Тем не менее у России для новой самоидентификации есть несколько очень серьезных предпосылок. Первой из них является как раз та самая инклюзивная конституционная модель государственного устройства, в которой «нашли свое признание и нормативное закрепление все три основных компонента правовой государственности — гуманитарно-правовой (права и свободы человека и гражданина), нормативно-правовой (конституционно-правовая природа и требования ко всем источникам действующего права) и институционально-правовой (система разделения и взаимодействия властей)»[286]. Россия имеет Конституцию, в основу которой положена человекоцентристская правовая доктрина с ее трактовкой права как системы, базирующейся на неотчуждаемых правах человека. И хотя пока выстроенная на правовой идеологии Конституция страны в значительной мере остается оторванным от реалий идеальным проектом, само наличие нормативной базы для демократических и правовых преобразований имеет исключительно важное значение[287].
Поэтому на вопрос, есть ли шанс у декоративных государственных институтов стать настоящими, главный редактор радиостанции «Эхо Москвы» Алексей Венедиктов, не будучи юристом, четко и ясно ответил: «Конечно, когда изменится структура власти, когда будет другой президент. Это может произойти даже в рамках этой Конституции и этих законов. Сила осуществляется людьми, которые сидят на тех или иных местах. Если люди сопротивляются президентской власти (мы видим, как это происходит в США: Конгресс, Верховный суд), — это одно. Если они послушно штампуют решения президента, — другое»[288].
Да, конечно, ряд положений Основного закона России расплывчаты именно в тех местах, где описываются механизмы демократии и защиты прав человека. Да, российская Конституция писалась второпях и во многом для удобства действовавшего тогда президента. Если американская Конституция писалась с учетом создания широких возможностей для контроля и ограничения центральной власти, то в России было все наоборот: Конституция написана исходя из презумпции идеальности и добродетельности исполнительной власти в лице президента. Возможно, именно в этом ее главная проблема, врожденный порок или родовая травма, которые и создали почву для узурпации власти и фактической подмены демократии ее имитацией на всех уровнях. И естественно, что многое в ней подлежит тщательной и кропотливой корректировке. Потому что любые конституционные ограничения должны быть безусловными. «Пишите кратко и неясно», — напутствовал Наполеон составителей конституции, описывая свои ожидания от нее. В ситуации России обращение к авторам новой конституции должно быть совершенно иным: пишите максимально подробно и конкретно, пишите так, чтобы минимизировать вариативность трактовки написанного, пишите так, чтобы у гражданина было больше механизмов защиты своих прав, чем у государства[289]. Задача — построить модель так, чтобы амбициозные люди не смогли создать новую авторитарную власть. И это возможно сделать в рамках существующих конституционных принципов.
Вторая предпосылка — это смена сознания и смена поколений. Тем более что исходные данные не так уж и плохи. Вот как описывает их Екатерина Шульман:
«Наше общество, наш социум сложен, многоукладен и разнообразен. Если пытаться выделить некое общественное мнение, некое общее представление о ценностях, разделяемых жителями России — и этому тоже есть многочисленные подтверждения в исследовательских работах, — мы увидим приблизительно следующую картину. Мы увидим социум, разделяющий те ценности, которые принято называть европейскими. Мы увидим социум индивидуалистический, консьюмеристский, во многом атомизированный, очень малорелигиозный, преимущественно секулярный, с довольно-таки низкой толерантностью к государственному насилию — опять же вопреки тому, что обычно говорят. Еще точнее будет сказать, что те, у кого толерантность к государственному насилию низкая, гораздо лучше объединяются, гораздо активнее себя выражают, чем те, кто относится к этому терпимо.
Мы увидим общество с теми ценностями, которые обычно исследователями характеризуются как “европейские, но слабенькие”. Мы увидим общество, в общем, конформное, довольно пассивное, не очень готовое выражать свое мнение, склонное раскручивать ту спираль молчания, которая состоит в том, что люди говорят то, что, как они думают, от них ожидают. Но тем не менее не агрессивное, не кровожадное и совершенно не стремящееся, не мечтающее об установлении в России авторитарного правления»[290].
Причем это изначально «европейское, но слабенькое» общество тоже меняется стремительно. По данным профессора А. Г. Асмолова, расслоение населения увеличивается не по дням, а по часам, и идет оно по очень многим критериям. Происходит серьезнейшее расслоение по возрастным когортам: резко увеличивается разрыв и непонимание уже между сорокалетними и теми, кому 15–20 лет, не говоря уже о возрастной группе граждан 60–70 лет. Это разные люди, воспитанные в разное время. Здесь возникает одно из самых сложных явлений: ценностный диссонанс. Это разрыв в ценностном восприятии, в мировосприятии, принятии решений, разрыв по ключевым критериям: что такое хорошо и что такое плохо. В России увеличивается количество того, что иногда называется мемами, архетипами, матрицами поведения у разных социальных групп. То есть растет разнообразие, но оно совсем иное, чем было 20–30 лет назад. И отсюда возрастает непредсказуемость реакции населения, и отсюда мы все более приближаемся к зоне бифуркации, то есть раздвоению. А в этой ситуации даже слабый сигнал может изменить все развитие системы[291]. То есть происходит самый важный и сложный институциональный сдвиг — изменение сознания.
В одном из своих интервью незадолго до ареста режиссер Кирилл Серебренников говорил, что в России рядом находятся человеческие, европейские поля активности, где люди живут, творят, а рядом с этим — миры Кафки. Так было и так есть сегодня. Сегодня эти миры Кафки расползаются, отбирая места у людей другого склада. И нет способа искать у одной кремлевской башни защиты от другой — это как в мирах Кафки искать защиты у начальника колонии. Единственное, что может возродить общественную атмосферу, — это переход к экспансии, к наступлению, моральному, деятельному наступлению на якобы занятую властями публичную территорию[292]. Огорчает одно — чем выше уровень концентрации власти в одних руках, тем выше уровень насилия при смене режима[293]. Поэтому долгое поступательное закручивание имитационной спирали по законам физики, как известно, чревато ее жестким обратным раскручиванием.
Приложение 1Динамика конституционных изменений формы правления в Украине
Смешанная парламентско-президентская республика
1996–2004 годы
Действующая Конституция Украины была принята на пятой сессии Верховной рады 28 июня 1996 г. В соответствии с Конституцией президент, не будучи названным главой исполнительной власти, фактически ее возглавлял и обладал достаточно широкими полномочиями:
• с согласия Рады назначать премьер-министра;
• прекращать полномочия премьер-министра и отравлять его в отставку;
• по представлению премьер-министра формировать Кабинет, определять структуру органов исполнительной власти;
• отменять акты Кабинета.
Кабинет министров ответствен перед президентом и подотчетен Раде.
Парламентская республика
2004–2010 годы
Законом Украины от 8 декабря 2004 г. № 2222-IV в Конституцию был внесен достаточно большой список изменений. Помимо увеличения срока полномочий Рады с четырех до пяти лет, значительные изменения коснулись распределения полномочий между президентом и Радой. Полномочия президента, данные ему Конституцией 1996 г., были существенно ограничены:
• премьер-министр назначается Радой по представлению президента;
• полномочия премьер-министра и Кабинета прекращаются Радой, президент может только инициировать перед Радой вопрос о доверии Кабинету;
• Рада назначает министров по представлению президента (министр обороны и министр иностранных дел) или премьер-министра (остальные министры);
• назначение на ряд ключевых должностей производится Радой (председатели Службы безопасности Украины, Антимонопольного комитета, Государственного комитета телевидения и радиовещания);
• президент может только приостановить действие актов Кабинета по мотиву их неконституционности с обязательным последующим обращением в Конституционный суд;
• президент лишен права вето на законы о поправках в Конституцию.
Кабинет министров теперь ответствен и перед президентом, и перед Радой. Свои полномочия Кабинет слагает перед новым составом Рады, а не перед новым президентом.
В Конституцию были введены положения о коалиции депутатских фракций, которая должна включать в себя большинство депутатов и формироваться в течение одного месяца после первого заседания нового состава Рады (невыполнение этого требования дает президенту право роспуска Рады). Именно коалиция вносит президенту предложения по кандидатуре премьер-министра, которую президент представит на голосование Раде, а также вносит предложения по кандидатурам в состав Кабинета министров.
В случае досрочного прекращения полномочий президента исполняющим его обязанности теперь становится председатель Рады, а не премьер-министр.
Закон о поправках в Конституцию вступил в силу с 1 января 2006 г.
Смешанная парламентско-президентская республика
2010–2014 годы