишний отдел?
На столе зазвонил телефон. Артур снял трубку. Звонили шоферы трех трейлеров из Николаева: ни на одной городской заправке не было топлива.
- А я-то чем могу помочь? По телефону горючки не зальешь, - растерялся Величко.
- У Василия Степановича были доверительные отношения с городским руководством. Всегда имелся аварийный запас. И потом, не забывайте, Николаев морской порт, - напомнила географию Мария Игнатьевна.
Это Величко знал и сам, но он не был знаком ни с кем из городских руководителей, а с портовыми - тем более. Мария Игнатьевна тоже не знала, но, проработав в системе много лет, наверняка могла что-то придумать.
Величко протянул ей трубку.
- Пахоменко, вы?.. Слушайте меня внимательно. Слейте с остальных машин все остатки в свою и поезжайте в хозяйство Панкратова. По-моему, в прошлый раз Глотов его выручал. Откуда я знаю? Километров тридцать. Может, сорок... Дотянете? Соберите все канистры... Ждем.