Вопрос был очень щекотливый. Национальный портовый трудовой совет, от которого ожидалось принятие решения, сначала не спешил, а позже вообще уклонился от вопроса. 17 августа КБС начала замедлять работу на Равенскрэйг; если уголь не появится к 23–24 августа, домны к 28–29 августа нужно будет поставить на «резервный» режим работы – это означало, что они будут продолжать работать на минимуме, ничего не производя. За этим, в случае если не возобновятся поставки угля, должно было последовать полное закрытие.
Когда откладывать с решением больше было нельзя, КБС утром 23 августа поставил своих работников на разгрузку Остии. Докеры СТНР сразу же ушли с рабочих мест, и профсоюз объявил вторую общую забастовку портов.
Однако в Шотландии общественное мнение было резко направлено против всего того, что могло угрожать будущему Равенскрэйга. Поэтому у нас были сомнения, смогут ли тред-юнионы удержать в состоянии забастовки всю Шотландию, не говоря уже о целой Великобритании. И мы были правы. Хотя поначалу забастовка и получила значительную поддержку зарегистрированных докеров, большинство портов было по-прежнему открыто. Наконец 17 сентября СТНР прекратил забастовку.
Наиболее серьезным в развитии событий был выход 15 августа циркуляра от НСУП к членам Национальной ассоциации бригадиров, депутатов и взрывников шахт (НАБДВШ). По закону добыча угля могла вестись только в присутствии специально обученных работников, подавляющее большинство которых были членами НАБДВШ. В апреле члены НАБДВШ проголосовали в пользу забастовки, но разница голосов была меньше, чем необходимые по профсоюзным правилам две трети. До середины августа НСУП все время менял свою политику по отношению к НАБДВШ: в некоторых районах членам разрешалось не приходить на бастующие шахты, так как там не велась работа, в других от них требовали проходить через линии пикетов. Циркуляр НСУП теперь обобщал последнее направление, пригрозив, что будут удерживать из зарплаты тех членов НАБДВШ, которые отказываются подчиняться.
Директива НСУП играла на руку тем лидерам НАБДВШ, которые сильно симпатизировали НСШ. Было легко понять, почему НСУП действовал таким образом. Но они в то же время совершали грубейшую ошибку, впоследствии усугубленную их неспособностью чувствовать изменение настроений среди НАБДВШ в пользу забастовки, и это чуть не закончилось катастрофой.
Ожидалось, что сентябрь и октябрь будут трудным временем. Шахтеры будут задумываться о зиме, когда спрос на электроэнергию достигнет высшей точки, что, вероятно, приведет к прекращению подачи электричества. На конференции Конгресса тред-юнионов в начале сентября большинство профсоюзов при сильной оппозиции со стороны работников энергоснабжения дали слово оказывать поддержку шахтерам, хотя в большинстве случаев совсем не собирались этого делать. Когда прямодушный лидер электриков Эрик Хаммонд выступил с яркой речью и указал на это, его приняли очень горячо. Нил Киннок тоже выступил на конференции, подойдя вплотную к прямому осуждению насилия на линиях пикетов, но не предпринимая никаких действий, чтобы исключить из своей партии сторонников этого насилия. Тем временем мистер Скаргил подтвердил свои взгляды на то, что нерентабельных шахт не бывает, бывают только шахты, которым не хватает денежных вложений.
Переговоры между НСУП и НСШ возобновились 9 сентября. Я всегда волновалась, что Иэн Макгрэгор и команда НСУП невольно откажутся от основных принципов, стоящих в основе забастовочной борьбы. Он был деловым человеком, а не политиком, и рассуждал такими категориями, как справедливость и достижение соглашения. Я подозревала, что цель мистера Макгрэгора заключается в том, чтобы сначала вернуть шахтеров к работе, а потом перестроить отрасль по своему желанию, невзирая на условия достигнутых соглашений. Остальные, основываясь на долгом опыте, понимали, что Артур Скаргил и его соратники остановятся на полумерах и мы окажемся у разбитого корыта. Нам было крайне важно доказать и продемонстрировать народу всю неверность взглядов НСШ о том, что нерентабельные шахты закрывать не надо – только таким образом нам удалось бы дискредитировать политические цели забастовок раз и навсегда.
В сентябре я также лично встретилась с членами кампании «Жены шахтеров за возврат к работе», чьи представители пришли на Даунинг-стрит, 10. Меня растрогало мужество этих женщин, чьи семьи были объектом оскорблений и издевательств. Они рассказали, что большинсто шахтеров все еще до конца не понимает суть предложения НСУП касательно зарплаты и их планов по инвестициям и что еще многое предстоит сделать, чтобы лучше разъяснить бастующим точку зрения НСУП, так как многие из них полагались на информацию из НСШ. Они подтвердили, что пока НСУП и НСШ выступали в роли переговаривающихся сторон, убедить мужчин вернуться на работу было крайне сложно. Они объяснили мне, как маленькие магазины возле угольных бассейнов были вынуждены отпускать продукты и товары бастующим горнякам и не обслуживать работающих шахтеров. Но самое поразительное в их рассказе было, наверное, то, что местные руководители НСУП в некоторых районах не стремились поощрять возврат к работе и что в одном районе они даже отговаривали шахтеров от этого, активно сотрудничая с НСШ.
Безусловно, самым важным для этих женщин было, чтобы НСУП делал все возможное для защиты шахтеров – сторонников возврата к работе, при необходимости переводил их в шахты, где меньше воинствующих активистов, и предоставлял им приоритет при рассмотрении заявлений на увольнение с получением выходного пособия. Я сказала, что мы их не подведем, и думаю, сдержала слово. Вся страна была у них в долгу.
Одна из женщин, миссис Макгиббон из Кента, жена работающего шахтера, выступила на съезде партии консерваторов, описывая мучительные события, пережитые ею самой и ее семьей. Даже ее маленьким детям не поздоровилось: им сказали, что родителей собираются убить. Вскоре после этого выступления в «Морнинг Стар» напечатали ее адрес. Неделю спустя на их дом было совершено нападение.
11 сентября был сформирован Национальный комитет работающих шахтеров. Это было важным событием в истории всего движения. В то же время на нас надвигалась угроза от НАБДВШ. Голосование по забастовке должно было состояться 28 сентября. Сначала НСУП сохранял оптимизм по поводу результатов предстоящего голосования, но дни проходили, оценки угрожающе вселяли все меньше надежды, и было ясно, что забастовка, организованная НАБДВШ, еще больше осложнит возврат к работе шахтеров в местах с большим числом активистов. Люди НАБДВШ были не единственными работниками НСУП, обладающими необходимой квалификацией по технике безопасности. Многие члены Британской ассоциации управляющих шахт (BACM) тоже имели нужные навыки, но убедить их спуститься в шахту и выполнять эту работу перед лицом враждебного НАБДВШ было бы трудно. И хотя были члены НСШ, сдавшие необходимые экзамены, они могли только частично выступить в качестве замены.
Во вторник 25 сентября Питер Уокер объявил группе министров по вопросам угля, что теперь, вероятно, НАБДВШ проголосует за забастовку. Он был прав: когда в пятницу объявили результат, мы обнаружили, что 82,5 процента были «за».
Это была плохая новость. Некоторые в Уайтхолле боялись, что колеса теперь завертятся в пользу мистера Скаргила. Приближалась осень, и у активистов могло открыться второе дыхание.
НСУП и НАБДВШ провели переговоры в понедельник 1 октября. Было достигнуто соглашение по зарплате и по инструкциям в отношении пересечения линий пикетов. На следующий день проходили обсуждения процедуры закрытия шахт и возможности какой-либо формы арбитража в случаях, когда соглашение не достигнуто. Это оставалось самым трудным вопросом. Невзирая на доскональное обсуждение, НСУП не мог предоставить право на последнее решение о закрытии шахт третьему лицу. Этот всеми понятый пункт не стал ясным, как белый день, а, наоборот, был полон нюансов.
Все это время мы сталкивались с враждебными комментариями и давлением со стороны. Съезд лейбористской партии искренне поддержал НСШ и осудил полицию. Хуже всего было, наверное, слушать речь Нила Киннока, в которой он под давлением левого крыла и профсоюзов отошел от жесткой линии, проводимой им на конгрессе тред-юнионов. Он укрылся за общим осуждением террора, не делая различия между использованием насилия с целью нарушения закона и использованием силы для защиты от него.
Ближе к концу октября ситуация снова резко изменилась. Три события в течение одной недели принесли большие надежды нам, но, должно быть, были для мистера Скаргила как удары обухом по голове. Во-первых, во вторник 24 октября руководители НАБДВШ согласились в конце концов не начинать забастовку. В точности неизвестно, что произошло. Вполне возможно, что умеренные среди руководителей убедили сторонников жесткой линии, что члены ассоциации просто не согласятся быть марионетками в руках мистера Скаргила.
Во-вторых, именно в это время гражданское право наконец «показало зубы». Я уже упоминала процесс против НСШ, начатый двумя йоркширскими шахтерами: решение верховного суда было в пользу двух шахтеров и гласило, что забастовка в Йоркшире не имела статуса «официальной». НСШ не обратил внимания на это решение, и в результате изумленному мистеру Скаргилу прямо в зале съезда лейбористской партии было предъявлено предписание. 10 октября и его самого, и профсоюз обвинили в оскорблении суда с выплатой штрафов соответственно в 1 000 и 200 000 фунтов стерлингов. Штраф мистера Скаргила был выплачен анонимно, а НСШ отказался от уплаты штрафа, после чего верховный суд постановил конфисковать их имущество. Вскоре стало очевидно, что НСШ подготовился к этим событиям, но теперь финансовое давление на профсоюз усилилось, а его организаторские способности были сильно затруднены.
Наконец, в воскресенье 28 октября – всего через три дня после постановления о конфискации имущества НСШ – из газеты «Сандэй Таймс» стало известно, что официальное лицо из НСШ посетило Ливию и лично обратилось с полковнику Каддафи за поддержкой. Это была поразительная новость, и даже соратники мистера Скаргила растерялись. В начале октября мистер Скаргил, путешествующий под именем мистер Смит, вместе с коллегой, мистером Роджером Уиндзором, съездил в Париж, чтобы встретиться с представителями французского коммунистического профсоюза (CGT). На встрече также присутствовал ливиец, которого мистер Скаргил позже представил как члена ливийских профсоюзов – судя по всему, редкую птицу, – ведь полковник Каддафи, придя к власти в 1969 году, ликвидировал все профсоюзы. Было более вероятно, что полковник Каддафи пожертвовал деньги на НСШ, хотя было неизвестно, в каком количестве. Некоторые называли сумму в 150 000 фунтов стерлингов. Визит мистера Уиндзора в Ливию был завершением парижской встречи.