– Тернов…
– Вижу. Еще немного…
Выстрел!
При стрельбе с использованием СНП применяется шариковый боеприпас. Одиночный выстрел импульсной винтовки не сопровождается в вакууме зримыми эффектами. Смерть обрушивается внезапно, приходит из ниоткуда.
Один из телпов внезапно дернулся и медленно осел.
– Хорватов!
Выстрел!
Среди инсектов началось движение, они не понимали, кто и откуда ведет по ним уничтожающий огонь!
Сейчас уйдут!
«Поздно. Не успеют!» – Дитрих вывел последнего из сервов на заранее рассчитанную позицию – теперь и он мог вести «слепой огонь» с использованием СНП.
Боевой метаболический корректор вывел его рассудок на пик быстродействия, казалось, в мире больше нет ничего невозможного, чувство отдавало нездоровой эйфорией, но на самом деле Дитрих был сосредоточен, как никогда. Три выстрела с предварительным расчетом сложных траекторий рикошета он произвел за несколько секунд, понимая, что сейчас лишь скорость и точность ведения огня решают ситуацию.
Чужие не выдержали.
Рванись они вперед, людям пришлось бы туго, но инсекты поддались панике. Счет потерь для них был уже неприемлем. Семеро из двенадцати «Мыслящих», уничтоженные снайперским огнем, остались лежать за надстройкой рабочей станции, пятеро уцелевших начали спешно отступать. Двалги, прекратив обстреливать позицию Пахомова, отходили плотной группой, своими телами прикрывая выживших телпов.
Времени, чтобы порадоваться победе или хотя бы осознать ее, не было.
– Вперед! Не останавливаемся! – хрипло скомандовал Дитрих. – Паша, подтягивайся!
…Только мнемоники знают и могут с уверенностью сказать, что физическое истощение – ничто по сравнению с усталостью организма, когда мозг работает на пределе возможного, используя не пресловутые десять-пятнадцать процентов, а весь потенциал, заложенный природой в процессе миллионов лет эволюции.
От морального перенапряжения начинают дрожать мышцы, в ушах ощущается глухой ток крови, кажется, что из тебя выжали все соки, и нет сил бежать, двигаться, но системы метаболической коррекции не позволяют сознанию угаснуть, озноб становится лишь фоном, волна дурноты, апатии постепенно отступает, остается лишь легкое головокружение да острое внезапное чувство дикого голода.
Боевые особи чужих все же попытались остановить группу.
Перестрелка завязалась у входа в технические коммуникации. Первым под огонь попал Дитрих – шквал лазерных разрядов хоть и не прожег броню, но повредил активаторы усилителей мускулатуры: он упал, потеряв равновесие, тут же попытался вскочить, но правое бедро и часть грудных бронепластин сочились вишневым светом, сервомоторы брони заклинило, потеки расплавленного керамлита тут же отвердевали, превращаясь в ломкую корку.
– Радек, прикрой! – закричал Тернов, метнулся к командиру, на ходу дал несколько очередей, заставив противника искать укрытия.
– Живой?!
– Активаторы заклинило! Идти не могу!
Сзади зачастил «шторм» Хорватова, вторя ему, ударило плечевое орудие Пахомова. Стробоскопические вспышки рвали мрак, ближайшую секцию конвейера щедро осыпало разрывами; двалги, вновь попытавшиеся открыть огонь, тут же поплатились за свое бесстрашие: нескольких тварей разорвало на куски, остальные, проявляя удивительную ловкость и скорость, начали стремительно карабкаться по вертикальной стене – настоящие насекомые, только очень крупные и опасные.
– Командира – в укрытие! – Пахомов продолжал вести огонь, снарядные трассы гнались за инсектами, вспарывая огненными всплесками стену над огромными шлюзовыми воротами, еще двое чужих сорвались с высоты, остальным все же удалось ускользнуть.
Илья и Радек за это время успели втащить Дитриха в тесный технический коридор, предназначенный для перемещения сервов.
Узкое пространство позволяло двигаться только ползком.
Тернов полз первым. За собой он тащил Дитриха, прикрепив к его изувеченному бронескафандру трос. Хорватов по мере сил и возможностей подталкивал командира, замыкал движение Пахомов, ему приходилось труднее всех – десантный бронескафандр намного тяжелее, габаритнее гермоэкипировки пилотов.
– Паша, ты как? – просипел Дитрих, сопротивляясь боли от полученного ожога.
– Ползу, – отозвался тот.
Дитрих, оказавшись в затруднительном положении, из ситуации не выключился, он не только боролся с ранением, но и прокладывал маршрут, сканируя систему технических коридоров.
– Илья, через десять метров направо, в ответвление!
– Предлагаю воспользоваться шахтой гравилифта, – пропыхтел Пахомов.
– Нет! – отрезал Дитрих. – В коридорах уровня медицинской палубы нам без мнемонических блокираторов не выжить.
– А здесь? «Мыслящие» наверняка засекли точку входа в технические тоннели!
– Не паникуй. До помещения арсенала по прямой – сто пятьдесят метров. Пока что я телепатического воздействия не ощущаю!
– На их месте я бы устроил засаду в арсенале! – не унимался Пахомов.
– Они мыслят иначе. Для них важен не склад вооружений, а медицинское крыло палубы и главная локационная надстройка. Почему – пока непонятно.
– Скоро узнаем. – Тернов изогнулся, вползая в поворот. – Радек, помоги!
Вдвоем они кое-как протолкнули командира.
– Теперь сто метров по прямой, и окажемся над арсеналом. – Дитрих изловчился, дотянулся рукой до жесткого подсумка, закрепленного на внешней части бронескафандра. – Если внизу под нами обозначат себя «Мыслящие», бой не принимаем, продолжаем движение. – Он достал плазменную гранату с дистанционно управляемым взрывателем, протянул ее Радеку: – Пахомову передай.
Павел все понял.
Оставив взрывное устройство на пройденном участке пути, он подумал: «Сунутся вслед за нами – мало не покажется».
Дитрих не ошибся в предвидении ситуации.
Они преодолели еще метров тридцать, прежде чем их настигло воздействие «Мыслящего».
Глухая тоска. Отчаяние. Нежелание двигаться – все это накатило внезапным чувством обреченности, бессмысленности сопротивления.
Удар оказался мощным, неотвратимым. Тернов сопротивлялся пару секунд, не больше, затем его движения стали вялыми, он больше не полз, а лишь бессмысленно шевелился; с Хорватовым и Пахомовым происходило то же самое, лишь Дитрих, постоянно ожидавший атаки, сумел с толком использовать мгновения, пока рассудок балансировал между абсолютной покорностью воле чужого и последним проблеском самосознания.
Он успел передать дистанционную команду.
В технических коридорах, за пройденным поворотом, полыхнул взрыв плазменной гранаты.
…Дрожь гуляла по переборкам.
Рушились конструкции, не выдержавшие температуры плазменной вспышки, технический коридор заволокло едким дымом, кабели энергопитания замкнуло, освещение погасло.
Командир «Танаиса» первым пришел в себя после телепатического удара.
Чужого воздействия он не ощутил. «Снова вырвались каким-то чудом», – подумал он.
– Осмотреться, доложить!
Впереди пошевелился Илья.
– По сектору прошла цепная реакция катастроф, – слабым, еще дрожащим от испытанного воздействия голосом доложил он. – Ненавижу тварей…
– Хорватов?
– Голова разламывается. Импланты сбоят…
– Путь назад отрезан, – раздался голос Пахомова.
– А нам теперь только вперед, – откликнулся Дитрих. – Радек, ты как?
– Ползти смогу.
Снова началось медленное движение в теснине технического коридора. Тернов тащил Дитриха и одновременно сканировал предстоящий отрезок пути.
Радек постепенно собрался с силами, начал помогать Илье. Пахомов переключил режим сканеров БСК, контролируя пройденный участок.
– Вижу технический люк оружейной, – спустя некоторое время доложил Тернов. – Будем ломать или нам известен код аварийного доступа?
– На замках есть питание?
– Энергоцепи активны.
– Тогда войдем без шума. Что с атмосферой в коридоре? У меня все анализаторы накрылись.
– Декомпрессии не было. Где-то сработала защита. Задымление сильное.
– Потерплю. – Дитрих начал снимать гермоперчатку. – Илья, проползешь чуть дальше. Я сам открою люк.
– Понял.
Последние метры ползли на пределе сил. Сервомускулатура скафандров слабо помогала в теснине, приходилось ограничивать мощность усилителей, следовательно, тянуть на себе больший вес.
– Есть, я за люком. Командир, ты видишь его?
– Вижу. – Дитрих со стоном повернулся на бок, на ощупь, пальцами, нашел крышку ручной панели доступа, откинул ее. – Моя ДНК – универсальный ключ ко всем помещениям «Танаиса», – пояснил он, прижимая ладонь к углублению сканера.
– А я не знал, – удивился Пахомов. – Думал, все на мысленных командах.
– Считаешь, мнемоники во всем виноваты? Типа, прохлопали станцию, да?
– Я ничего такого не говорил.
– Но подумал.
– Командир, не тема для обсуждения, – отрезал Павел. – Давай не будем «разборы полетов» сейчас устраивать. Всем одинаково досталось. Я вот понятия не имею, где мои бойцы. Они не мнемоники, а с обязанностями не справились.
Разговор утих сам по себе. Массивный герметичный люк начал открываться.
Первым в оружейную спустился Илья.
Мгновенное сканирование.
– Чисто!
– Отойди, Радек меня на тросе спустит.
– Понял. Я займу позицию у главного входа. – Тернов прошел по узкому проходу меж ячеистыми автоматизированными стеллажами, где хранились разнообразные оружейные кофры.
Сзади послышался скрежет, затем глухой удар.
– Командир на месте, мы с Пахомовым спускаемся!
– Главный вход запечатан, – отозвался Илья. – Сработала система защиты от взлома.
– Держи шлюз под прицелом, мало ли что? Мы пока Дитриха из бронескафандра вызволим.
– Добро.
В тишине огромного поделенного на секторы помещения отчетливо слышался каждый шорох, и Илья различил странные царапающие звуки. Прислушавшись, он понял, что источник расположен по ту сторону массивных бронированных дверей.
– Поторопитесь. Возможно, у нас гости. Какая-то тварь скребе