Элиаш поднялся с колен, встал между роботом и мальчиками. Его лицо вспыхнуло от прилившей крови и ярости. У него была только дубинка, но Элиаш всегда ловко обращался с оружием и умел действовать быстро. В результате один из мальчиков надолго потерял способность говорить слово «пидор». Для людей без франшизы в Варшаве очередь к принтеру костей составляла три месяца – кроме тех случаев, когда жизни больного угрожала опасность. А в данном случае не угрожала. Мальчик мог пожить и с раздробленной нижней челюстью – церковь снабдит его проволокой и соломинками для питья.
Элиаш умел гнать от себя этот когнитивный мусор, однако дурные мысли снова появлялись, когда ему было нечем себя занять.
Поэтому Элиаш сфокусировался на хорошем воспоминании, усилил его яркость, словно обрабатывая в процессоре для изображений. Он увидел прекрасное, угловатое, бронированное тело Паладин – то, каким оно выглядело, когда она дрожала в его объятиях в тот день в Касабланке. Когда система Паладин обрушилась, ее щиты «мигнули» и она на мгновение стала невидимой. Другие тела, другие задания, другие страны пытались вытеснить ее лицо в его памяти, но он сохранял его поверх их, вспоминая, как ее панцирь прижимался к его коже.
Элиаша наполнило чувство более мощное, чем любое унижение за всю его жизнь. Он без труда определил его как любовь.
19: Происшествие на рабочем месте
17 июля 2144 г.
Мед выложила новости о проекте «Реткон» на серверы «Свободной лаборатории» и пошла прогуляться по университетскому мосту. Утреннее солнце превратило реку из черной в синюю, и Мед заметила на поверхности воды V-образную волну: бобер нес в свою хатку последнюю за этот день порцию камышей. Известия о найденном методе лечения уже вызвали бурные дебаты на форумах врачей, особенно на севере, где пациенты в основном обладали ограниченными франшизами. Непатентованные лекарства часто были для них единственным доступным средством.
Мед проверяла форумы проекта раз в секунду, но пройдет еще несколько дней, прежде чем у нее накопится достаточно данных для анализа. Чтобы как-то отвлечься, она настроилась на несколько лент новостей. Сотни миллионов людей смотрят новый комедийный сериал о неуклюжих роботах. Рекордные урожаи на Марсе означают, что стоимость эмиграции туда снижается. В результате происшествия на рабочем месте Нью-Йорк оказался затоплен, и полиция во всем винит наркотики.
Еще до просмотра ролика Мед знала, что это случай применения «закьюити» – возможно, с самыми тяжелыми последствиями. На этот раз жертвой стала молодая женщина-инженер, недавняя выпускница университета. Ее работа заключалась в том, чтобы проверять программу, которая управляла сложной системой виадуков, насосов и клапанов. Именно эта система не давала поднимающимся водам Атлантики просочиться в центр Манхэттена. После нескольких дней без сна она решила пересмотреть фундаментальные принципы устройства искусственного болота, которое действовало как огромная губка, разделяющая город и его водопроводную систему. Женщина начала экспериментировать, постоянно делая записи.
К сожалению, как объяснила инженер в своей докладной записке на пятнадцать тысяч слов, выложенной в «Мемленде», для эксперимента ей также был нужен контрольный образец. А это означало, что она должна увидеть Нью-Йорк в его наиболее естественном состоянии – насыщенном водой. Остановить ее не успели, и инженер затопила метро и улицы в центре Манхэттена. Десятки людей утонули в подвалах домов, и власти оказались вынуждены провести массовую эвакуацию. Многих жителей города до сих пор так и не нашли. Инженера арестовали, но на ликвидацию последствий понадобится несколько дней. Лидеры Свободной Торговой Зоны объявили о чрезвычайном положении.
Прибежав в лабораторию, Мед прошла по вариантам решений и смоделировала варианты.
Новости о «ретконе» распространялись слишком медленно, и новый препарат не успевал предотвратить ущерб от «закьюити». Они не могли распространять сведения только через сайты «Free culture» и форумы исследователей, надеясь, что об этом как-то узнает вся Зона. Настало время опубликовать статью, которая показала бы, что опасный пиратский препарат, приведший к такому числу смертей, – это скопированная таблетка от «Закси». Как только будет произнесено название компании, все ленты подхватят эту новость. И тогда про «реткон» узнают даже врачи Нью-Йорка.
Мед вломилась в кабинет Криша и хлопнула по его столу, чтобы включить ленту новостей из Нью-Йорка.
– Мы должны опубликовать то, что знаем о «закьюити».
Она видела, как растет уровень тревоги Криша: электрические импульсы складывались в узоры на его голове, пока он смотрел, как станции метро извергают из себя серую воду и что-то гораздо более скверное.
– Это ужасно. Но я не уверен, что мы готовы обвинить одну из крупнейших корпораций Зоны в нарушении закона.
– Только так мы сможем поднять шум и остановить эти случаи маниакального поведения. У нас есть формулы «закьюити», который скопировала Джек.
– Да, у нас есть формулы. И у нас есть метод борьбы с действием «уличного» препарата, который, по словам одного пирата, является «закьюити»…
– Но ведь это тот самый препарат! У нас есть доказательства!
Криш вздохнул.
– У нас есть доказательства, которым поверят ученые – если захотят. Но представители МКС, общественность, пресса не умеют читать формулы. Они поймут только то, что некий активист, противник патентов, поливает грязью «Закси» – корпорацию, которая дает им суперпопулярные, знакомые и любимые лекарства. – Крис убрал висевшие над столом ленты новостей и документацию и снова вздохнул. – Пока у нас нет того, что способна понять пресса, публичность – это граната, которая может взорваться у нас в руках.
Бот покачал головой:
– Мы должны это сделать. В этом виновата «Закси», и люди должны знать, что она создает незаконные, вызывающие зависимость препараты с жуткими побочными эффектами.
– Я знаю, и мне жаль, что я ничего не могу сделать. Но пока что мы сделали «реткон» доступным, и он уже приносит пользу.
Мед никогда в жизни еще так не злилась. Выходя из кабинета Криша, она хлопнула дверью и насладилась резкими колебаниями воздуха. Она найдет доказательства, которые нужны Кришу.
Шесть часов спустя Мед поняла, что не знает, что именно она ищет. Просмотр форумов и сайтов, посвященных медицине, ничего не дал. Она обратилась к своим бывшим коллегам, но они прислали только предварительные данные, которые нельзя было даже вставить в научную статью, не говоря уже о публикации в открытой сети. Гнев заставил Мед забыть обо всем, и она даже не заметила, что кто-то положил ей руки на плечи и крикнул: «У-у-у!» Это Тризед спустился из лофта и подкрался к ней сзади.
Она удивленно посмотрела на него с помощью датчиков на затылке и считала его биопараметры с помощью сенсоров, встроенных в мертвые клетки ее волос. Его мышцы никогда еще не были такими расслабленными; его настороженность, похоже, шла на спад.
– Над чем работаешь? У тебя сердитый вид. – Очевидно, Тризед уловил какие-то данные о психологическом состоянии Мед, о которых она сама не подозревала.
Она отключила управление сетью жестом и пожала плечами.
– Я пытаюсь объяснить прессе, что «закьюити» сделала «Закси». Рассказать об этом так, чтобы это было понятно всем.
Тризед сел на скамью рядом с ней.
– Ты в «Мемленде» смотрела?
– Что именно? О таких вещах знают только ученые.
– В «Мемленде» постоянно пишут о препаратах. Просто поищи… даже не знаю… «закьюити», «реткон», «зависимость», «мания», «припадок», «наркотик для рабочих»… Просто выясни, говорит ли кто-нибудь об этом.
На Мед его слова не произвели никакого впечатления.
– Я не понимаю, что это мне даст, и искать придется долго. А мне нужно что-то прямо сейчас.
– Я поищу для тебя инфу. У меня есть еще время перед работой. – Тризед достал мобильник и вытянул в воздухе проекцию экрана. Мед заметила, что Тризед закрыл число на щеке воротником рубашки, а ее карман украсил нашивкой с именем «Джон».
Мед ушла с головой уже в шестнадцатую ветку комментариев на форуме, когда Тризед перетянул файл на их общий экран. Это было сообщение от женщины-строителя из ванкуверской компании «Квик билд»; она входила в группу людей, которые лечились от депрессии, связанной с употреблением «закьюити». Она писала про «этот подпольный препарат под названием реткон». Это было первое средство, которое на самом деле облегчило ее симптомы. По ее настоянию его приняли и другие работники «Квик билд». Под ее комментарием началось обсуждение того, что произошло дальше.
Самым странным было то, что они вообще не помнили, что когда-то хотели работать в «Квик билд». Да, они помнили, как устроились в эту компанию и что работали хорошо. Они по-прежнему обладали навыками, необходимыми для разработки схем и модификации молекул. Но мысль о том, чтобы применять эти навыки – особенно в «Квик билд», – вызывала у них отвращение. Некоторые сообщали, что утром при попытке пойти на работу у них началась рвота.
Это был неожиданный поворот. В отличие от людей, которые в течение последних пары недель принимали пиратскую версию «закьюити», работники «Квик билд» использовали этот препарат не менее года, под наблюдением лицензированных врачей и всегда с одной и той же целью: чтобы завершить сложный проект. Но затем им начинало казаться, что в их жизни не осталось ничего важного, кроме работы, улучшенной с помощью «закьюити». Именно так – в определенном смысле – и должен был действовать препарат, поэтому работникам компании не могли поставить правильный диагноз, а просто считали их жалобы нытьем.
Но когда эти нытики приняли «реткон», их страстное желание заниматься тем, что связано с зависимостью, – в данном случае работать в «Квик билд», – угасло с той же скоростью, с какой восстанавливались их дофаминовые рецепторы. Новые рецепторы поглощали дофамин, синтезированный под влиянием самых разных приятных занятий; внезапно работники «Квик билд» захотели кататься на велосипедах, играть со своими детьми, смотреть видео или писать программы для своих личных проектов. Но они больше не хотели работать в «Квик билд».