ючая США, официально не признавая аннексированные территории частью Индонезии, тем не менее негласно поддерживали Сухарто.
В 1971 году были проведены парламентские выборы, на которых проправительственный «Голкар» получил 63% голосов.
В 1973 году Сухарто, уже при поддержке НКК, провел реформу партийной системы. Четыре действовавшие мусульманские партии вынуждены были объединиться в единую партию (Партия единства и развития). В единую партию (Демократическую) пришлось слиться и нескольким партиям, представлявшим интересы местных христиан, а также националистов. Таким образом, помимо проправительственного «Голкара», были искусственно образованы два его «спарринг-партнера».
При Сухарто выборы в парламент Индонезии (Совет народных представителей) с участием этих трех партий проходили потом еще в 1977, 1982, 1987, 1992, 1997 годах — примерно с одним и тем же результатом: «Голкар» обычно получал от 60 до 75% голосов, Партия единства и развития — не более 15%, Демократическая партия — около 10%. Данную модель политической жизни стали называть «управляемой демократией».
Несмотря на все эти меры, режиму Сухарто несколько раз все-таки приходилось бороться с реальной, а не декоративной оппозицией. В 1970 году, незадолго до выборов в ряде крупных городов Индонезии прошли демонстрации студентов, протестующих против формирования диктаторского режима. Против них были брошены войска. Организаторов выявляли и бросали в тюрьму. Лояльные СМИ называли их подрывными элементами, действующими в интересах Китая. Спустя 10 лет к Сухарто с открытым письмом обратилась большая группа индонезийских интеллектуалов, включая экономистов, писателей и бывших военачальников. Они обращали внимание главы режима на коррупцию в его ближайшем окружении, на опасности сырьевой модели развития экономики, на отсутствие обратной связи между обществом и властью. Сухарто проигнорировал обращение, если не считать того, что некоторые подписанты были позже репрессированы.
Нужно отметить, что авторитарный режим Сухарто, с его моделью управляемой демократии, стабильно функционировал более 30 лет. И похоже, что некоторыми современными диктаторами он до сих пор рассматривается в качестве образца.
Режим Фердинанда Маркоса на Филиппинах формировался примерно в одно время с режимом Сухарто — возможно, кое-что заимствуя у него. Но особенностью его подхода к обеспечению легитимации авторитарного режима можно считать активное использование института референдума. Маркос проводил всенародные голосования по вопросам принятия новой конституции (1973 год), расширения президентских полномочий в условиях чрезвычайного положения (1978, 1975 годы) и в связи с продлением чрезвычайного положения (1976, 1978 годы). Поскольку все эти голосования проходили над плотным контролем армии, особых сомнений в их результатах изначально не возникало.
Маркос создал провластное Движение за новое общество (подобное индонезийскому «Голкару»), которое неизменно побеждало на выборах. В отличие от Сухарто он сумел договориться с местной коммунистической партией и легализовал ее. Репрессии, которые Маркос проводил против своих политических оппонентов, носили выборочный или точечный характер. Но одно из политических убийств (Бенигно Акино-младшего) стало для режима роковым. Подозрение в преступлении пало на Маркоса, который в ходе президентских выборов в 1986 году, переросших в итоге в народные волнения, покинул Филиппины, и пост президента заняла вдова Бенигно Корасон Акино. В 2004 году день смерти Бенигно Акино был провозглашен национальным праздником и нерабочим днем. Позже президентом Филиппин стал его сын Бенигно Акино III.
Впрочем, нужно отметить, что отношение крупных групп населения к массовым репрессиям и нарушениям гражданских прав зависит от национальных традиций и политической культуры. В Уругвае после введения в 1973 году президентом Бордаберри (явно пытавшимся копировать действия Маркоса) авторитарного правления действующая Конституция 1967 года не была отменена, но ее действие было приостановлено. Спустя два года после переворота президентом и его окружением был выработан план реформы власти. Он предполагал отказ от парламентаризма, создание Совета нации, наделенного правом избирать президента, запрет коммунистических и прокоммунистических партий и групп. Против оппонентов нового режима были приняты самые жесткие меры. Нужно сказать, что в Уругвае, отличающемся от большинства государств Латинской Америки достаточно прочными демократическими традициями, значительной частью населения эти меры были восприняты с раздражением. Как отмечает Н. Никонова, «в Уругвае незаконные аресты, издевательства и спланированные пропажи людей, которые были связаны с левыми силами... противоречили национальной истории, основанной на устойчивости демократических институтов и чрезвычайно либеральной политической культуре»[15].
Военные подготовили проект новой конституции, который в 1980 году был вынесен на референдум. Вопреки ожиданиям власти большинство избирателей проголосовало против проекта.
В Мексике Институционно-революционная партия (данное, сохранившееся до настоящего времени наименование было введено в 1946 году) в течение примерно 70 лет действовала и побеждала на всех выборах практически в отсутствие какой-либо конкуренции. Формально в стране была установлена многопартийность, но закон о партиях предусматривал крайне жесткие требования к создаваемым политическим организациям (в частности, нормы о минимальной численности в 67 тысяч членов и о создании региональных отделений в большинстве штатов). В реальности вплоть до начала 1980-х годов количество политических партий, официально допущенных к участию в парламентских и президентских выборах, никогда не превышало трех. Правящая на протяжении десятилетий ИРП срослась с государственным аппаратом. Политический режим приобрел откровенно авторитарный характер. Но при этом установленный в 1934 году Конституцией Мексики запрет на занятие должности президента более одного срока (принцип непереизбрания) препятствовал образованию режима личной власти, обеспечивая также определенное обновление политической элиты. В сущности, в этом и заключалось главное (и весьма существенное) отличие мексиканского политического режима от всех других режимов, описанных выше. Авторитарный режим в Мексике, укрепляясь и оказывая давление на оппонентов, тем не менее не становился единоличной диктатурой.
Глава 4Идеологическое оформление авторитарных режимов
Выработка оригинальной государственной идеологии, как известно, не относится к числу неотъемлемых признаков авторитарных режимов. То есть подобные режимы обычно не используют тех форм навязывания идей и учений, которые нам знакомы по советскому прошлому. Принято считать, что идеологический контроль над сферой культуры и СМИ, введение идеологических предметов в программы школ и университетов, идеологические требования к госслужащим и прочее — черты, присущие другому типу политических режимов, тоталитарному.
И с этим выводом мы не будем спорить. Но нужно признать, что и в условиях режимов, формировавшихся прежде всего с целью обеспечения неограниченной власти одного лица (группы лиц), у этого лица (и его окружения) иногда возникает соблазн подкрепить свои идейные установки всей мощью государства. Государственная идеология в таких случаях рассматривается как дополнительный инструмент, укрепляющий status quo.
В этой связи следует различать два подхода к оформлению идеологической позиции власти.
Первый поход состоит в том, что идейные установки главы режима (правящей группы) широко пропагандируются именно как установки правящей и доминирующей в государстве политической силы, но не становятся идеологией государства. Эти установки, как правило, не образуют и целостной идеологии.
Второй подход состоит в закреплении подобных установок в официальных актах государства — законах или даже конституциях. То есть они становятся обязательными для граждан. Когда такое начинает происходить, принято считать, что политический режим перерождается из авторитарного в тоталитарный. По крайней мере, он явно приобретает тоталитарные черты, оставляя исследователям широкое поле для дискуссий на тему классификаций.
Политические режимы, существовавшие в Испании (до 1975 года) и Португалии (до 1976 года), практиковали именно такой подход — закрепляли идеологию государственными актами (в Португалии — Конституцией). В Египте при Г.-А. Насере и в Ливии при М. Каддафи идеология отчасти также находила отражение в конституциях и законах. Режимы, существовавшие на Филиппинах при Маркосе до 1986 года и в Индонезии при Сухарто до 1998 года, закрепляли в законах отдельные идеологические принципы, которые использовались для укрепления личной власти.
Из ныне действующих авторитарных режимов к подобной модели можно отнести, пожалуй, только режим в Туркмении, сложившийся в конце 1990-х годов.
Следует также обратить внимание на основные типы содержания идеологий, используемых авторитарными правителями. Несмотря на все свое разнообразие, они, как ни странно, использовали один из двух наборов идеологических установок: традиционалистский (он же антикоммунистический) и прокоммунистический (или радикально-социалистический). В определенной мере выбор одного из этих двух вариантов был обусловлен тем самым международным межблоковым противостоянием, которым вообще в значительной мере было определено все идейное содержание целой эпохи — второй половины XX века. Да, конечно, попытки обоснования авторитарного режима с помощью какого-то третьего идеологического пути тоже бывали в истории (например, идея «джамахирии», выдвинутая диктатором Ливии). Но при ближайшем рассмотрении всегда выяснялось, что уйти от двух исходных идеологических моделей так и не удалось.
Главной идеологической установкой, как правило, является оправдание диктатуры и диктаторских методов руководства и отрицание демократических институтов. Аргументы обычно сводятся к тому, что жесткие меры — это защита общества от радикалов, от анархистских и революционных элементов, угрожающих правопорядку и стабильному экономическому развитию. Поэтому в условиях борьбы с такими негативными явлениями ограничение свобод, в том числе свободы слова и права на митинги и демонстрации, является адекватной ценой общественного спокойствия как цели авторитарного режима. Другая идеологическая установка, более свойственная прокоммунистическим режимам, — это обоснование запрета многопартийности задачей преодоления раскола общества. Еще одним объектом заботы являются обычно традиционные верования граждан и положение доминирующей церкви. Авторитарные режимы, существовавшие в Латинской Америке и на Филиппинах, выступали в качестве главных приверженцев и защитников католической церкви. В Греции военная хунта, соответственно, защищала от анархистов и атеистов православную церковь.