Осень в курсе.
У нас с ней все ровно.
Остаток дня Осси «мягко» изводит меня вопросами, но это дает дополнительные плюсы – не позволяет зациклиться на отъезде Себастьяна, на его отрицании и – пожалуй, особенно – на разговоре с Мэнни у озера. Хорошо, что он меня поддерживает, но досадно, что всю жизнь придется делить людей на две группы – на тех, кто безоговорочно меня поддерживает, и тех, кто должен бы поддерживать. Я рад, что Мэнни попал в правильную группу, но не позволю себе грузиться мыслями на тему «Откуда он узнал?». С одной стороны, хорошо, что для кого-то это и очевидно, и не проблема; с другой – волнующе, что это станет слишком очевидно… и превратится в проблему. Господи, дай мне убраться из Прово, пока каша не заварилась!
Мы едим мороженое и сливаемся с плотной вечерней толпой. В Прово день активного шопинга – суббота, по воскресеньям отдыхают и молятся. В воскресенье мормонам нельзя заниматься делами, подразумевающими чей-то труд, поэтому после церкви они в основном сидят дома. А вот сегодня покупатели шумные и активные.
Еще нетрудно догадаться, что на носу выпускной. В витрине каждого магазина одежды платья, смокинги, туфли, сережки, искусственные цветы. «У нас сейл-сейл-сейл!» «Скоро выпускной бал-бал-бал!»
Раз Эрик собрался с духом и пригласил Осень, мне достается роль Лучшего друга второго плана, очевидно, подразумевающая терпеливое ожидание, пока она примеряет одно платье за другим в ярко освещенных примерочных.
Первое платье черное, длинное, облегающее с рукавами-японками и провокационно глубоким декольте. Сбоку еще и вырез есть, до самого бедра.
– Это немного чересчур… – Я выразительно морщусь, стараясь смотреть ей в лицо и никуда больше. – Пожалуй, даже очень чересчур.
– «Чересчур» в смысле «здорово»?
– Разве в таких платьях танцуют на школьных выпускных в Юте? Оно же… – Я осекаюсь и качаю головой. – Вот не знаю… – Я показываю на нижнюю половину ее тела, и Осень наклоняется посмотреть, что я имею в виду. – Осси, да я вагину твою вижу!
– Нет, Таннер, не говори слово «вагина»!
– Ты сидеть-то в нем сможешь?
Словно в доказательство Осень опускается в мягкое розовое кресло и скрещивает ноги.
Я отвожу взгляд.
– Спасибо, что подтвердила мою правоту.
– Ну и какого цвета у меня трусики? – Осси лыбится, будто думает, что я вру.
– Голубые!
Она встает и одергивает платье.
– Черт, мне оно нравится. – Осси замирает перед зеркалом, и на долю секунды мне хочется защитить ее от Эрика, от его рук, от его гормонов восемнадцатилетнего парня. Теперь Осень смотрит в зеркало на меня – прямо в глаза. – А тебе, значит, нет?
Я полный мудак, если внушаю ей, что она не прекрасна и не имеет право надеть, что пожелает. С другой стороны, инстинкт старшего брата побуждает связать Эрику руки за спиной.
– Осси, ты настоящая секс-бомба! Просто платье… чересчур откровенное.
– Я секс-бомба? – с надеждой спрашивает Осси, и я чувствую, как у меня сходятся брови.
– А то сама не знаешь!
Осень что-то бубнит, разглядывая свое отражение.
– По-моему, это из области «возможно».
Осень исчезает в примерочной, и из-под шторки я вижу, как черная ткань ручейком стекает ей к ногам, а потом ее отпинывают в сторону.
– Кстати, как поживает твой роман? Теперь я знаю о нем чуть больше, и мне еще любопытнее.
С губ срывается стон, хотя я мирно пролистываю инстаграм.
– Мне нравится, а сдавать нельзя.
Осень выглядывает из-за шторки.
– Почему нельзя?
Отвечаю я уклончиво:
– Потому что речь там явно о моей влюбленности в Себастьяна, а сыну епископа вряд ли захочется звездиться в квир-романе.
На пару секунд голос Осени пропадает: она натягивает очередное платье.
– Поверить не могу, что ты пишешь о Себастьяне! Хочешь, я буду бетить?
От такого предложения у меня мурашки по коже. Да мне проще и спокойнее отправить голые селфи в общешкольную рассылку, чем показать свой роман кому-то, даже Осени.
Шторка снова отодвигается, и Осень предстает передо мной в платье, ткани на которое ушло раза в три меньше, чем на предыдущее. Кажется, я что-то не догоняю. Осень ведь и раньше переодевалась передо мной, но это было поспешно, в стиле «щас буферами сверкну, кто не спрятался, я не виновата». Сегодня она ведет себя иначе. Чуток… демонстративно.
Ну что за мысли мудацкие?!
– На купальник похоже, – говорю я.
Ни капли не смутившись, Осень перебрасывает волосы через плечо и поправляет юбчонку.
– Так ты дашь почитать свой роман?
– Он еще не готов. Потерпи немного.
Осень в микроплатье, а теперь еще бедрами покачивает… Мне не нравятся обе темы, которых мы касаемся, но, пожалуй, платье обсуждать безопаснее.
– Вот это платье по мне. Из-за него мать посадит тебя под домашний арест до самого выпускного, но так ведь даже прикольнее.
Осень снова разглядывает свое отражение, потом поворачивается, чтобы глянуть со спины.
– Пожалуй, коротковато, – задумчиво изрекает она. Платье едва-едва прикрывает ей задницу, но, стоит нагнуться, чтобы поправить туфлю, – оно задерется. – Сегодня я ничего покупать не буду. Пока я только разбираюсь в том, что есть в продаже, чтобы потихоньку составить лукбук.
– Так ведь свадебные платья выбирают?
Осень показывает мне средний палец и возвращается в кабинку.
– Ты не надумал идти на выпускной? Без тебя будет совсем не то.
Она выглядывает из-за шторки, и я делаю постное, невозмутимое лицо.
– Ага-ага, ясно. – Осень снова исчезает в кабинке. – Но можно же его пригласить.
Надо же, до чего дошло – я обсуждаю свою ориентацию с кем-то, помимо родителей. Его обсуждаю…
– Почти уверен, что получу от ворот поворот.
– Обломно…
Осень натягивает джинсы, а я наблюдаю за ее ступнями. Только бы она не подумала, что у нас с Себастьяном какие-то отношения, хоть я и не упоминал ничего подобного.
– Это сюр по целому ряду причин: не факт, что он гей; он из СПД; школу он окончил год назад; скоро он отправится в промотур со своей книгой, потом на миссию. Идти на выпускной со мной ему, как пить дать, не улыбается.
Где-то посреди моего спича Осень выскользнула из примерочной, а сейчас, вытаращив глаза, смотрит мне через плечо. Обернувшись, я как раз успеваю заметить, как из магазина выходят Джули и Маккенна, лихорадочно набирая что-то на телефонах.
Осень думает, что девчонки ничего не услышали, но откуда ей знать, черт возьми?! Она же все время была в примерочной. Я стараюсь не истерить, но… Хорошо, конечно, что теперь Осень понимает, сколь рискованно быть квиром в Прово, только ее милая болтовня не успокаивает – она остается на задворках сознания, а мозг работает в турборежиме.
Я закидал Себастьяна сообщениями, а он так и не отозвался. Сейчас в первый раз радуюсь, что он вне зоны доступа: не будет соблазна выложить новости о Мэнни, Осени, Джули и Маккенне. Нужно принять антикризисные меры – сгладить отрицательный эффект, не то бедняга свих-нет-ся.
– Думаешь, мне стоит написать эсэмэску Мэнни и уточнить, что он имел в виду? – спрашиваю я Осси, сворачивая на ее улицу.
– М-м-м… Хочешь, я напишу?
– Да нет, я сам, просто… Не лучше ли оставить все как есть? Сделать вид, что ничего не случилось? – Я подъезжаю к обочине и включаю режим паркинга.
– А откуда Мэнни вообще узнал? – спрашивает Осень.
Как раз это я понять не могу. Если в курсе Мэнни, не исключено, что и все остальные тоже. А если все в курсе и увидят меня с Себастьяном… они и про него догадаются.
Я «заедаю» стресс серией «Милых обманщиц»[55], когда прилетает первое сообщение от Себастьяна. Я чуть с дивана не соскакиваю.
Я только что вернулся домой. Можно к тебе приехать?
Я дома один. Хейли у подруги, родители в кои веки выбрались куда-то вдвоем. Сейчас почти девять, еще пару часов никто не вернется. Я помню, что отец сказал о тайных свиданиях под крышей этого дома, но может же Себастьян просто заглянуть ко мне? Мы посидим на диване, посмотрим телик. В этом ничего плохого нет.
Ага, я один. Приезжай, как сможешь.
Ответ поступает почти мгновенно.
Супер! Щас буду.
Я бегу наверх и переодеваю рубашку. На кухне хватаю пакет с мусором, собираю в него банки из-под газировки, крошки чипсов и коробку с остатками пиццы. Я как раз возвращаюсь из гаража, когда в дверь звонят. Я останавливаюсь, успокаиваю себя парой глубоких вдохов и лишь потом иду открывать.
За порогом Себастьян в черной футболке, в старых джинсах с прорехой на колене и в выцветших красных «конверсах» – не такой опрятный, как обычно, и все равно… обалденный. Челка свесилась на глаза, но я вижу, как они блестят.
– Привет! – Я улыбаюсь так широко, что губам больно, и делаю шаг назад, чтобы Себастьян вошел. Едва я отступаю от двери, он впечатывает меня в стену. Губы у него такие же теплые, как ладонь у меня на бедрах, как большой палец, прижатый к коже над джинсами. От легкого прикосновения бурлит кровь, и я подаюсь вперед, настолько заведенный близостью его руки к другим частям моего тела, что начисто забываю, зачем Себастьян пришел. Хочу, чтобы он стянул с меня джинсы. Хочу затащить его к себе в комнату и посмотреть, везде ли он порозовел.
Поцелуй, еще поцелуй – Себастьян втягивает воздух и зубами несильно царапает мне подбородок. Я запрокидываю голову, ударяюсь о стену и лишь тогда вспоминаю, что до сих пор не закрыл дверь.
– Погоди, сейчас только… – начинаю я, и Себастьян делает шаг назад. Он наконец смотрит по сторонам и немного пугается, словно лишь сейчас сообразил, куда попал.
– Здесь только мы, – успокаиваю я, проследив за его взглядом.
Похоже, Себастьян шокирован тем, что набросился на меня с поцелуями, не проверив, нет ли кого поблизости. Если честно, меня это тоже удивило. Импульсивность характерна для меня, а Себастьян на вид куда осторожнее. Здорово, что я могу пробить стены, которыми он себя окружил. Это создает ощущение власти и обнадеживает.