– И все же…
– Упрямый ты…
– Я не меньше вас упряма, – попытки имитировать голос Шурочки Азаровой у Швейцарца всегда получались, мягко говоря, не очень, но Старик его понял.
– Ладно. Так и быть, не буду тебя мучить, отплачу, – Старик слегка усмехнулся, – добром за зло. Первое впечатление – положительное. Девчонка умная, симпатичная, в тебя, дурака, – он улыбнулся шире, – влюблена, словно кролик в морковку. Это ты хотел услышать?
– Примерно.
– Ну а так точно будет дня через три, когда я к ней поближе присмотрюсь. Идем, а то без лука обедать будешь.
– Котлеты без лука? – возмутился Швейцарец. – Это ж татьянство!
Засада была примерно там, где я и предполагал, – в трех сотнях метров от бывшего берега, за первыми рядами домов. Улица Гипсовая…
Слева зашуршало, потом раздался дробный стук – я, резко дернувшись, поймал источник стука на прицел. Сообразил, что катящийся по груде битого камня кирпич – ловушка, но крикнуть, предупредить уже не успевал – ни я, ни Сергей. Протяжно хлопнула сталь, и – «бдзинь!» – звук, с которым самострельный болт, скользнув по панцирю Эмминой хозяйки, улетел куда-то в ночь, можно было назвать почти стеклянным.
Расчет был, в общем-то, верный – простенькой ловушкой, камнем на веревочке, заставить нас развернуться боком к стрелку. Подавляющая часть броников толком защищает лишь грудь и спину, да и шанс задеть что-либо жизненно важное при стрельбе в бок много выше – хотя, думаю, для самострельного болта с широким листовидным острием последнее куда менее значимо, чем для пули моего калибра. Хороший был расчет, но создатель титанового панциря оказался предусмотрительней.
Мигом позже стрелок уже с лязгом и грохотом летел вниз. Разряженный самострел он бросил наверху, и сейчас в каждой его лапе – назвать эти здоровенные, в перчатках каждая была почти с голову Шемяки, конечности руками у меня затвор не провернулся бы – сверкало по ножу. Вернее, по большой наточенной железяке – не уверен, что иззубренная стальная полоса почти в полметра длиной еще может причислять себя к ножам, пусть даже и держат ее обратным хватом.
Остальные габариты тоже соответствовали – своей массой наш «Комитет по встрече», думаю, был примерно равен Анне и Сергею, вместе взятым, причем с рюкзаками. Метр девяносто ростом, в высоких сапогах и несимметрично обшитой разнокалиберными пластинами куртке. Она-то и гремела в момент прыжка, понял я, затем разглядел на одной из бронепластин старательно процарапанную птицу – знак клана «Грифов», хотя общего с реальным грифом у персонажа данного рисунка было разве что наличие крыльев, – и едва не чихнул вхолостую. Для чиха, к слову, был еще и другой повод – немытым человеческим телом от «грифа» несло так, что я удивился, как мы не почуяли его засаду метров за сто. Настоящие стервятники не опускаются до мытья, что ли?
На носу у клановца был вытатуирован стилизованный птичий клюв – отличная работа, видно руку настоящего мастера. В сочетании с пятном ожога на лбу эффект выходил жутковатый – для людей, разумеется.
Первая мысль была – наглости ему не занимать, и я даже позволил Сергею выбрать большую часть хода крючка, прежде чем сообразил, что наглость вполне могла граничить все с тем же расчетом. В ночи выстрел слышен далеко – и кто знает, кого этот звук может привлечь. По крайней мере, мы этого сказать не могли, а вот наш противник – вполне возможно.
Неожиданно я услышал негодующий скрежет Эммы. И, прежде чем успел спросить, какого еще кривого гвоздя она решила именно сейчас потереться стволом о кирпичи, увидел, что Анна выходит навстречу клановцу.
– Ань, ты чего? – потрясенно выдохнул Сергей. Не удостоив его ответом, девушка вскинула руку.
Я услышал тихий, почти на грани различимости, щелчок, и над головой Анны беззвучно вспыхнул холодный огонь – лунный свет в ужасе шарахнулся от зеркальной полировки катаны.
На клановца эта иллюминация также произвела впечатление – прищурившись, он отступил на шаг, но почти сразу же вернулся на прежнее место и, хищно улыбнувшись, взмахнул одним из своих клинков.
– У-у-у ты, какая цыпа. Ну, иди сюда, познакомься с птенчиком…
– Думаешь, клюв намалевал, так сразу и орлом заделался? – презрительно бросила Анна. – По мне, ты и на ворону-то не тянешь.
– Да я тебя…
Атаковать первым клановец, однако, не спешил. Видимо, двойное преимущество в массе казалось ему не столь уж весомым аргументом по сравнению с лишними сантиметрами клинка и панцирем, в непробиваемости которого ему недавно довелось удостовериться.
– Цыпа-цыпа-цыпа…
Я быстро прикинул, что его собственная броня подобным качеством похвалиться никак не может – левый наплечник был весьма похож на обычную лопату, да и остальные пластины навряд ли лучше. Пулю такие удержат разве что на излете, не защита, а так, наряд самоуспокоения… или без второго «с». Вот ножики сделаны уже серьезнее – инструменталка, широкие и толстые лезвия, с одной стороны заточка ровная, с другой зубчатая… и лучше бы Анне на эти зубцы не ловиться.
– Ладно-ладно…
Сосредоточившись на дуэлянтах, я даже не обратил внимания на то, что меня продолжает удерживать лишь одна из хозяйских рук. И потому, когда что-то темное неожиданно перекрыло мне почти весь обзор, едва не выстрелил. Шемяка, правда, тоже хорош – какого, спрашивается, все еще держал спуск почти выбранным?
Это была фляга, обычнейшая фляга из скорлупы ореха, который до войны и южнее считался кокосовым. В ней даже вода еще имелась, буквально пара капель на донышке. Глушитель из этой фляги, конечно, аховый, да и улетит она после первого же выстрела, но ведь нам-то больше и не требуется.
Анна и «гриф» все еще стояли друг напротив друга – ножи клановца нарезали из ночной темноты неторопливые восьмерки, катана же девушки замерла в неподвижности, словно подвешенная кем-то белая лента. Шемяка начал обходить их слева, но «гриф», то ли моментально разгадав, что сулит ему новое украшение моего компенсатора, то ли просто заподозрив неладное, также шагнул в сторону, вновь оказавшись полускрытым девушкой.
– *** твою перемать! – прошипел Сергей, и в этот миг Анна бросилась вперед.
Мне, как говорят люди, грех жаловаться на скорость восприятия – если я и не увидел все, что хотел бы, то виновна была заслонившая большую часть обзора фляга.
Вначале Анна держала катану высоко над головой – такой удар, как я мгновенно просчитал, мог развалить «грифа» от макушки до паха, но при этом был настолько явным… впрочем, никакой особой роли это не играло. Бой класса чешуйчатый мангуст против слона, когда преимущество одного из противников настолько раздавляюще, становится уже не суть важным, с какой конкретно части он начнет жрать соперника.
«Гриф», чуть пригнувшись, вскинул над собой скрещенные клинки, готовясь принять удар. Только вот катана уже не рушилась на него сверху, на манер дровяного колуна – коротко блеснув слева, тонкое лезвие на миг растянулось в сверкающий веер… и на этом бой закончился.
В первый миг даже я решил, что для удачного выпада Анна стояла слишком далеко. Заблуждение длилось недолго. Упав на колено, громила-клановец выронил клинки, схватился за горло – и между пальцами сразу же весело запузырилось черным.
Шумно выдохнув, Сергей опустил меня – фляга немедленно свалилась, и я, наконец, смог досматривать финал без помехи.
Вших-х-х! Вших-х! Это была уже чистая, как говорят люди, работа на публику – эффектная прокрутка, картинная стойка… публику из одного человека, потому что «гриф» уже ничего толком не видел…
…как замершая на миг позади него девушка резко взмахнула мечом – и обезглавленное тело мешком повалилось на камни, все еще продолжая зажимать укоротившуюся шею обрубками пальцев.
Глава 14
И я мотор врубаю слепо,
И мне луна мигает слева,
Лечу без женщины и хлеба,
Невидим, невесом.
Сегодня смерть приходит с неба —
И мы ее несем!
Похоже, пришли. Особой уверенности в голосе девушки отнюдь не звучало. Впрочем, по собственно айсмановским расчетам их цель, пресловутая красная отметка на карте, и в самом деле находилась где-то здесь. Ну, плюс-минус лапоть.
– А без «похоже»?
– Я, если ты помнишь, – привычно огрызнулась Анна, – была здесь ровно столько раз, сколько и ты сам!
– Ладно, не рычи. Почему ты считаешь, что мы пришли – так лучше звучит?
– Да, лучше.
– Тогда скажи, пожалуйста, почему ты считаешь, что мы пришли?
– Белое… то есть когда-то белое здание прямо перед нами очень похоже на описание Михаила Дмитриевича.
– Так…
Айсман опустил автомат и, привалившись боком к фонарному столбу, принялся сворачивать первую утреннюю самокрутку.
Больше всего ему сейчас хотелось спать. Наверное, Анна была права, когда после стычки с «грифом» настаивала на том, чтобы идти прямо к цели. Тем более что до цели, как выяснилось, и впрямь рукой подать. Наверное. Только вот второй из его любимых следопытских заповедей было «Не беги!», а нарушать заповеди, да еще любимые, – вернейший путь на Последнюю Тропу.
В итоге остаток – ага, остаток из трех четвертей – ночи они провели на Борцах Революции, точнее, на уцелевшей половине чердака одного из когда-то стоявших вдоль нее домов. Причем девчонка, разобидевшись, укатилась под стену и преспокойно задрыхла, предварительно «осчастливив» Шемяку заявлением – я, мол, караулила тебя, пока ты высиживался в сортире, так что теперь понятно, чья очередь…
Караулила она, как же… пять раз, с переворотом.
Под утро, правда, ему посчастливилось урвать примерно час – не сна, так, дремоты одним глазом. Анна все же, что ни говори, девушка умная. И что, прежде чем идти, какое-то время стоит понаблюдать окрестности выспавшимися глазами – эту необходимость осознать она вполне сумела. Только час – хилая компенсация за бессонные сутки, даже когда он с четвертью.