«Глэморган» обстреливал аргентинские позиции в Порт Стэнли и на холмах вблизи него перед грядущим наступлением. В него попала ракета «Экзоцет» наземного базирования, когда он покидал район.
Как же я была подавлена. В подобные моменты я почти что чувствовала вину за то, что нахожусь здесь, в комфорте и безопасности Номера 10, в то время, как в Южной Атлантике так опасно. В этот день было торжественное шествие в честь дня рождения Королевы. Единственный раз на моей памяти эту церемонию омрачил проливной дождь. Гвардейцам это доставляло неудобства, но с такими мрачными новостями и при такой тяжелой неясности, он казался к месту. Я была одета в черное, потому что понимала, что скорбеть следует о многом. Джон Нотт прибыл незадолго до того, как мне предстояло занять место на трибуне. У него не было новостей. Но он считал, что ему сообщат, если наступление не начнется. После, промокшие до нитки, гости, включая Рекса и миссис Хант, согревались и сохли перед каминами в Номере 10, как могли.
Незадолго до часа дня мы узнали, что все военные задачи были выполнены. Но бой был яростным. Ту Систерс, Маунт Хэрриэт и Маунт Лонгдон были захвачены. Дальше по плану в тот вечер следовал захват Маунт Тамблдаун, еще ближе к Порт Стэнли. Но солдаты очень устали, и требовалось дополнительное время на подвоз амуниции, поэтому было решено ждать. Днем я отправилась в Нортвуд, чтобы в деталях узнать, что происходит. Там мне сообщили хорошие новости о «Глэморган» – пожар был локализован, и корабль шел со скоростью 20 узлов.
Больше, чем когда-либо, исход операции теперь зависел от наших солдат на Фолклендах, а не от политиков. Как и все остальные в Британии, я приникла к радио, чтобы быть в курсе новостей – строго придерживаясь собственного правила не звонить по телефону, пока продолжается конфликт. На обратном пути из Чекерса в Номер 10 в воскресенье 13 июня, я заехала в Нортвуд, чтобы узнать все, что мне удастся. Битва, которая впоследствии окажется финальным наступлением, была тяжелой, особенно на Маунт Тамблдаун. Но Тамблдаун, Маунт Виллиам и Вайрлесс Ридж оказались под контролем наших войск, которые вскоре стояли на подходах к Стэнли.
Я посетила острова спустя семь месяцев и своими глазами увидела ландшафт, шагая по земле с первыми лучами солнца при шквальном ветре и дожде, огибая мрачные скалы, служившие естественными фортификациями для оборонявшихся аргентинцев. Нашим парням приходилось преодолевать расстояния и занимать позиции в полной темноте. С этим могли справиться только самые профессиональные и дисциплинированные бойцы.
Когда утром в понедельник собрался Военный Кабинет, мы знали лишь, что бой все еще продолжается. Нас всех поразила скорость, с которой наступила развязка. Аргентинцы были измождены, деморализованы и ими отвратительно командовали – чему тогда и позже было множество ярких примеров. Они бросали оружие, и было видно, что они отступают к Порт Стэнли через собственные минные поля.
В тот вечер я направилась в палату общин, чтобы объявить о победе. Я не смогла попасть в свою собственную комнату; она была заперта и ассистенту пришлось искать ключ. Потом я написала на листке бумаги, найденном в моем столе, заявление, с которым мне, в отсутствие других процедурных способов, предстояло озвучить регламент в Палате. В 10 вечера я поднялась на трибуну и сообщила им, что есть сообщение о белых флагах над Порт Стэнли. Война была окончена. Мы все чувствовали одно и то же, и радостные возгласы были тому подтверждением. Справедливость восторжествовала. И когда я очень поздно ночью легла спать, я осознала, каким огромным было бремя, свалившееся с моих плеч.
Глава 21Генералы, комиссары и мандарины
Военно-политический вызов коммунизма с осени 1979 и до весны 1983 года
Еще задолго до того, как я оказалась на Даунинг-стрит, меня занимал вопрос равновесия военных сил между альянсом НАТО и Организацией Варшавского договора. НАТО была основана в 1949 году в ответ на растущую агрессию со стороны советской политики. Несмотря на то, что ведущей силой в НАТО являются США, в конечном счете, они могут только попытаться убедить, но не принудить. В подобных отношениях всегда присутствует опасность разногласий. Целью советского правительства, лишь слегка прикрытой, практически вплоть до тех пор, пока объединенная Германия оставалась в НАТО, было вбить клин между Америкой и ее европейскими союзниками. И ролью Великобритании, которую я всегда считала одной из важнейших, было создание условий для того, чтобы эта стратегия не увенчалась успехом. К моменту, когда мы встали во главе страны, советское руководство продолжало предпринимать решительные шаги, чтобы добиться военного превосходства. Советские военные расходы, доля которых, как полагали, в пять раз превышала публикуемые цифры, занимали в ВНП Советского Союза от 12 до 14 %.[46] Организация Варшавского договора превосходила НАТО по количеству основных боевых танков и единиц артиллерии в соотношении три к одному и по составу тактической авиации – более чем два к одному. Вдобавок советское правительство стремительными темпами совершенствовало бронетехнику, подводные лодки, надводные корабли и самолеты. Восстановление советского флота позволило им расположить свои войска по всему миру. Модернизация советских средств противоракетной защиты угрожала эффективности ядерного сдерживания альянса – не в последнюю очередь, независимого сдерживания со стороны Великобритании, – и при этом Советский Союз почти приблизился к США по численности стратегических ракет.
Однако именно здесь, в отношении того, что на военном жаргоне называют ядерными средствами большой дальности театра военных действий (чаще называемыми ядерными средствами средней дальности, или ЯССД), требовалось принятие самых неотложных и трудных решений. Предыдущее лейбористское правительство приняло в целом так называемое «двойное решение» НАТО о модернизации ядерного оружия средней дальности, участвуя при этом в переговорах с Советским Союзом по ограничению вооружений; правда, я сомневаюсь, что они пришли бы к каким-то конкретным решениям. Это соглашение было необходимо для того, чтобы противостоять угрозе со стороны советского ядерного оружия. Советские баллистические ракеты на подвижной пусковой установке СС-20 и новый сверхзвуковой ракетоносец-бомбардировщик «Бэкфайр» были способны поражать цели в западной части Европы с территории Советского Союза. Но у американцев не было оружия подобного класса, размещенного на территории Европы. Единственное оружие НАТО, способное нанести удар по СССР из Европы, было установлено на устаревших английских бомбардировщиках «Вулкан» и бомбардировщиках F-111, размещенных в Великобритании. Обе силы не могли бы противостоять первому советскому удару. Разумеется, советская армия могла ожидать, что США в какой-то момент будут вынуждены прибегнуть к помощи собственных стратегических ядерных вооружений. Но суть сдерживания – в эффективности его средств. Теперь же, когда Советский Союз достиг общего равенства в стратегических ядерных вооружениях, некоторые решили, что вероятность того, что Соединенные Штаты пойдут на такие действия, снизилась. Как бы то ни было, многие в Европе считали, что США не станут рисковать и подвергать угрозе свои города ради защиты Европы. Зачем советским лидерам понадобилась эта новая возможность одержать победу в ядерной войне в Европе? Затем что они надеялись, что наконец-то смогут разобщить союзников. Стратегия НАТО была основана на наличии как обычного, так и ядерного оружия, чтобы у СССР не возникло решимости превзойти страны НАТО в численности вооружения одного уровня, провоцируя реагирование более высокого уровня интенсивности. Такая стратегия «гибкого реагирования» не могла быть эффективной, если бы на территории Европы не было ядерного оружия, выполняющего роль связки между обычным и стратегическим ядерным реагированием. Главы стран НАТО хорошо понимали, что силы Организации Варшавского договора не продержатся долго, если на них обрушится мощная атака в центре Европы. Вот почему НАТО неоднократно делала заявления о том, что, хотя они не станут первыми применять вооруженные силы, отказ от применения ядерного оружия первыми в случае нападения не должен играть на руку Советскому Союзу. Таким образом, подкрепить стратегию НАТО было возможно только путем модернизации ядерного оружия средней дальности в Европе.
Проявив незаурядную смелость перед лицом внутренней и советской оппозиции, министры НАТО приняли нужное решение в Брюсселе 12 декабря 1979 г. Были достигнуты соглашения о подготовке предложений по контролю над вооружениями, включая американское предложение вывести 1000 ядерных боеголовок с территории Европы. Самое главное, альянс договорился о размещении в Европе всех 572 новых американских ракет, которые были намечены к развертыванию. Бельгийцы согласились принять часть ракет с условием, что этот вопрос будет через полгода рассмотрен повторно в свете идущих переговоров о контроле над вооружениями. Правительство Дании приняло предложения в целом, но отложило принятие решения относительно части ракет, которая будет размещена в Голландии к концу 1981 года. Разумеется, на этом вопрос не был закрыт. В июне следующего года мы официально объявили о площадках для размещения крылатых ракет в Великобритании: «Гринем коммон» в Беркшире и «Моулсворт» в Кэмбриджшире. С того времени вокруг ситуации в Гринэме стала разворачиваться кампания участников движения за одностороннее разоружение, получившая широкую огласку.
Требовало принятия и еще одно предварительное решение, которое было связано с нашими независимыми ядерными средствами сдерживания. В распоряжении Великобритании находились четыре подводные лодки, оснащенные ядерными ракетами «Поларис». Предшествующие правительства консерваторов и лейбористов провели в жизнь программу модернизации наших ракет «Поларис». Эта программа под кодовым названием «Шевалин» финансировалась и управлялась Великобританией во взаимодействии с США. Модернизированная система «Поларис» должна была поддерживать наши стратегические средства сдерживания в состоянии готовности вплоть до 1990-х годов, хоть и обходилось это ценой, которая возрастала в опасной прогрессии по мере разработки. Однако по целому ряду технических и эксплуатационных причин, мы не могли ответственно спланировать поддержание этой системы и во второй половине 1990-х. Если Великобритания хотела сохранить собственные средства сдерживания, то решение относительно окончательной замены систе