[532], с которым я не была знакома. С первых же слов он стал просить меня не волноваться, уверяя меня, что нет к этому причины, так как диссертация моего мужа очень хороша. «Да я совсем и не волнуюсь, — ответила я смеясь. — Я пришла сюда как на праздник, как на торжество Сергея Васильевича. О моем волнении не может быть и речи». Ипатьев, удивленно посмотрев на меня, молча отошел.
Была я спокойна и уверена в Сергее Васильевиче, так как знала его чрезвычайную требовательность к своей работе и исключительную скромность. Перед этим я несколько раз его спрашивала: «Хороша ли твоя работа? Доволен ли ты?»
«Ничего», — отвечал он и отворачивал лицо, чтобы скрыть улыбку. И этого для меня было достаточно, чтобы знать, что он доволен и, значит, диссертация его хороша.
Он за нее получил от Академии наук большую премию имени И.Д. Толстого и почетную золотую медаль…
Нам обоим надо было отдохнуть. А как отдыхать, чтобы забыть о делах? Бродяжить. Так мы и сделали, уехав 28 мая в Голландию и Бельгию, а потом на итальянские озера.
Подъезжая вечером к Берлину, мы решаем не останавливаться в нем, махнуть рукой на все покупки и прямо ехать в Голландию. Не сходя с Ангальтского вокзала, берем места в спальном вагоне и рано утром приезжаем в Амстердам.
Всю ночь лил дождь. Я несколько раз вставала и смотрела в окно. Меня разбирало любопытство и нетерпение — поскорее увидеть, какая такая Голландия. Сплошная пелена дождя мешала что-либо разглядеть. Но незадолго до Амстердама дождь перестал. Яркое солнце заблестело между туч. А тучи закруглились, края их распушились, и они, курчавые и пышные, медленно стали уплывать на восток.
Оставив вещи на вокзале, мы бодро зашагали по спящему городу. Только что пробило шесть часов. Вокзал в Амстердаме находился на острове, и нам сразу пришлось переходить большой мост, чтобы попасть в город.
Мы направились в рекомендованный нам пансион по Дамраку (Damrak) мимо королевского дворца и дальше по Форбургвалу (Voorburgwal). Когда же шли по Лейдше Страт (Leidsche Straat), нам пришлось перейти подряд шесть каналов.
Венеция да и только!
Но Венеция беломраморная, а Амстердам черноватокоричневый, с красными черепичными крышами. Вдоль каналов, которые тянутся по всем направлениям, насажены деревья. Темные кроны их отражаются в тихих каналах и дают с цветом домов и крыш богатое красочное звучание. Дома были бы мрачны, если бы их окна не были облицованы светло-желтыми или зелеными наличниками. Еще домам придают нарядный и веселый вид ярко вычищенные медные перила крылечек у внешних лестниц и другие медные украшения.
Несмотря на раннее утро, жизнь на каналах кипела вовсю. Лодки, барки и всякие другие мелкие суда с молочными продуктами, овощами, цветами, рыбой и всякой снедью плыли, стояли, качались на воде. Везде деловой народ.
По моему первому беглому впечатлению голландские женщины чаще всего высокого роста, крупного сложения. В общем, очень напоминают «Данаю» Рембрандта, находящуюся в Эрмитаже. Мужчины как будто тоже сохранили свой прежний тип — довольно правильные черты лица, румяные, свежие, полные. Они среднего роста и производят впечатление сильных, сытых и деловых людей.
На пороге своего особняка «Уд Лейерховен» («Oud Leyerhoven») нас приветливо встретила хозяйка пансиона. К счастью для нас, она говорила по-немецки и по-французски, а то голландцы, к которым мы обращались по дороге, нас с трудом понимали, а мы их — никак. Внимательная, ласковая хозяйка повела кормить нас утренним завтраком. Голландцы чрезвычайно любят домашний уют, комфорт и чистоту.
Обилие яств нас удивило. И все было как-то аппетитно подано. Вареные яйца в подставках были каждое покрыто пестрым вязаным колпачком с цветочком на макушке. Это для того, чтобы яйца не остыли. Рядом с каждым прибором стояла медная блестящая мисочка с водой, чтобы омыть кисть винограда, клубнику, а то и слегка ополоснуть кончики пальцев.
Немного отдохнув, гонимые нетерпением, отправились мы в музей смотреть Рембрандта, знаменитый «Ночной дозор» и другие его произведения. Сила впечатления от этой картины, как я ни была подготовлена, превзошла мои ожидания.
Сейчас, после многих лет, мне все это вспоминается так: очень большая, глубокая, почти квадратная комната, стены которой золотые. Когда мы вошли в эту комнату с левого ее угла, то оказались прямо перед этой картиной, поставленной вправо, поперек противоположного по диагонали угла. Она была на достаточно большом расстоянии, чтобы, несмотря на ее величину, можно было ее сразу охватить одним взглядом. Картина производит ошеломляющее впечатление своей красотой и смелостью. Не вдаваясь в описание и критический анализ этой картины, приведу несколько, хотя очень кратких слов, записанных мною в свой дневник тогда же, в Амстердаме, под свежим впечатлением только что виденного.
«…Боюсь, что я буду только повторять давно известные и избитые вещи. Во всей этой картине удивительное соотношение света и тени. Пятна тени на свету задуманы и исполнены Рембрандтом гениально, и вообще вся эта вещь гениальна по смелости и сдержанности и в то же время по жизненности всех персонажей.{61}
Видела его картину „Представители союза суконных мастеров“. Великолепная вещь![533]
Как я люблю Рембрандта! Одна черта в его искусстве мне особенно близка — это отсутствие внешней красоты („красивости“) в его произведениях. Делает ли он портрет, жанровые сцены или картины на библейские темы, он в них не дает внешней, наружной красоты, как итальянцы, но зато все его персонажи удивительно жизненны и убедительны в своей художественной правде.
Много лет я мечтала увидеть эти вещи, давно мне знакомые по снимкам, и вот мое желание исполнилось. Я сижу перед ними и смотрю, смотрю и не могу оторваться…»[534]
Идем дальше. Ван дер Хельст — «Гильдия стрелков» и портреты его работы, портреты Франса Хальса — все великолепные произведения.
И вот в музее перед нами открывается бесконечный ряд прекраснейших картин XVII века, века расцвета национальной голландской живописи. Удивляет отсутствие религиозных сюжетов. Они есть, но их очень мало. Преобладают народные темы, близкие к тогдашнему быту.
И какое неисчерпаемое количество этих картин! И прекрасных картин! Одна плеяда художников (Ван Остаде, Питер Брейгель) посвящает себя изображению сельской жизни: крестьянские свадьбы, пирушки, картежная игра.
Другая группа художников дает картины и сцены из буржуазной, зажиточной жизни: Питер де Хох, Терборх, Ян Стен и другие.
Группа пейзажистов особенно меня привлекала: Адриан ван де Вельде, Яков и Соломон ван Рейсдаль, Гоббема, маринист Биллем ван де Вельде Младший, Ян ван Гойен и многие, многие другие[535].
Они дали бесчисленное количество восхитительнейших пейзажей. Как они замечательно передавали окружающую природу! Так тонко ими подмечались нежнейшие оттенки света и тени, переливы и игра света на окружающих предметах. Как они прекрасно умели передать небо, покрытое то легкими, то тяжелыми тучами, наполненными испарениями моря, рек и каналов! А вечерние и утренние туманы и стада коров, пасущиеся на лугах! Зимние пейзажи, покрытые снегом! Катание на коньках! Наконец, картины на военные темы. Да всего не перескажешь. И все голландское искусство XVII века пропитано необыкновенной любовью и нежностью к своей стране, к тогдашнему быту, к своим моделям — современникам, которых художникам приходилось изображать.
Любуясь и наслаждаясь в музее в первый день, мы дошли с Сергеем Васильевичем до полного изнеможения и еле добрались домой отдыхать.
«…Сегодня божественный день. Утром встали отдохнувшие и отправились бродить по городу, купив предварительно Сереже зонтик. Потом поехали на трамвае до Дама (Dam), а оттуда до Дамстрата (Dam Straat) в еврейский квартал. Здесь мы совершенно с ума сошли от красоты маленьких и больших каналов со старинными домами. Невероятная жизнь идет на этих каналах. Краски удивительные!
Вернулись домой пешком и после завтрака, немного отдохнув, отправились в зоологический сад. Зоологический сад поражает чистотой и сытостью своих животных. Львы и львицы — великолепны, то же змеи. Аквариум очень хорошо устроен, но рыб особенно красивых нет…»[536]
Несколько дней подряд я с упоением работала на улицах Амстердама, на его каналах, во внутренних гаванях. Очень живописные здания складов вокруг этих гаваней. Это высокие кирпичные дома шириною только в несколько окон, с остроконечными черепичными крышами. Под их гребнем выступает вперед громадный крюк для подъема тяжестей. Ставни их окон и дверей ярко-зеленого или синего цвета.
К нашему большому удивлению, голландцы очень любопытны, не меньше, чем итальянцы, и обступают нас, как только я примеряюсь рисовать. Без Сергея Васильевича мне трудно было бы работать. Ему приходилось от времени до времени просить отодвинуться назад слишком налегавших на меня зрителей.
Работала я с необыкновенным подъемом и чувствовала себя живописцем, именно живописцем… акварельной живописи…
17 июня мы совершили приятную прогулку по окрестностям Амстердама. Поехали мы в 10 часов утра, а вернулись в 6 часов вечера. Все время находились на пароходе, где отлично позавтракали. И только на полчаса останавливались в каждом городе. Были на острове Маркен (Marken) и по дороге заезжали еще в городок Брок (Broek), рыбачью деревню Болендам (Volendam) и еще маленький город Манникендам (Mannikendam). Недалеко уже от Амстердама останавливались у местечка Муден (Muiden) и осматривали замок XIII века. Много любопытного и интересного мы видели в эту прогулку. Но самое главное, мы по-нас