- Вот, возьмите...
Глотов прочитал расписку и протянул дискету Борису Евгеньевичу.
- Можете идти, - снова обрел барственный тон Хороши лов.
...Надо смириться с неизбежным. Еще найдется пара крючков, на которые он поймает Глотова, да и не сможет нынешний лжедиректор найти столько денег, чтобы создать новое предприятие. Кто ему даст? А вообще, все не так плохо: Хороши-лов имел в запасе несколько лихих автографов, однако банк выдавал только по одному, заверенному, образец хранился в памяти компьютера и у управляющего .
- Хороший у вас коньяк, Борис Евгеньевич. Как человек честный, скажу копия у меня имеется и находится в надежных руках.
Глотов пошел к дверям такой же независимой походкой, какой входил, но на полпути остановился.
- Что еще? - начал закипать Хорошилов.
- Ключики. Хорошая у вас машина. А охранника сильно не журите. Он так головой о лестницу ударился, что плохо соображает.
Глава 37
СОПЕРНИКИ
Дорога для россиян - совсем не то, что дорога для чеха, француза, австрийца или венгра, которые на электричке могут пересечь свою страну из конца в конец в считанные часы.
Дорога - это комедия и трагедия, фарс и эксцентрика. Нигде, как на дороге, люди не бывают так откровенны друг с другом, ибо они - случайные попутчики. Здесь любят и ненавидят, сходятся и расстаются, завязывают деловые знакомства и рвут с прошлым. Дорога располагает к философским размышлениям и будит тоску.
Дальнобойщики, например, чаще всего берут путешествующих автостопом, чтобы те развлекали рассказами, новостями, а то и песней.
В кабине Ласточки находилось трое, но двое в основном молчали - говорил Климов, без устали и без перерыва. Эта его черта характера была уместна в застольях, но не привлекала женщин - он выглядел легковесным, несерьезным. Легкого человека воспринимали как легковесного.
За стеклами кабины мелькали пейзажи Малороссии, гениально описанные Гоголем, а Генка заливался соловьем:
- Лечу из Владика. Место досталось в проходе. С одной стороны хорошо - все видно, напитки опять же тебе первому достаются. А у окошка...
- Иллюминатора, - поправил Дима; ему очень не нравилась Генкина активность, хотя, не будь рядом Ольги, с удовольствием бы слушал треп напарника.
- Ну да, иллюминатора. Так вот, сидит крепыш и неотрывно смотрит в окно... в иллюминатор. Ночь-полночь, ничего, кроме звезд, не видать, а он полтора часа туда пялится. Я у него спрашиваю: чего узрел? А он тычет пальцем в иллюминатор, смотри, говорит, там искры. Горим, что ли? Действительно, хвост турбины раскален, как положено, и искры летят. "Ты в первый раз летишь? - спрашиваю. "Да, раньше только поездом". И решил я над ним подшутить. Это ничего, говорю, ты только не паникуй, а то женщины и дети сорвутся с мест, забегают по салону, нарушится балансировка, тогда точно гробанемся. А экипаж у нас опытный, сам слышал, командир корабля пилот первого класса, посадят. Это называется аварийная посадка. Нас в Хабаровске уже сотня пожарных машин на полосе ждет. А до Хабаровска еще час лета. Крякнул морячок - он из торгового флота оказался, полез за ручной кладью. Открывает чемоданчик, а там... Мать честная, бутылочки подарочные спиртного со всего света. Мы с ним половину боезапаса уговорили. Морячок все изумлялся, как мужественно стюардессы встретили опасность. Совестно ему стало. Они улыбаются, а он белый, как простыня.
- Короче, Склифосовский...
- Короче, сели мы в Хабаровске. Мой как сошел с трапа, так на бетонку рухнул и давай ее целовать. Пассажиры смотрят на него и диву даются. Никто ничего понять не может...
- Не погонял он тебя по аэровокзалу?
- Не-а. Билет сдал и дунул на вокзал.
- Врать ты горазд, Гена...
- Вот те крест.
Климов без малейших укоров совести перекрестился на монастырь. В лучах клонящегося к закату солнца, его купола тяжеловесно и утомленно отдавали миру накопленное сусальным золотом тепло и свет.
- А Таллин? Скажешь, не было?
- Что Таллин? Давай, ври дальше.
- В Таллине был, не знаю есть ли сейчас, плавучий ресторан. Переоборудовали старый парусник, поставили на прикол и давай туристов развлекать. Как-то ночью внезапный шквал сорвал его и унес в море. Свет, конечно, погас, но сразу не сообразили, так как кругом свечи горели и гулянка продолжалась. Когда сообразили, уже поздно было. Паника, то да се. Сообщили на берег...
- Как? Их же сорвало, - поддел Артеменко.
- По сотовому.
- Тогда сотовых не было.
- Ну, не знаю. Может какой литовец собачку вышел на набережную выгуливать, смотрит, а "Бригантины" нет.
- Эстонец, - снова поправил напарника Артеменко.
Злиться начал и Климов.
- Какая теперь разница. Не хочешь слушать, возьми вату, заткни уши.
- Дима, не надо, пусть он рассказывает, - попросила Ольга.
- Ничего. Сгрузим тебя в Белой Церкви, и этот голосистый сразу замолкнет.
Некоторое время ехали молча.
- Гена, а что дальше было? - спросила Ольга, чтобы хоть как-то вернуть Климову прежнее настроение.
- Вы же не верите.
- Я верю.
- Мели Емеля, твоя неделя...
И Климов продолжил назло. Какого черта! Он имеет на девушку такие же права, то есть не имеет их так же, как напарник.
- Их к утру поймали и отбуксировали на прежнее место. Все сошли на берег. Истеричных в больницу, пьяных по домам, остальные своим ходом. К обеду приходит бригада ремонтников восстанавливать порванные кабели, спускаются в трюм, а там еще двое спят мертвецким сном. Извлекли, протрезвили. Те ничего не понимают. Оказывается, проспали все приключение. Вот сокрушались болезные...
- Ты куда сворачиваешь? - спросил Дима.
- Кушать подано. Харчевня "Три пескаря", - объявил Геннадий.
Действительно, въехали на площадку, где уже стояло с десяток машин, а за ними виднелось здание харчевни и несколько мазанок, где располагались административные помещения, магазинчики, клозеты.
Едва сделали заказ, на площадку вкатила иномарка с тамбовцами. Оба крепыша заняли дальний столик.
- По-моему, это смена караула. Почти от самой Одессы едут, а вот менты пропали. Испарились, - отметил Гена.
- Я тоже обратил внимание, пока ты заливал про Владик, - мрачно подтвердил Дима. - Что будем делать?
- Оторвемся...
- Ты посмотри, какая у них тачка. Это не ментовский "жигуль".
- О чем вы, мальчики?
- Видишь тех двоих? Сначала нас странные менты сопровождали, теперь эти приклеились.
- Ничего странного, трасса здесь одна.
- Девочка, знаешь, сколько лошадок спрятано у них под капотом? Сто раз могли обогнать. Нет, плетутся за нами.
- Вы бананы любите? - неожиданно спросила девушка.
Парни переглянулись. Димон пожал плечами. Зато Гун скривился: бананы напоминали ему манную кашу и то время, когда его называли Крольчонком.
- Я сейчас.
Ольга ушла в одну из мазанок. Если снаружи домик был стилизован под развалюху, то внутри представлял собой вполне европейский сортир.
- Чего она таскает с собой этот плеер? Ведь он не работает...
- Вдруг ты на него глаз положил, - неудачно пошутил Димон. - Может, память, подарок одноклассника. В этом возрасте девицы очень сентиментальны.
Ольга связалась с Розиным. Сообщила о смене сопровождения, и Юрий Николаевич предположил, что, возможно, произошла авария с милицейскими "Жигулями".
- Они хотят избавиться от сопровождения, - добавила девушка.
- Мы пока вмешиваться не будем. Хотят - пусть избавляются. Твое дело наблюдать за происходящим. В дороге ничем себя не выдали?
- Нет. Они такие смешные. Кажется, оба запали на меня.
- Поощряй. Конфликт - это хорошо, тем более между напарниками... Что-то может всплыть. Мы ждем биографические справки на них из Москвы. До связи.
Оля вернулась в харчевню, попросила у хозяйки гроздь бананов и вышла на площадку. Там затолкала самый крупный плод в выхлопную трубу иномарки, остальное вместе с плеером кинула в кабину Ласточки и позвала друзей. Они все спорили, разрабатывая варианты отрыва от иномарки.
- Мальчики, не надо беспокоиться, все будет тип-топ, - улыбнулась им девушка из кабины Ласточки.
Отъезжая, они видели, как из харчевни к машине вразвалку двинулись два крепыша...
Оторвались.
Глава 38
ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ РОЗИН
Леша зашел к Розину с телефонограммой от мобильной группы.
- Мы их вычислили. Помните, вы сказали, что москвичи своих без охраны не оставят? Так вот, двое в милицейских "Жигулях", скорее всего, должны были прищучить наших водил на дороге. Сразу не вышло. Взялись сопровождать. И тут появились тамбовские парни.
Леша протянул два листа бумаги.
- Качество не ахти, но разглядеть можно. А вот еще... Это наши водилы.
Фото было сделано у харчевни.
- Не знаю, что они устроили своей негласной охране, но оторвались. Выходит, Юрий Николаевич, втемную их используют.
- Что?..
Розин разглядывал фотографии дальнобойщиков. Несмотря на неважное качество, профессиональная память бывшего майора ГРУ сработала четко. Сквозь расплывчатые очертания проступили знакомые лица бывших подчиненных.
- Я говорю, втемную их используют.
- Возможно... Хорошие ребята.
- Вы их знаете?
- Я их от смерти спас...
И бывшему майору так живо и реально представилось плато, Максуд и телохранитель, изнуряющая жара и песок на зубах, что нынешний Розин потянулся к графину и с отвращением выпил стакан теплой воды.
- Никогда не поставит в холодильник, сколько ни талдычь, - отозвался о промашке уборщицы Юрий Николаевич.
- Так, может, с ними на контакт выйти?
- Рано, Леша. Больше десяти лет прошло. Жизнь людей ломает. Кто знает, что могло произойти. Понаблюдаем. Так надежнее. А потом, у нас там засланный казачок есть.
- Казачка, - поправил Леша.
- Деньги людей портят. Большие - вдвойне. Вдруг и ребята завязли. Подождем...