В Таджикистане для сохранения и реализации указанной нормы-ограничения имелись, казалось бы, более веские основания, чем у соседних государств. Как отмечалось выше, правящая партия, а точнее, правящий клан и его лидер Рахмонов некоторое время вынуждены были мириться с существованием вполне реальной легальной оппозиции, выражавшей взгляды противников правительственной армии в ходе двухлетней гражданской войны. Но в течение примерно 6–7 лет после ее окончания ситуация изменилась. В июне 2003 года на референдуме было принято решение о том, что конституционная норма, ограничивающая полномочия президента двумя сроками, начинает действовать после прекращения полномочий действующего президента. К этому времени Эмомали Рахмонов (Рахмон) находился у власти уже 11 лет. После референдума он выдвигал свою кандидатуру на президентских выборах еще несколько раз, но уже не испытывая проблем с конкурентами. В 2016 году данная норма-ограничение в результате референдума была вообще устранена из Конституции.
В Туркменистане статья, запрещавшая избираться на пост президента более чем на два срока подряд, была отменена парламентом через семь лет после принятия Конституции. К этому времени авторитарный режим Сапармурата Ниязова уже вполне оформился и по ряду признаков был неотличим от тоталитарного.
Президент Беларуси Александр Лукашенко лично инициировал проведение референдума об отмене конституционного ограничения на свое бесконечное переизбрание через восемь лет после принятия Конституции и через 10 лет после своего прихода к власти. Вопрос, вынесенный на референдум, звучал весьма специфически: «Разрешаете ли вы первому президенту Республики Беларусь Лукашенко А. Г. участвовать в качестве кандидата в выборах президента республики Беларусь?» Естественно, почти 80% счастливых и благодарных избирателей Беларуси поддержали «батьку» и разрешили ему выдвигаться в третий раз. После чего он, уже без спроса, становился президентом и в четвертый, и в пятый раз.
Конституция Азербайджана 1995 года также содержала норму, ограничивающую пребывание одного лица в президентской должности двумя сроками подряд. Референдум по вопросу об ее отмене был инициирован в 2009 году третьим по счету президентом страны Ильхамом Алиевым, но первым, столкнувшимся с проблемой третьего срока. Проблема была решена по белорусскому сценарию — в результате референдума указанная норма-ограничение была из Конституции исключена.
Обеспечив несменяемость собственной власти, Алиев позаботился и о сохранении власти своего семейного клана — в 2013 году после введения должности первого вице-президента он назначил на эту должность свою супругу Мехрибан Алиеву.
Двадцатипятилетний опыт формирования и функционирования на территории бывшего СССР семи авторитарных режимов позволяет сделать некоторые обобщения.
Важным конституционно-правовым условием формирования авторитарных постсоветских режимов, как правило, служило создание формы правления, обеспечивающей сосредоточение всего объема политической власти в руках одного лица. Внешне эти формы правления могли иметь сходство с президентской республикой (как в Туркмении или Азербайджане) или смешанной президентско-парламентской республикой (как в Узбекистане, Казахстане, Российской Федерации), но фактически они являлись диктатурами (более или менее жесткими) одного лица, опирающимися на ангажированный бюрократический слой. Конституционная основа подобных диктатур могла формироваться не сразу и в некоторых случаях была результатом открытого давления президента на парламент или даже результатом борьбы с ним — как в Российской Федерации, Беларуси и Казахстане. Но во всех случаях целью было создание той или иной формы президенциализма — положения, при котором глава государства становился центральной фигурой в государстве, действующей фактически без контроля и ограничений.
В некоторых странах легитимизация данной формы правления осуществлялась с помощью введения искусственной двухпалатности парламентов. В условиях унитарных государств (Беларусь, Азербайджан, Казахстан и Таджикистан) эта мера выглядела крайне искусственной, но цели своей достигла — парламенты были ослаблены. При этом конституционные нормы, формально устанавливающие взаимное сдерживание властей, на деле либо недоговаривали, недоустанавливали важных правил (например, правовых последствий неутверждения парламентом предложенной президентом кандидатуры), либо предусматривали неадекватные меры конституционной ответственности (досрочный роспуск) палаты парламента.
Конституции, в рамках которых на постсоветском пространстве формировались и развивались авторитарные режимы, содержали, как правило, полный набор всех важнейших демократических прав, свобод и принципов (в том числе таких, как идеологическое многообразие и многопартийность). Речь идет о правах, свободах и принципах, которые не только не признавались, но и напрямую отрицались советскими конституциями. Тем не менее на практике постсоветские авторитарные режимы наглядно представляют собой различные формы возврата к советским порядкам.
Этот возврат подразумевал устранение с политического поля реальных оппонентов лидера и правящей группы. Более того, радикализм некоторых группировок служил для правящих групп удобным оправданием искоренения любой оппозиционной деятельности или сведения ее к более или менее искусной имитации. Имитационные оппозиционные партии стали одним из неотъемлемых элементов постсоветских авторитарных режимов по аналогии с опытом декоративной многопартийности коммунистических режимов в Польше и ГДР или в современном Китае. В результате при этих режимах полной имитацией становилась и деятельность парламентов.
Одним из условий выстраивания любого авторитарного политического режима на основе структур, оставшихся от прежнего тоталитарного государства, стало образование новой правящей группы — достаточно узкого сплоченного слоя бюрократии, кровно заинтересованной в сохранении авторитарного характера режима и порожденной им иерархии. В том числе иерархии в распределении благ. Существование этого бюрократического слоя было также непременным условием для передачи власти новому лидеру после смерти старого в целях обеспечения преемственности авторитарной власти.
Монополия на власть данной правящей группы, как правило, прикрывается каким-либо партийным брендом («Нур Отан» — «Свет Отечества» — в Казахстане, «Новый Азербайджан», «Единая Россия» и пр.) и находит свое отражение в монопольном контроле ее членов над наиболее важными хозяйственными активами — сырьевыми, торгово-промышленными и финансовыми.
Руководствуясь классификацией X. Линца, авторитарные постсоветские политические режимы не так-то просто развести по предлагаемым им категориям. Но среди них, безусловно, выделяется режим в Туркменистане, который достаточно логично считать вполне традиционалистским (или султанистским). Его вождям удалось достигнуть абсолютной имитации политического представительства при отсутствии даже ограниченного плюрализма. Эти вожди владели государством как своей собственностью. Туркменскому режиму присущи все основные черты режима личной власти, при котором политические оппоненты автоматически становились личными врагами главы режима и физически уничтожались. Картина достаточно неприглядная и вполне ясная.
Сложнее обстоит дело с другими постсоветскими «примерами» — режимами, которые обычно характеризуются (правда, с немалым количеством оговорок) всего лишь как популистские, хотя по всем основным признакам должны быть отнесены к жестким авторитарным.
Дополнительной идентифицирующей особенностью этих режимов является их экономическая характеристика: во всех авторитарных постсоветских государствах, включая Россию, контроль над наиболее важными экономическими активами осуществляется исключительно представителями правящих групп — то есть принцип единства власти и собственности действует в отношении обширных секторов национальных экономик. На самом деле это и есть наиболее яркое проявление авторитаризма постсоветского типа. Поначалу все без исключения постсоветские государства строили достаточно амбициозные планы по модернизации национальных экономик и радикальному повышению уровня жизни, но постепенно и планы и амбиции сошли на нет. Определенные успехи в привлечении иностранных инвестиций и развитии ряда отраслей экономики постепенно практически нейтрализованы, а первостепенной задачей стареющих лидеров становится защита собственной власти и status quo.
Глава 8Особенности принятия действующей Конституции РоссииИзменения конституционного строя в период президентства Бориса Ельцина(1994–1999 годы)
Читатели, наверное, заметили, что характеристику постсоветским авторитарным режимам мы до сих пор давали без анализа политического режима в самом большом и в прошлом системообразующем осколке Советского Союза — России. Хотя, конечно, именно этот режим является главным объектом нашего интереса, поскольку именно он и его оформление во многом стали прототипом для всех остальных потенциальных автократий на территории бывшего СССР. Впрочем, и в советское время республики в большинстве случаев копировали российскую законодательную модель и схему деловых обыкновений. Окончательно авторитарный политический режим сформировался в Российской Федерации в первое десятилетие XXI века. Достаточно длительный, многоступенчатый процесс его формирования занял несколько лет и был связан с серьезной трансформацией конституционного законодательства, в результате чего он получил достаточно полное внеконституционное нормативное оформление.
Именно эта конституционная трансформация и должна быть в первую очередь предметом специального анализа. Во избежание повторения подобных ошибок в будущем необходимо очень внимательно проследить, как, какими способами элегантный российский конституционный костюм превращался в грубую и бесформенную авторитарную робу.
Исходным пунктом анализа должна быть сама конституционная реформа 1993 года, поскольку обстоятельства рождения новой российской Конституции в немалой степени обусловили дальнейшую динамику развития политического режима.