воих новых подчиненных.
– Проходите, товарищ сержант, – разрядил обстановку высокий, почти двухметровый ефрейтор, оказавшийся самым старшим по званию среди присутствовавших в комнате до прибытия Щукина с пополнением. – Шинельку снимайте, располагайтесь. Здесь тепло, вшей нет, чистота. И обед скоро будет.
Вошедшие засуетились. Слова «тепло» и «обед» приободрили уставших с дороги людей. А Егор почувствовал в сказанном возможность показать себя и сразу заслужить авторитет среди новых подчиненных. Прослыть слабаком ему не хотелось. Начальствующего взгляда и сержантских лычек на погонах явно было недостаточно для завоевания людских душ. Егор приберег на этот случай один козырь, который всегда имел при себе.
Отвернувшись и воспользовавшись суетой в помещении, он скинул вещмешок, потом шинель, опоясал ремнем и поправил на теле гимнастерку. Потом повернулся к бойцам, как раз в этот момент собравшимся возле печи.
– Ого! – тихо произнес кто-то из них.
Восемь пар глаз уставились на своего командира отделения. Лица солдат вытянулись и окаменели. Спины выпрямились, как по команде «смирно», руки опустились по швам. Все как один они смотрели на ордена и медали Щукина. Было похоже, что мало кто из них когда-либо встречал на своем пути простого сержанта с четырьмя боевыми наградами на груди.
Егор в ответ не стал набивать себе цену. Делать этого он не умел. Авторитет разведчика, по его собственному опыту, ковался не в тылу и жарко натопленных подвалах, а в боевой работе, в слаженно действующей поисковой группе, в схватке с врагом.
– Товарищ ефрейтор! – обратился он к самому высокому бойцу, звание которого и повадки говорили о старшинстве того среди присутствующих. – Там в моем вещмешке сахар, махорка и чай. Примените по назначению, распределите среди личного состава.
Своими словами Егор разрядил обстановку. Солдаты обмякли, заулыбались, начали садиться на низенькие стулья и лавки, что имелись в комнате. Одну из них, самую высокую и широкую, тут же выдвинули вперед, поближе к печи, давая понять Щукину, что это его место. Тот не стал отказываться и, оставаясь в статусе завоевавшего авторитет начальника, принял предложение солдат.
Егор прекрасно знал, что подразделения разведчиков на фронте далеко не всегда живут по общим воинским правилам, по армейскому уставу, по писаным законам. Здесь всегда действовала своя, особая атмосфера, свой дух, свои правила. В такие подразделения часто отправляли служить или сами приходили те, кто отличался от остальных, был по натуре авантюристом, любил риск, опасность в самом крайнем смертельном ее проявлении, был готов на поступок, бросок, рывок. Тут жили и работали те, кто мог в любую секунду отправиться на смерть, выхватить неведомо откуда острый нож и поразить им врага. Тут существовали такие люди, кому своя жизнь была важна меньше всего на свете. Среди них были прошедшие лагеря и тюрьмы, побывавшие в плену, воевавшие в штрафных ротах. Были и такие, как сам Егор, добровольцами пришедшие в разведку и вжившиеся в полноценную работу своего подразделения.
– Ты, товарищ сержант, за нас не переживай, – начал высокий ефрейтор, сразу по неписаным правилам убравший лишние любезности в общении со своим ближайшим воинским начальником.
Он протянул Егору большую кружку горячего чая, источавшую запах сухой травы, меда и полыни.
– Мы тебя не подведем! Ты нас только от командиров всяких и замполитов прикрывай немного. Докладывай, что все хорошо. А мы всю необходимую работу делать будем так, что все в итоге довольны останутся. И фрица нужного добудем, если потребуется. И сведения достанем какие надо. Только скажи, прикажи. – Он обвел глазами солдат в комнате и посмотрел на Егора. – Ты, сразу видно, разведчик бывалый, воюешь давно, по госпиталям помотался. Но и мы тут, как видишь, не крысы тыловые. Я сам из штрафников, бывший старшина и пару медалей имел. Этот, – он указал на сидящего справа рябого бойца, при улыбке которого было видно, что у того отсутствует примерно половина передних зубов, – с сорок первого года воюет. В окружении трижды бывал. После тяжелого ранения снова в разведку попросился. – Ефрейтор ткнул пальцем в бок сидящего слева от себя солдата. – Этот из партизан. А к ним попал, когда из окружения выходил в самом начале войны. Четыре немецких эшелона с товарищами под откос пустил.
Он перевел взгляд на рыжего, с огненными волосами на голове, высокого бойца, сидевшего за спиной бывшего партизана. Парень понял, что сейчас ефрейтор начнет его представлять Щукину, и заранее улыбнулся. Егор осмотрел того. Широкая улыбка, очень худое вытянутое лицо, прямой бесхитростный взгляд простого деревенского парня. Рыжеволосый солдат понравился ему. Такой не должен подвести, выполнит любой приказ, пойдет на всякий риск ради дела.
– У этого хватка, как у медведя. Двумя пальцами задушит, если потребуется. Его дважды к орденам представляли за добытых языков. Да с командирами не везло. Все кого-то другого награждали, а не его.
Рыжий насупился и отвернулся.
– Я тоже с четвертой попытки первую медаль получил! – тихо, почти шепотом произнес Щукин, понимая, что все больше становится родным для своих новых подчиненных, что так было необходимо сержанту именно в подразделении разведчиков, особенно при командовании им.
…Через несколько дней облаченный в ватные брюки и куртку, сапоги и шапку Егор стоял возле огромного, недавно прибывшего на фронт ленд-лизовского «Студебеккера». На груди новый автомат, едва очищенный от заводской смазки, в кузове вещмешок, шинельная скатка, мешки с сухарями и сухим пайком на три дня, ящики с патронами и гранатами. Рядом выстроились и курили его бойцы, одетые и снаряженные как под копирку в одинаковые вещи.
– Здравия желаю, товарищ капитан! – вытянулся разведчик перед подошедшим к нему офицером, привычно носившим кожаную куртку с широким воротником и кубанку на голове.
Тот просто кивнул в ответ и вывел вперед незаметно шедшего за ним солдата в простой, довольно заношенной шинели, с вещмешком за спиной и туго перевязанным свертком только что полученных от старшины вещей в руке, представив его Егору:
– Твоя новая правая рука, товарищ Щукин. Младший сержант Королев. Принимай в коллектив.
Капитан указал ему на прибывшего и несколько раз, повернув голову, посмотрел то на него, то на представленного младшего сержанта. Потом улыбнулся и, собираясь уходить, тихо произнес, обращаясь к разведчику:
– Убываете в состав тысяча девятьсот пятьдесят восьмого истребительного противотанкового артиллерийского полка. Там ни одного разведчика в живых не осталось. Скорее всего, сразу вольетесь в боевую работу.
Он еще раз посмотрел на младшего сержанта в шинели и со свертком вещей в руке, потом на Егора. Опять еле заметно улыбнулся и добавил:
– Удачи тебе, Щукин!
– Спасибо, товарищ капитан! – ответил Егор, пытаясь понять, чем так привлек внимание и вызвал улыбку на лице сурового военного человека новый разведчик его отделения.
После ухода капитана солдаты начали пристально вглядываться в лицо прибывшего к ним. Тот был чуть выше Щукина ростом, примерно такого же телосложения и держался точно так же, словно невольно пародировал самого Егора. Это забавляло разведчиков. Они, не скрывая своих улыбок, переводили взгляды то на своего командира, то на его нового заместителя.
Щукину было не до того. Он то и дело выходил вперед и смотрел на мелькавшего в голове колонны машин старшего офицера. Ожидалась команда на отправку к передовой. Наконец после какой-то заминки она прозвучала:
– По машинам!
Ее тут же передали по цепи:
– По машинам!
Солдаты стали бросать на снег окурки самокруток и начали грузиться в кузов «Студебеккера». Егор последним запрыгнул в него, на ходу скинув с плеча автомат, и, усевшись возле борта, положил его себе на колени. Только сейчас он встретился лицом к лицу со своим новым заместителем, младшим сержантом Королевым, с которым так еще и не успел познакомиться. Между ними состоялся короткий обмен взглядами. Что-то непонятным показалось Щукину. Он нахмурился. Неужели они где-то встречались с прибывшим к нему в отделение бойцом, лицо которого будто было знакомым ему.
Примерно так же смотрел на Егора Королев. Брови его тоже сошлись к переносице, взгляд сделался пристальным. Он с вытянутым от удивления лицом вглядывался в сержанта. Так продолжалось около минуты. Все это время сидевшие в кузове разведчики улыбались, обменивались веселыми взглядами и перешептывались друг с другом, постоянно кивая или указывая руками в сторону то одного, то другого.
Егор еще сильнее нахмурился и еще пристальнее посмотрел на младшего сержанта. Тот отвечал ему тем же, словно мастерски делал пародию, переигрывал и подзадоривал командира отделения. И это у него отлично получалось. Но только никто из них, ни Щукин, ни Королев, так и не догадывались о сути дела. Зато все хорошо понимали их солдаты, уже начинавшие открыто смеяться над сержантами.
– Вы не родственники? – наконец разрядил обстановку ефрейтор, обратившись к Егору и переводя взгляд от его лица к лицу Королева.
Эти слова и жест солдата стали подсказкой командиру разведчиков. Произошло то, чего он абсолютно не ожидал. Младший сержант был очень похож на самого Егора. Являлся почти его точной копией. Они оказались похожи и лицом, и телосложением. Королев был немного выше ростом. Его волосы казались чуть темнее, по лицу шла синева от частого бритья, имелись морщины на щеках и возле век. Он выглядел заметно старше Егора. На этом их различия почти заканчивались.
Правда, видимый возраст лишь мнимо выделял младшего сержанта. Щукин и сам не выглядел на свои года. Мало кто давал ему столько, сколько было разведчику на самом деле. Война состарила его внешне, сделала черствее, жестче, крепче духом. Он повзрослел на несколько лет быстрее, чем было отведено природой. И сейчас на вид ему было почти столько же, насколько смотрелся его новый подчиненный. Разница была почти незаметной. Стоя рядом, они напоминали старшего и младшего брата. А военная форма, амуниция и автомат на груди лишь только добавляли и без того заметного внешнего сходства.