Красная Шляпа издал смешок, похожий на трель, и жестом пригласил их подойти.
– Выдам тебе маленький секрет: «эллондры» никто из нас не боится. Она супер.
Элиаш и Паладин подтащили стулья и сели рядом с Мехой и Славоем, которые были не против новых поводов столкнуться друг с другом и похихикать.
Оказалось, что Красная Шляпа – это Хокс-2, человек, который управлял заведением в «Твин сентер», где они были вчера ночью. Прибыла еще одна группа осоловелых людей в прозрачной броне, и Хокс-2 снова рассказал о событиях прошлой ночи, еще больше приукрасив момент применения препаратов.
– Он всегда носит тебя домой с вечеринок? – Хокс-2 указал на Паладина.
– Она, – ответил Элиаш, поедая яичницу.
– Что? – Хокс-2 и люди в прозрачных доспехах, похоже, были сбиты с толку. Славой и Меха принялись целоваться.
– Она – это она, – объяснил Элиаш. – И, кажется, она впервые уносила меня домой. А эта вечеринка проходила у тебя дома?
Так Элиашу удалось направить разговор в другое русло. Помещение в подвале, очевидно, было одной из любимых тем для Хокса-2, возможно, она нравилась ему даже больше, чем разговоры о принудительном принятии наркотиков.
– Формально это место для лабораторной работы, так? – Он поднял брови, словно заговорщик. – Раньше там была официальная свободная лаборатория, но сейчас мы разрешаем людям разрабатывать препараты по смешанным лицензиям. Работа должна приносить человеку прибыль, так?
Эта реплика, похоже, уже неоднократно обсуждалась в данной компании; кто-то считал, что свободные лаборатории лучше для общественного прогресса, а другие – что патенты дают людям стимул изобретать что-то новое. Завтрак шел своим чередом; Меха поднялась, чтобы уйти. Хокс-2 тоже встал, поправил шляпу и объявил, что должен вернуться в подвал и заняться уборкой.
– Заходи днем, – сказал он Элиашу. – Фрэнки делает доклад, посвященный бесплатным инструментам для анализа функций белков. – Уходя, Хокс-2 похлопал Элиаша по голове. – Да, и его тоже приводи!
– Ее, – буркнул Элиаш, глядя в чашку с остывшим чаем.
Наконец, Элиаш коснулся запястья и перевел немного денег одному из людей в прозрачных доспехах, которые собирали плату за еду. Затем он тоже встал.
– Пойду вздремну, а потом загляну послушать доклад Фрэнки.
Славой помахал им обоим.
– Пока, Алекси и Комплект! До встречи!
Они молча пошли в гостиницу среди толп покупателей, уклоняясь от похожих на яйца электромобилей.
Как только они вошли в номер, Элиаш повернулся к Паладину и схватил ее с уже знакомой роботу настойчивостью. Она нежно обняла его и наклонила голову, чтобы он мог поцеловать тонкую сетку над ее синтезатором голоса. В месте, которое Элиаш посчитал бы ртом, не было пьезодатчиков, поэтому она не почувствовала ничего, кроме легкого давления на корпус головы. Но ее руки и ноги уловили молекулы на теле человека, которые были связаны с сексуальным возбуждением.
– Неспроста я тебя хотел, Паладин, – прошептал Элиаш. – Наверное, я как-то понял, что ты – женщина.
Вот она: антропоморфизация. Но какая разница, понимает или нет Элиаш, что у роботов нет гендера? Если Элиаш считает ее женщиной, значит, Паладин может получить то, о чем мечтает уже несколько дней… Так будет проще для них обоих, даже если истина сложнее, чем кажется Элиашу.
Элиаш провел руками по ее панцирю, находя края пластин брони и пытаясь просунуть пальцы между ними и почувствовать сплетенные волокна мышц Паладина.
– Ты такая приятная.
Он прижался к ней всем телом и выключил свой оборонительный периметр. Это ощущение вызвало в Паладин болезненное чувство страха и стремление защитить. Сейчас только она оберегала его от опасности.
У Элиаша ускорился пульс, и он отодвинулся от нее.
– Пойдем в постель, Паладин, – сказал он, хватая ее за руку.
Он направился в комнату. Она последовала за ним и стала наблюдать за тем, как он снимает с себя одежду и прозрачную сеть датчиков, которую он бросил невидимой грудой на полу.
Элиаш подвел ее к кровати. Она позволила ему уложить себя на кровать и залезть на нее. Его грудь блокировала отверстия ее пулеметов. Его раскрасневшееся лицо прижалось к изгибу ее шеи. Она впервые ощутила прикосновение к себе его полностью обнаженного тела и положила свою руку к узлам мышц в его нижней части спины. Он изогнулся и вздохнул от удовольствия, которое – как знала Паладин – она вызвала так же легко, как и препарат Фрэнки.
Когда сердцебиение Элиаша наконец замедлилось, он, потный, лег на нее и провел пальцами по руке, которую модифицировал Ли.
– Что ты чувствуешь? – сонно спросил он.
– Я чувствую… давление и движение. Я могу взять образец твоей крови и узнать, есть ли в ней пролактин.
– Это приятно?
– Если я знаю, что это ты и что я защищаю тебя, то мне приятно.
Он сел и взглянул ей в лицо.
– А роботы могут… кончать? Испытывать оргазм?
Паладин немного подумала о том, что Элиаш имел в виду под словом «оргазм», и попыталась найти какое-то эквивалентное ощущение.
– Мне всего несколько месяцев, и поэтому мои знания о незадокументированных функциях еще неполны. Но у меня есть программа, которую я скачала с сервера роботов в лагере «Тунис». Она вызывает некоторые из физических симптомов оргазма.
Пульс Элиаша снова участился.
– Можно посмотреть, как ты его воспроизводишь? – Он снова прижался к ней всем телом, начиная возбуждаться.
– Это небезопасно, если твое оружие отключено, ведь файл вызывает у меня перезагрузку.
Элиаш натянул через голову легкую сетку с датчиками, подождал, пока она туго заплетется на нем, подключаясь к его подкожной сети.
– Ложись на бок, и тогда я тебя прикрою, – шепнул он, заворачиваясь вокруг ее торса и головы, защищая ее ноги своими. Хотя его периметр и не был нацелен на Паладин, она все равно убедилась в том, что он работает в безопасном режиме.
– Сейчас я включу воспроизведение, – сказала она.
Она открыла исходный файл. Программа заработала: «червь» стремительно размножал бессмысленные данные внутри нее, пока она смотрела, как спасает человека на поле боя в игре. Паладин почувствовала, как руки и тело Элиаша двигаются по ее панцирю, усиливая общее ощущение от неправильных сигналов, поступающих на ее датчики. Наконец, это стало невыносимо: ошибки заполнили ее разум, по ней прошла волна приятного смятения, и Паладин упала в его объятия.
Когда она перезагрузилась, Элиаш по-прежнему находился в защитной стойке рядом с ней, поглаживая броню вокруг ее мозга.
– Уже проснулась? – Он поцеловал ее в затылок.
– Да.
– Отлично, потому что мне реально нужно поспать.
– Теперь ты в безопасности.
Он ослабил хватку. Она поднялась с кровати и встала в центре комнаты, чтобы охранять его.
Когда дневная жара начала спадать, Элиаш проснулся, проверил сообщения и еще раз принял ванну. Затем они отправились слушать доклад Фрэнки.
– Обращай внимание на все, что Фрэнки делает в сети, и постарайся получить доступ к ее переписке, – сказал он. – Нам нужно убедиться, что в последнее время она общалась с Джек. Если это так, то мы перейдем к полномасштабному допросу.
Когда они прибыли в дом Хокса-2, он представлял собой нечто среднее между разгромленным залом для вечеринок и лабораторией. Люди наливали себе вчерашнее пиво. В центре длинного лабораторного стола, делившего танцпол на две части, стоял куб-проектор, и Фрэнки загружала в него данные.
– Что, Алекси, легкое похмелье? – рассмеялась она, заметив появление Элиаша и Паладина.
– Не настолько сильное, чтобы я не смог вернуться сюда. Хочу увидеть, умеешь ли ты делать что-то, кроме того как накачивать наркотиками неосторожных инженеров.
– Я польщена. – Фрэнки продолжила жестами управлять проектором.
Паладин настроилась на местные радиоволны, стала искать способ подключиться к серверу, которым пользовалась Фрэкни. Когда слушатели стали ставить стаканы с пивом на стол, у Паладин появился шанс: Фрэнки подключила свои очки к устройству для синтеза белков, которое сняла с полки. Следя за обменом данными, Паладин смогла захватить пароль.
В ходе доклада наступил момент, когда Фрэнки уже не нуждалась в устройстве для синтеза. Она разорвала подключение. Теперь Паладин могла отправить код авторизации на очки Фрэнки, которые уже были настроены принимать подключение от этого устройства, не задавая лишних вопросов. Паладин проникла внутрь и, быстро прыгая по папкам, нашла последние сохраненные сообщения. Они были зашифрованы с помощью очень старого алгоритма, который удалось вскрыть всего через несколько секунд. Одно из сообщений явно пришло от Джек, хотя его место отправления было скрыто – сообщение поступило через сервер, находящийся в исследовательской лаборатории на Луне.
Останови производство «закьюити» до тех пор, пока я не вернусь. Эта дрянь очень опасна. Много летальных случаев в Зоне. Осенью меня не жди – возможно, мне придется залечь на дно.
Фрэнки ответила: «С моей стороны никаких проблем. Береги себя».
Настало время вопросов и ответов, и вскоре доклад превратился в дискуссию о «Гадюке», языке, на котором она написала программу для проверки ошибок в путях фосфорилирования[10]. Трое разработчиков, сидевших в конце стола, были крайне увлечены новым языком под названием «Эммолайт», который создали какие-то исследователи из свободной лаборатории в Азиатском Союзе. Они заметили, что он решил бы часть проблем со структурой данных в ее программе.
– Ох, ну что за дерьмо! – простонала Меха, которая сидела рядом с Паладин. – Неужели это будет еще один спор «что лучше, «Эммолайт» или «Гадюка»? – Она заговорила громче: – Свою программу она написала на «Гадюке»! Все, проехали! Можно нам, блин, поговорить о фосфорилировании?
– Да, кажется, мы отклонились от темы, – согласилась Фрэнки.
Это стало сигналом к началу общей дискуссии, а для нескольких людей – к тому, чтобы налить себе еще пива.