Толпа постепенно рассеялась, мы с Робертом принялись разглядывать остатки пассажиров. Зося с Моникой караулили у другого выхода, подвергая пристальному осмотру каждого обладателя бороды.
Через несколько минут к нам подлетела Моника.
— Мама к посторонним мужчинам пристает! — с возмущением пожаловалась она.
Мы отмахнулись от девчонки, но она была так потрясена и взволнована поведением родительницы, что поневоле пришлось пойти за ней. А Зося сама уже спешила к нам.
— Там один такой человек… — неуверенно проговорила она. — Не знаю, Левандовский он или нет, но мне машет и улыбается.
Пан Тадеуш метался за стеклом с маленьким чемоданом в руках. Никакого багажа. За его спиной сплошным потоком уже двигались пассажиры из Рима.
Увидев Зосю, он догадался, что это должна быть именно наша Зося, и только благодаря этому Зося догадалась, что он — Тадеуш. И все было бы в порядке, если бы у него не потерялся чемодан. Обнаружился он лишь после приземления третьего самолета. Обычное дело, с чемоданами у нас всегда такая история.
А Монике мы разъяснили, что ее мать не пристает к незнакомым мужчинам без веской на то причины.
Почти сразу после возвращения из Дании я с головой погрузилась в сценарии.
Наверное, правильнее будет сказать — постаралась вынырнуть из сценариев. Терпеть не могу эту работу, а заниматься ею пришлось весь год. Сама не знаю, почему я позволила Мартусе себя уговорить и отдаться на растерзание краковскому телевидению. Клянусь — больше к такой пакости и пальцем не прикоснусь. А тогда сценарии впились в меня, как репейники в собачий хвост, и я выдирала их зубами и когтями.
Насколько мне известно, в Кракове на телевидении разыгрывались сцены, от которых кровь стыла в жилах, а все на почве моего сценария, который мы с Мартусей писали в Биркероде. Что там в Кракове происходило, я точно не знаю, но могло быть всякое — это же телевидение. Загадкой остается для меня данная организация, как с точки зрения ее внутренней структуры, так и приносимых ею конкретных результатов. Когда я пыталась что-то выяснить у Мартуси, постоянно пребывавшей на грани нервного срыва, та лишь плакала и бормотала что-то на непонятном языке. Я даже не могла догадаться — на каком. Потом сообразила: бедняга бормочет на тарабарской смеси специальных телевизионных терминов. Единственное, что мне удалось понять: на телевидении полный тухляк, режиссер — козел, его подчиненные — немногим лучше, а она, Мартуся, ничего не может сделать.
Одновременно Марта Клубович старалась разрекламировать на родине русскую экранизацию «Покойника», всячески привлекая к этому благому делу меня.
Ага, пользуясь случаем, хочу внести поправку. Рассказывая про съемки «Покойника», я кое в чем ошиблась, но нельзя всю вину валить на меня. Мне именно такой расклад сообщили из Москвы, а я передала информацию главной героине. Кто там прав, кто виноват, давайте не будем выяснять, опустив над этими нестыковками занавес молчания.
Я и в самом деле была убеждена, что Дьявола играет Александр Домогаров, и очень этому радовалась, хвалила и всячески одобряла выбор русских. И только увидев на кассетах готовую продукцию с Дьяволом в исполнении актера, совершенно не подходящего к этой роли, пришла в ужас. Домогарова же испоганили совсем, к тому же поспешили отрубить ему голову в самом разгаре действия. Редкий идиотизм! Изувечить такого актера…
И еще об экранизации. Частным образом я узнала страшную вещь, о чем и собираюсь сейчас сообщить всему свету, а если не всему, то тем, кто меня читает. Единственный доступный мне способ сообщить о подлости людской — это написать обо всем в книге. Умела бы трубить в трубы — трубила бы изо всех сил, как можно громче.
Аполитичной я была всегда, есть и надеюсь остаться до самой смерти. И мне плевать, что в данном случае мерзость сотворило государственное учреждение. Отстаивая истину, я никого не побоюсь задеть.
Так вот, русская экранизация несчастного «Покойника» все-таки появилась на польских экранах. Дублированная. Я уже писала, что сначала посмотрела сериал по книге «Что сказал покойник» на русском языке, мне его синхронно переводил человек, для которого оба языка — и русский, и польский — родные. Не стану скрывать, что этим человеком была Аня Павлович.
Фильм, невзирая на все его недостатки, умилил меня до слез. Впервые я увидела экранизацию собственной книги, столь близкую к оригиналу. По духу прежде всего. Меня даже не возмутили китайская мафия и русские народные песни в исполнении бразильских мафиози во французском старинном замке на Луаре. А после то же самое я увидела в польском дублированном переводе.
И вот этого кошмара я не вынесла. Стала разузнавать, как вообще такое могло получиться, и вот что выяснила.
С целью уменьшить расходы дубляж поручили актерам, которые озвучивают рекламу. Это во-первых.
Во-вторых, по той же причине каждый из актеров одним махом начитывал свой текст. В одиночку, без партнеров. Понимаете? Отдельно от других действующих лиц, абсолютно не привязывая текст ни к собеседнику, ни к развитию действия. Со всей ответственностью заявляю: польский дубляж убил моего «Покойника», извините за случайный каламбур. Русские сделали очень неплохой фильм, его можно было улучшить или ухудшить переводом, а драгоценное наше телевидение спихнуло его на самое дно маразма. Очень за что-то не любит меня наше польское телевидение.
А ведь, черт побери, вещь сама по себе получилась как минимум на четверку с плюсом!
Похоже, я сильно отклонилась в сторону.
Я по-прежнему занималась обустройством дома. Не знаю, от кого я услышала глупые слова о том, что предстоящая неделя выдастся для меня счастливой. Возможно, глупость эту я вычитала в «Теленеделе».
Неделя, как известно, начинается в понедельник. Для меня она, похоже, началась в среду.
Понедельник и вторник прошли нормально, без происшествий. Я приводила в порядок книги и бумаги. С бумагами торопилась, надо было поспеть к визиту Марты Клубович, чтобы заняться с ней сериалом. Мне предстояло пересказать ей в сокращенном виде все серии. Работы было невпроворот, бумаг — огромная куча, и разобраться в ней должна была я лично.
Пришел пан Ришард со столяром Робертом и подмастерьем, мне требовалось подправить книжные стеллажи. Да и вообще доделок было вагон и маленькая тележка. Или так не говорят? Недоделки — понятно, а вот если уже все сделано, как планировалось, и вдруг выясняется, что надо сделать еще то и се. Значит, доделки.
Столярные работы затянулись до среды. В условленный час приехала Марта Клубович, и мы засели за сценарий «Покойника». Каждую серию я рассказывала отдельно, по возможности коротко, но понятно. И чем дальше я рассказывала, тем меньше мне нравились и собственная книга, и сценарий по ней. Мы писали с Мартой до трех часов ночи, точнее, писала я, а она смотрела мне под руку и старательно оценивала каждое слово.
— Ты что, спятила? — время от времени интересовалась я.
И слышала в ответ:
— А ты забыла, для кого пишешь? Тебе кажется, что для людей умных и понимающих? Ну так распрощайся с иллюзиями.
Короче, управиться за один день нам не удалось, перенесли на следующий день.
В четверг Марта приехала довольно рано, в десятом часу, и мы просидели до трех. Не имею понятия, что в это время делалось в моем доме, но, кажется, какие-то работы шли. Наконец, прихватив распечатку, Марта уехала. Наверняка голодная, у нас не было времени для таких глупостей, как перекус.
Через пятнадцать минут после ее ухода приехала Мартуся — привезла с краковского телевидения нарезку сценария для сериала, над которым они работали. Просмотрев материалы, мы с Мартусей тут же принялись собачиться. Собачились до ночи. Из-за чего? Пожалуйста, могу сказать, хотя это и непросто. Что меня не устраивало? Да миллион вещей! Можно сказать — все. Сплошной маразм, а не сценарий! Чушь несусветная!
По замыслу должна была получиться комедия с элементами детектива. Словом, детективная комедия. Вроде бы так именуют этот жанр.
Для реализации моей детективной комедии назначили режиссера… Уж не знаю, само телевидение или сверху им велели? Мартуся этого типа не знала, однако слышала, что он отличный режиссер. Может, оно и так, но очень скоро выяснилось, что даже если он гений, но комедий ставить не способен, ибо начисто лишен чувства юмора. Говорят, это все знали, только от Мартуси старательно скрывали.
Актеров подбирает режиссер. Он и подобрал. Высшим достижением стало его назначение на роль главной героини актрисы, прославившейся исполнением трагических ролей. Она была бы отличной леди Макбет, Антигоной, Медеей, Марией-Антуанеттой… Нет, пожалуй, с Марией-Антуанеттой ей не совладать, в этой королеве было слишком много фривольности, особенно до того, как во Франции разразилась революция. А вот как играть комическую героиню, несчастная не имела ни малейшего понятия.
Актеры растерялись, они не понимали, что им делать. Кидались из одной крайности в другую, бестолково толклись между смертельной серьезностью и безудержным гротеском.
Позвольте заметить, что я при описании своих впечатлений от увиденного пользуюсь самыми изысканными выражениями, тщательно подбирая слова.
Мы с Мартусей ссорились как из-за общей концепции телефильма, так и из-за частностей. Ярость во мне бушевала страшная, ведь наш сценарий был не так уж плох, но вот его экранное воплощение оказалось сплошным безобразием. Бесполезно было пытаться что-то в нем изменить, переделать, это была полная безнадега. Мартуся старалась как-то спасти наш труд, склонялась к уступкам, я же протестовала дико и безоглядно. Не позволю приписывать мне подобной халтуры! Не позволю себя так подставлять! К счастью, большие изменения нельзя было ввести в содеянное все из тех же соображений экономии. Финансы довлели надо всем, что в данном случае было мне на руку, давая шансы одержать победу в споре.
Вконец измученные, так ни к чему и не придя, мы отправились спать.