метил, что со стен исчезли несколько эстампов и портрет отца Люси. Сама она, склонившись над чемоданом и нажимая коленкой крышку, пыталась закрыть замок. Люся обрадовалась Матвею:
- А, это ты? Очень кстати. Помоги-ка закрыть чемодан.
- Что все это значит?
- Я еду с тобой.
Матвей растерянно смотрел на нее.
- Похоже, что ты не рад.
- Что ты! - он подхватил ее, поднял и закружил по комнате. - Ты молодчина! Ты просто гений!
- Отпусти, голова кружится.
- Не пущу! Хочешь, я пойду на Север пешком и понесу тебя на руках?
- Хочу. Но мне будет обидно состариться у тебя на руках. Закрой-ка лучше чемодан.
Матвей нагнулся над чемоданом, нажал крышку и защелкнул замок. В чемодане хрустнуло.
- По-моему, я там что-то раздавил.
- Ладно, потом разберемся.
- Послушай, а как же Надежда Васильевна? Мне кажется, она недовольна.
- Она согласна. К нам она, видимо, не поедет. Не хочет нам мешать. И потом - бабушка.
- А разве они нам помешают? Если, конечно, у нас будет комната.
- Так мама считает. Я с ней согласна. Как думаешь, матрас брать или нет?
- Не знаю. Пожалуй, не надо. Там купим.
- В таком случае - берем.
- Первое семейное разногласие. Начало положено. Валяйте дальше, засмеялся Матвей.
- Но там мы ничего не купим. Может быть, там даже магазина нет.
- Резонно! Считаю конфликт исчерпанным.
Вошла Надежда Васильевна:
- Ужинать будете?
- Будем, - сказала Люся. - И даже выпьем чего-нибудь. Давай устроим сегодня свадьбу? Позовем гостей: Симу, Ариадну, Юзека. Кого еще, Матвей?
- Но ведь у меня ничего не приготовлено, доченька.
- И не надо, все будет экспромтом. Мы сейчас пойдем за Симой и по дороге чего-нибудь купим.
- Но вам надо еще собраться.
- По-моему, я уже все собрала.
- Ох, дети! До чего же вы еще наивны! Она собрала... - Надежда Васильевна укоризненно покачала головой. - Ну а ложку, хотя бы одну на двоих, вы взяли?
- Не-ет.
- То-то. Ладно, идите за Симой, я тут одна все соберу. А лучше зайдите сначала к Юзеку и пошлите его за Ариадной. Времени-то уже седьмой час.
- Мы в один миг.
- Все у вас в один миг: и замуж в один миг, и свадьба в один миг, и уезжаете тоже в один миг, - проворчала Надежда Васильевна добродушно.
23
До отхода поезда еще пятнадцать минут. Провожающих было много: Сима с маленьким Алешкой, Ариадна, Юзек, парни и девушки с завода. Пришел даже какой-то старичок. "Это наш БРИЗ", - сказала о нем Люся. "Странная фамилия", - подумал Матвей. Потом узнал, что фамилия старичка Гаврилов.
Надежда Васильевна пересчитывала чемоданы и узлы. Юзек с кем-то спорил, выклевывая слова носом. Сима рассказывала Алешке:
- Это паровозик, а это вагончики.
Алешка, напуганный толкотней и гамом, орал во всю мочь. Кто-то настойчиво советовал:
- Сима, дай ему соску! Нужны ему твои паровозики!
- А где керогаз? - спрашивала Надежда Васильевна.
- Кто нес керогаз?
- По-моему, его оставили в машине.
Коллективными усилиями керогаз обнаружили тут же, на перроне: он завалился за узлы.
- Напиши, есть ли там беличьи шубы, - просила Люсю девушка с раскосыми глазами. - Я сразу же вышлю деньги.
- Люся, пришли ей белого медведя. Бандеролью, - порекомендовал парень в кепке со сломанным козырьком.
Ариадна сказала:
- Счастливый вы, Матвей. Мне бы тоже хотелось уехать куда-нибудь далеко-далеко.
- Кто же вас держит?
- Страшно.
- А вы не бойтесь.
- Интересно, меня бы они тоже все пришли провожать?
- Почему вы об этом подумали?
- Я хочу, чтобы меня тоже любили.
- Раз хотите, значит, добьетесь.
- Да вот добиваюсь, - Ариадна показала Матвею свои руки. Они были в царапинах и ссадинах.
- Что это значит?
- Это значит, что я перешла работать в цех.
- Но ведь там грязно, ругаются?
- А вы, оказывается, злопамятны. Скажите, вам нравятся такие руки?
- По-моему, руки у вас просто красивые.
- Вы все шутите. А я серьезно.
- Я тоже.
- Становись! - крикнул парень в кепке со сломанным козырьком.
Толкаясь и перебрасываясь шутками, все выстроились в цепочку. Из рук в руки пошли по этой цепочке чемоданы и узлы. Когда они были погружены, снова все столпились около Матвея и Люси. Торопливые пожатия, поцелуи.
- А меня? - спросила раскосая девушка, подставляя Матвею щеку. Матвей чмокнул ее. Кто-то крикнул:
- Полундра! Клавка у Люси мужа отбивает.
- Люся, всего девять мест, - говорила Надежда Васильевна. - Ты пересчитай.
- Хорошо, мамочка.
Наконец раздался свисток, Матвей вскочил на подножку, и поезд тронулся.
Капитан-лейтенант с усиками помогал Матвею укладывать вещи.
- Судя по всему, следуете к новому месту службы. - Да.
- Хлопотливое дело.
"Опять усики! Неужели и этот окажется сослуживцем?" - подумал Матвей, вспомнив Дубровского.
- А я в отпуск, - сообщил капитан-лейтенант. "И на том спасибо", обрадовался Матвей.
- А вообще-то мне тоже пришлось изрядно поездить. На шестом месте служу. К счастью, пока холост.
- Пора бы и вам жениться, - посоветовала четвертая попутчица, пожилая женщина с крашеными волосами.
- Я вам, кажется, ничего плохого не сделал, - пошутил капитан-лейтенант.
- Не понимаю мужчин, которые слишком поздно женятся. Вам, наверное, за тридцать, а женитесь потом на девчонке лет восемнадцати. Что у вас с ней может быть общего?
- Поздравляю, - шепнул Матвею капитан-лейтенант. - По-моему, она старая дева.
Люся стояла в коридоре и смотрела в окно. Матвей стал рядом, она прислонилась к его плечу.
- Грустно?
- Немного. Это пройдет.
- Ты бы поплакала. Говорят, легче становится.
- Не умею.
- Ты меня любишь?
Люся улыбнулась:
- Вопрос поставлен весьма своевременно. После того как я стала твоей женой...
- А ведь и верно: жена. Как-то даже непривычно.
- Никогда не зови меня "жена".
- Почему?
- У меня есть имя. А просто "жена" - это как-то слишком равнодушно. Скажи, а сам-то ты хоть раз был на Севере?
- Нет! Ты не боишься?
- А разве можно бояться завтрашнего дня?
- Правильно. Тем более, что день там длинный - по полгода.
- Я хочу, чтобы у нас всегда был длинный день.
- И светлый.
- И чтобы весь год!
- Пусть всегда будет день.
- Пусть!
Часть вторая
1
Казалось, ночь тянется бесконечно. За девять лет службы на Севере Матвей Стрешнев уже привык к тому, что здесь и день и ночь длятся месяцами. Напротив, казалось удивительным, когда весной и осенью на Севере, как и на всей остальной земле, каждые сутки всходило и заходило солнце, каждые сутки день сменял ночь.
И, хотя эти полярные ночи ежегодно повторялись и длились столько же, сколько и пять лет назад, и десять, ощущение было такое, что каждый год они становятся длиннее, и не один Стрешнев, заглядывая в календарь, с сомнением покачивал головой.
Календарь с удивительным постоянством указывал на одни и те же даты восхода и захода солнца, начала и конца длинной полярной ночи. Правда, это был не обычный отрывной календарь. Это был "Морской астрономический ежегодник" - настольная книга всех штурманов и вахтенных офицеров на кораблях. В нем указывалось время восхода и захода солнца для каждой широты, время куда более точное, чем в отрывных календарях.
Может быть, эта ночь показалась Стрешневу особенно длинной лишь потому, что прошла она в хлопотах, связанных с подготовкой к походу. Он был старшим помощником командира атомной подводной лодки, а известно, что на плечи старпома взвалено огромное хозяйство, и он обязан позаботиться обо всем, начиная от зубных щеток для матросов и кончая запасами ядерной энергии. А может быть, потому, что для них эта ночь, окончившаяся по календарю месяц назад, все еще продолжалась. Уже месяц, как над северными широтами Атлантики и Баренцева моря всходило и заходило солнце, а лодка еще не всплывала на поверхность. Указаний поступало совсем немного, хотя шли большие морские учения. Задачи экипажу атомной лодки были поставлены заранее и сейчас лишь уточнялись детали.
Успешно атаковав крейсер "противника", атомная подводная лодка уходила от преследования противолодочных сил его охранения. В центральном посту установилась напряженная тишина, слышны были лишь пощелкивание лага, шуршание перьев различных самописцев да короткие слова команд. Даже из-за выгородки гидроакустика не доносились привычные вскрики посылок гидролокатора - станция работала в режиме шумопеленгования. Акустик периодически докладывал:
- Пеленг меняется на корму...
Лодка уже вырвалась за внешнее кольцо охранения и сейчас, погрузившись на глубину, полным ходом шла на ост-зюйд-ост. Корабли охранения еще рыскали в поисках лодки, и акустик слышал работу их гидролокаторов. Но вот он доложил:
- Горизонт чист, шумов нет.
Все облегченно вздохнули, командир лодки капитан второго ранга Гуреев устало опустился в кресло и сказал:
- Кажется, оторвались.
- Похоже, что да, - подтвердил посредник, представитель штаба флота маленький, толстый капитан первого ранга. Он то и дело перекатывался от одного поста к другому, успел побывать во всех отсеках, хотя такое путешествие давалось ему нелегко, потому что в люки он едва пролезал, и то как-то боком, просунув сначала голову и одно плечо, а затем уже с трудом протаскивая свое грузное тело. - Однако мы еще не получили подтверждения того, что крейсер "потоплен".
Да, пока другой посредник, находящийся на крейсере, не сообщит, что, хотя бы две торпеды прошли под килем, задача не считается выполненной. Лодочные акустики утверждают, что по меньшей мере три прошли точно под целью, однако подтверждение посредника обязательно. Но Гуреев не спешит, потому что еще не ясна обстановка в воздухе, там могут оказаться самолеты или вертолеты "противника". Он идет в боевой информационный пост, возвращается оттуда минут через десять и сообщает своему старшему помощнику капитану третьего ранга Стрешневу: