– Нет! Из других полков тоже ходили, – отвлекся старший сержант, видимо, поняв свою ошибку в общении с разведчиком, нервы которого сейчас были натянуты до предела, и сразу же попытался исправить свою ошибку: – Кажется, все вернулись без потерь.
Егор помотал головой. Он обернулся. Еле видимый просвет неба дал ему возможность рассмотреть вереницу людей своей группы. Увидеть всех он не смог. Но еле заметное шевеление белых маскхалатов и движение в ночи ближайших к нему разглядел отчетливо.
– Дальше сам, – произнес старший сапер и добавил: – Прямо овражек начнется. Он к малюсенькой речушке тебя приведет. Пройдешь вдоль нее километра три и выйдешь к дороге. Около нее и следуй дальше. Фрицы левее будут. Справа лес и польские хутора. Вот там все пути для себя и найдешь.
Егор представил перед собой карту местности, что видел сегодня в штабе полка. Вспомнил свой рисунок на клочке бумаги, который был у него с собой, в планшете. Но разглядеть детали можно было либо при свете карманного фонарика, либо утром, когда рассветет. Чтобы случайно не выдать себя врагу, он выбрал естественный свет. Но слова сапера были наглядными. Именно так он хотел идти первые километры по территории врага, опираясь на собственную зрительную память, которую долго и упорно тренировал.
– За мной, – прошептал он разведчикам и двинулся дальше почти на ощупь, раздвигая перед собой ветки деревьев и кустарника, что попадались на пути.
После рассвета Щукин дал своим бойцам время на отдых. Группа расположилась в небольшой впадине посреди лесного массива, что находился как раз за указанной сапером речкой и простирался на многие километры в стороны. Партизан и Портной ушли в караул, каждый в свою сторону от места привала. Егор кивнул Королеву, и они вместе, пригибаясь к земле, пошли к тому участку в лесу, где деревья становились редкими, а за ними должна была проходить местная дорога, что выполняла роль одного из путей снабжения для передовых гитлеровских частей. Расположившись в плотном кустарнике за высокой кочкой, они стали наблюдать за разместившимся впереди небольшим подразделением врага. Егор долго смотрел в его сторону в бинокль. Потом выбрался из укрытия и, преодолев почти что ползком еще сотню метров, выбрал позицию ближе и залег под толстым стволом поваленного дерева.
– Ну что там? – спросил его шепотом Королев, когда вместе с ефрейтором Алексеевым они оказались за спиной Егора.
Тот повернулся к ним.
– Впереди КПП. На нем до полувзвода солдат и бронетранспортер, – начал объяснять Щукин, пытаясь быстро и емко ввести солдат в курс дела. – Наличие бронетехники говорит уже о многом. Надо прояснить. Только наблюдать дальше бесполезно.
– Так прикажи, товарищ сержант! – не выдержал бывший старшина.
– Приказываю! – посмотрел на него Егор. – Вместе с Рыжим берете языка и приводите сюда.
Алексеев вытянул голову и попытался рассмотреть что-либо в указанной стороне.
Предвидя его возможные вопросы, Щукин начал пояснять:
– С нашей стороны у них уборная. Смотри чуть правее.
– Вижу, – отозвался ефрейтор.
– Туда постоянно кто-нибудь заходит. Она – ваша цель! – произнес Егор и начал снова смотреть в бинокль на немецкий КПП, к которому как раз в это время подошла колонна грузовых машин. – Берем языка. Смотрим его документы. Пытаемся разговорить. Если что, то идем дальше вдоль дороги и работаем по машинам. Берем водителя или солдата сопровождения.
– У нас немецким никто не владеет! – заявил Королев.
– С миру по нитке наскребем что-нибудь! – ответил ему Егор. – Номер части, звание, наличие танков поблизости почти каждый спросить сможет.
Он посмотрел на Алексеева, который в это время окидывал взглядом подходы к немецкой уборной.
– Прикрыть бы меня! – заявил он и указал рукой на фланги.
– Королев! – прошептал Егор, обращаясь к своему заместителю.
– Понял, товарищ сержант! – ответил тот и тут же добавил: – Справа Портной, слева – я!
– Годится! – произнес сержант.
Через минуту на его глазах боец, называемый разведчиками Портным, залег с автоматом в руках в пятидесяти метрах справа.
Егор сосредоточился на нем. Портной вовсе и не был портным. Работал до войны слесарем на заводе. Имел бронь и мог не уходить на фронт, но все же ушел. Воевал в Сталинграде. Потом после ранения участвовал в его разминировании. Разведчиком стал случайно, когда снова оказался на фронте. Просто некому было идти на задание, а потому командир роты выбрал для дела самых опытных бойцов, каким тот и оказался.
Где-то впереди мелькнул маскхалат Рыжего перед ветвистым кустарником, заросли которого тянулись от уборной к лесу. С другой стороны замер, сжавшись как пружина, бывший старшина Алексеев. Глаза Егора скользнули по разведчикам из группы прикрытия. Те сосредоточенно ждали своего участия, если того потребует обстановка. Через пару минут, как по заказу командира разведчиков, к уборной почти подбежал один из немецких солдат. Прислонив свой карабин к стенке, он отворил дверь и замер внутри крохотного помещения. Рыжий медленно обошел гитлеровца сзади и, видимо, дав ему завершить начатое, неожиданно накинулся со стороны входа. Через секунду рядом с ним оказался Алексеев.
– Молодцы! – прошептал Егор сам себе и с волнением стал смотреть на хорошо заметных с его позиции немецких солдат, к счастью для разведчиков, на тот момент еще не увидевших неожиданного нападения на одного из своих.
В последующие минуты ничего не менялось. Немцы возле КПП по-прежнему расхаживали взад и вперед. Их офицер курил, опустив голову вниз.
– Уходим! – выпалил шепотом Егор, когда Алексеев с Рыжим приволокли под мышки совсем невысокого гитлеровского солдата с перевязанной тряпкой головой.
Разведчики, что были поблизости, все как один вскочили и устремились, вытянувшись друг за другом, в глубь лесного массива. Остальные присоединились к ним позже. Тело пленного вскоре было брошено на снег. Бойцы развязали его, сняли с головы тряпку.
– Тьфу! Сдох! – выругался Рыжий и резко сорвал и бросил на землю шапку со своей головы.
– Не беда! Их там целый взвод! – словно успокаивая его и Егора, произнес ефрейтор Алексеев.
Он вытянул из нагрудного кармана бумажник мертвого немецкого солдата и протянул его Щукину.
– Не то все! – сказал он, когда пробежал глазами по страницам документов гитлеровца. – Он простой пехотинец, родом из Гамбурга. О наличии танков нет ни слова.
– Еще одного принести? – виновато посмотрел на Егора Рыжий, пытаясь побыстрее загладить свою вину.
– Поздно! – ответил тот. – Теперь по дороге пойдем. Будем грузовики и повозки тормошить. Заодно и следы разглядывать. Они у танков характерные. Сейчас холодно, мороз, снег давно не выпадал. Отпечаток трака надолго остается.
Алексеев с Рыжим, как будто чувствуя вину за умершего гитлеровца, первыми вскочили.
– Дай нам время, товарищ сержант! – затараторили они, перебивая друг друга. – Мы тебе сейчас офицера целехонького притащим. Часа не пройдет, как у твоих ног он лежать будет.
– Остыньте, герои! – осадил их Егор. – Никуда вы сейчас не пойдете. Разгорячились очень. Покуда вы в таком состоянии, я вас отправить за языком не могу. Другие за вас отдуваться будут.
Разведчики разом насупились и отвернулись.
– Там впереди дорога должна быть. Налево она идет, скорее всего будет выходить на ту сторону, где мы у фрицев видели КПП, – быстро сменил тему Щукин, попытавшись переключить общее внимание на продолжении выполнения боевой задачи.
Услышав его слова, Рыжий с Алексеевым обернулись.
– Не вы! – снова осек их Егор. – Борисов с Портным.
Два разведчика бодро вскочили в ожидании уточнения задания.
– Выйти к дороге и провести разведку на полкилометра в стороны. Если заметите движение, то бегом назад. Если там один-два фрица и тишина кругом… – остановился Щукин.
– Ясно, товарищ сержант! – выпалил Портной.
Егор кивнул им в сторону направления их предстоящего движения. Наскоро поправив на себе амуницию, разведчики исчезли в лесной чаще.
Щукин проводил их взглядом. Неожиданно где-то рядом запахло махорочным дымом. Он дернулся и увидел курящего Алексеева, который склонился к земле и с напряжением на лице жадно затягивался дымящейся самокруткой.
– С ума сошел, разведчик! – сказал Щукин, злобно глядя на него.
Ефрейтор насупился, опустил глаза. Все находившиеся рядом бойцы сосредоточенно наблюдали за ним и за командиром отделения.
– Отставить курение! Я не давал разрешения! – прохрипел Егор.
– Виноват, – тихо ответил тот и вмял в снег тлеющую самокрутку.
– Я тоже был в таком положении, как и ты сейчас, – со злобой в голосе продолжил сержант. – Несколько дней вдоль гитлеровской передовой по снегу на пузе ползал. Весь тогда обморозился. Кожа на теле растрескалась. А своего добился. Офицера тогда целехонького взяли. Ребят хороших из-за него загубили. А когда донесли, то увидели, что перестарались с пеленанием. Он уже мертвый был. Каково? А?
Алексеев закивал, не глядя в сторону своего командира.
Ветки деревьев возле них захрустели. Из клубов морозного пара появились ушедшие к дороге разведчики. Борисов, второй по росту в отделении после Рыжего, и Портной, фамилию которого Егор никак не мог запомнить, привыкнув, как и все, к его кличке, тяжело дышали от интенсивного бега.
– Справа чисто, – начал первым докладывать Борисов. – Там деревня или хутор. Но следов, чтоб как у танков, таких нет. Слева путь на дорогу.
– Только там колонна машин стоит, – добавил Портной. – Метров двести пройти, и ее даже слышно будет. Машины стоят и никуда не идут. В них солдаты. С нашей стороны видно штук пять, все с натянутыми тентами.
– Их головной дозор сейчас на КПП проверяют. Как установят все, так и поедут, – предположил Егор. – Или по наши души сейчас спешиваться начнут и лес будут прочесывать. Своей пропажи наверняка уже хватились.
Разведчики встрепенулись. Почти все одновременно посмотрели в сторону командира.