Я подталкиваю его к дивану – Себастьян падает рядом со мной. Вот, правильно… Небось с самого утра вкалывал – строил дома, рыл канавы, занимался еще чем-то общественно полезным.
– Ну, как прошла суббота?
Себастьян обнимает меня за плечи и притягивает ближе.
– Нормально. – Я запрокидываю голову и вижу, что румянцем он покрылся – несильным и неровным. – Я соскучился.
Слышите звук? Это мое сердце несется на полной скорости и выпрыгивает из самолета. Сердце парит в воздухе. Пока не услышал эти слова, я даже не представлял, как отчаянно в них нуждаюсь. Они берут ластик и стирают «Это не так» и «Я не гей».
– Я тоже скучал, если ты не понял это по моим бесконечным сообщениям.
Несколько минут мы наслаждаемся тишиной.
– Танн!
– М-м-м?
– Что это? – Себастьян озадаченно смотрит на телеэкран.
– «Милые обманщицы». Подростковый сериальчик. С кучей отвлекающих маневров и тупиковых поворотов сюжета, но, господи, я на него подсел. На сколько трупов нужно напороться, прежде чем вызовешь полицию? – Я протягиваю Себастьяну пакет с чипсами. – Ты не смотрел этот сериал? У тебя же уйма свободного времени! Я в шоке, брат Бразер!
Себастьян смеется.
– Чем ты сегодня занимался?
– С Осенью тусил.
– Мне она нравится. Девчонка что надо.
Под ложечкой сосет. Может, сказать, что эта девчонка теперь знает мой секрет? Нет, точно не стоит. Про нас она ведь не знает, верно? Когда-нибудь будет здорово потусоваться втроем, но, боюсь, до этого дня еще далеко.
– Осень лучше всех.
Остальные сегодняшние события преследуют меня, как навязчивая тень, – Мэнни, Джули, Маккенна.
Но ведь Мэнни ничего толком про нас не знает. А Джули и Маккенна если и подслушали меня в магазине, уловили лишь, что Себастьян не гей и на выпускной со мной не пойдет. Ему ничего не грозит, так?
Телефон Себастьяна сигналит на журнальном столике, и он встает за ним. Вернувшись на диван, он притягивает меня поближе. Если поверну голову, я снова смогу его поцеловать.
Себастьян вводит пароль, смотрит на экран и хмурится.
– Все в порядке? – спрашиваю я.
– Да. Просто я… моя мама… – Он швыряет телефон на другой конец дивана. Я сажусь прямо и впервые с момента прихода Себастьяна отрываюсь от него. Глаза у него красные, припухшие. Не похоже, чтобы он плакал, похоже, он сильно тер глаза. На моей памяти такое случалось, когда он нервничал.
– Боже, что еще стряслось?
Он ведь учится, работает над второй книгой, да еще заморочки с грядущей миссией утрясает!
– Все в порядке. – Себастьян отмахивается. – Мама хочет поговорить о случившемся в лагере.
О-па, а это тревожный звоночек!
– А что случилось в лагере?
– Мы выполняли одно задание, и оно меня достало.
– Что за задание? – спрашиваю я, глядя на Себастьяна.
В глазах у него отражается мерцание телеэкрана, но телик Себастьян не смотрит – мыслями он снова на вершине горы.
– Оно называется «Путь к свету». Слышал о таком?
Вероятно, на лице у меня полное недоумение, потому что Себастьян смеется и, не дожидаясь ответа, поясняет:
– Участникам завязывают глаза, выстраивают их колонной и велят держаться за плечи впередистоящего.
Завязывают глаза в лесу? Похоже, скорее, на фильм ужасов, а не на религиозный лагерь.
– Ведущий дает команды: «Поверните налево», «Поверните направо», «Идите медленнее». Это нормально, ведь ты держишься за впереди идущего, а за тебя держится идущий следом. – Себастьян переводит дыхание, взгляд у него мечется между полом и телеэкраном. – А потом раз, и тебя отпускают. Вроде только на плече у тебя лежала рука, а секунду спустя ее нет. Дальше твоя очередь отпустить впереди идущего и выполнять команды.
– Звучит жутковато, – говорю я.
Себастьян берет меня за руку и соединяет наши ладони – палец к пальцу.
– Ничего страшного нет. Большинство СПД выполняют такие задания неоднократно и знают, чего ждать. Но на этот раз… получилось иначе.
– Иначе или страшнее? – уточняю я, потому что послушать Себастьяна – это кошмарный кошмар.
– Даже не знаю, как объяснить. Ведущий командами уводит тебя с тропы в определенное место, велит сесть и усердно искать Святой Дух. Это стандарт задания. Но сегодня получилось иначе. Я чувствовал себя иначе.
Я выпрямляю спину и поворачиваюсь лицом к Себастьяну.
– Ведущие бросают вас одних в лесу?
– Да, звучит ужасно, но, если бы не завязанные глаза, мы наверняка поняли бы, что и другие участники, и тропа рядом. Но подсматривать нельзя, поэтому мы тихо сидим с закрытыми глазами, ждем и молимся.
Я опускаю взгляд на ладони и переплетаю пальцы наших рук.
– О чем молишься ты?
– Обо всем, чего хочу в тот момент. – Себастьян тоже смотрит нам на руки, и я вижу, как подрагивает его подбородок. – В общем, сижу я на земле, ничего не вижу, а через какое-то время слышу что-то среди деревьев. Кто-то зовет меня по имени. Папа! Сначала он зовет тихо, потом громче, потому что подходит ближе. Он зовет меня по имени и велит вернуться домой. – По щеке у Себастьяна бежит слеза. – Я и раньше выполнял такие задания, и это всегда страшновато. Как же еще, если ничего не видно, но сегодня все чувствовалось иначе, то есть я чувствовал иначе, куда острее, чем в предыдущие разы. В общем, я встал и пошел на голос. Повязку с глаз я не снял и понесся вниз по склону, надеясь, что не упаду с обрыва и не врежусь в дерево. Я бежал и бежал, зная, что папа защитит меня от бед, но при этом чувствовал: нужно спешить. Когда добрался до папы, он крепко обнял меня, сказал: «Добро пожаловать домой», еще – что любит меня и гордится, что я становлюсь настоящим мужчиной. А у меня была только одна мысль: «Ты правда любишь и гордишься? А ты смог бы, если бы знал о Таннере?»
В груди становится тесно.
– Себастьян…
Он качает головой и вытирает слезы тыльной стороной ладони.
– Знаешь, порой мне снится, что я рассказываю родителям все. И про парня, в которого влюбился восьмиклассником, и про тех, в кого тайком от всех влюблялся потом. И про то, что никогда – ни единого раза! – мне не хотелось поцеловать девушку. И даже про то, что не могу пообещать им жениться. Потом я жду в лесу, но никто за мной не приходит. Других участников забирают родные, а я все сижу там с закрытыми глазами и жду. – Себастьян поднимает взгляд к потолку. – Я так обрадовался, что в эти выходные папа забрал меня, что почти пообещал себе никогда не рисковать его любовью. Но вдруг я никогда не захочу жизни, которой хочет для меня папа? Вдруг я не смогу жить, как он хочет?
Ощущение такое, будто горло у меня набито мокрым песком. Слова не идут, и я притягиваю Себастьяна к себе – пусть в плечо мне уткнется.
– В последнее время я очень много об этом думаю. – Себастьян говорит мне в плечо, и голос у него звучит глухо. – Пытаюсь понять, что к чему, только ответов нигде нет. Есть разные пособия для СПД о любви, о создании семьи, о родительстве. Даже о том, как теряют ребенка или начинают сомневаться в своей вере. А о том, что нужно мне, не написано ничего, по крайней мере ничего полезного. «Влечение к лицам своего пола – абстрактный термин, а не определение вашей сущности. Даже если чувства контролировать не удается, то свою реакцию – можно», и так далее. Ерунда полная! Нас учат, что, если посвятить жизнь Христу, Он укажет верный путь. Когда я молюсь… Когда я молюсь, Небесный Отец говорит «да». – Себастьян трет глаза ладонями. – Он говорит, что любит меня и гордится мной. Я целую тебя и греха за собой не чувствую, хотя все написанное говорит, что должен. Это с ума сводит.
Себастьян зарывается мне в плечо, и я целую его в висок, отчаянно стараясь не психануть с ним за компанию. Естественно, он «не гей»: ярлык гея заберет у него все самое дорогое. Хочется быть сильным. Мне-то легко. У меня столько поддержки. Больно видеть, что Себастьян лишен ее начисто.
– Малыш, мне так жаль! – шепчу я.
– Нам полагается молиться и слушать – я и молюсь, и слушаю. Но потом поворачиваюсь к другим и чувствую… – Себастьян качает головой. – Чувствую, что продираюсь сквозь мрак, что впереди покой и безопасность, только за мной туда никто не идет.
Так и не успокоившись, пару дней спустя я подъезжаю к дому Себастьяна.
В субботу, излив мне душу, он отлучился в уборную, потом вернулся, сел рядом со мной и улыбался как ни в чем не бывало. Впервые вижу, чтобы человек так быстро брал себя в руки и откладывал переживания «до лучших времен». Такое умение очень впечатляет и столь же сильно угнетает.
Мы смотрели телевизор, держась за руки, потом у Себастьяна снова засигналил сотовый, и он сказал, что ему пора домой. У двери Себастьян поцеловал меня, на подъездной аллее оглянулся, а вечером прислал имейл, написав, что все в порядке.
Говорю же, в порядок он себя приводит здорово.
За последнее время риторика СПД впрямь немного изменилась. Как сказал Себастьян, упор делается на благожелательное и гуманное – непременно гуманное – отношение к гомосексуалам. Но это не принципиальное изменение позиции, а лишь контраргумент обвинениям в неприятии ЛГБТК-сообщества. Я читал, что СПД лишь недавно осудили конверсионную терапию, заявив, что ни родители, ни религиозные лидеры не вправе ожидать или требовать изменения ориентации. Так что, по сути, Себастьян мог совершить каминг-аут и остаться СПД, а вот поддерживать отношения со мной он не мог. Раз у него есть бойфренд, значит, он «ведет гомосексуальный образ жизни».
Получается, не изменилось ничего.
Я включаю режим паркинга и выбираюсь из салона. Миссис Бразер выгружает пакеты с покупками у крыльца, и я спешу ей на помощь, хотя на деле хочется спросить, как можно исповедовать религию, запрещающую любить, кого хочешь.
– Боже, Таннер, ты такой милый! Спасибо! – благодарит она и берет сумочку.
Я спешу за ней в дом, ставлю пакеты на разделочный стол, выхожу за следующей партией. Себастьяна не видно, зато в гостиной Фейт: растянулась на ковре и раскрашивает картинку.