— Как ты мог так поступить с ребёнком?! — закричала Хлестина.
— Он же был всего лишь маленьким мальчиком! — рявкнул Морф.
Члены Смелейства забились в объятиях огромной анаконды, но та только крепче сдавила их. Лорд закончил устанавливать рептилизатор и раскатисто захохотал.
— Рептилизатор завершён! — объявил он. — Вы не только лишились брата, но теперь ещё и первыми во всём Париже превратитесь в рептилий, когда я включу своё изобретение! А когда Смелейства не станет, меня уже никто не сможет остановить! Скоро весь мир будет в моей власти!
Лорд дёрнул выключатель, и машина ожила. Из антенны вырвался зелёный газ и потёк вниз по Эйфелевой башне, как туман. Но до Смелейства он добраться не успел — ни с того ни с сего в Эйфелевой башне отключилось электричество. Рептилизатор выключился, и зелёный газ быстро рассеялся на прохладном ночном ветру.
— Во имя Каа, что происходит? — возмутился Лорд и попытался включить машину снова.
Пока близнецы оплакивали Грома, внизу в городе произошло нечто странное. Электричество отключилось не только в башне, но и во всех зданиях в пределах десяти кварталов, будто рептилизатор выбил пробки во всём Париже.
— Погоди-ка, — сказала Алекс. — Кажется, Гром говорил, что черпает электричество из окружающей среды?
— Да, черпал, когда был жив, — ответил Коннер. — Но теперь-то он мёртв… так ведь?
Внезапно волосы у близнецов встали дыбом, а кожу защекотало от сильной волны трения. Алекс и Коннер посмотрели вниз, на деревья, куда упал Гром. Те как будто бы жужжали и светились ярким белым светом.
Гром взмыл в воздух как ракета — он был жив и силён как никогда. Мощные электроволны вырывались из его тела, будто он был плазменной лампой в человеческом обличье. Тело Грома производило столько трения, что воздух вокруг него гудел. Волосы мальчика встали торчком, а глаза светились энергией. Никогда ещё Гром не выглядел таким решительным и уверенным в своих силах.
— Получилось! — воскликнул Коннер. — Способности Грома раскрылись в полную силу!
— Давай, Гром! — завопила Алекс.
Коннер очень гордился Громом. Он смотрел на его триумф и чувствовал, что отчасти сам в чём-то преуспел вопреки всем ожиданиям. Близнецы радостно обнялись.
Гром снова поднялся к антенне Эйфелевой башни. Он указал пальцем на анаконду и гремучих змей, которые удерживали его братьев и сестру, и ударил их током. Змеи тут же свернулись в кольца и упали на землю. Остальные члены Смелейства не могли поверить своим глазам. Они даже не сразу поняли, что их спас их собственный брат.
— Гром? — спросил Жар.
— Ты жив! — воскликнула Хлестина.
— И силён! — добавил Морф.
Младший брат мог бы позлорадствовать, посмеяться над родственниками и принизить их так же, как они принижали его, но всё это было не так важно, как спасти город.
— На нижней наблюдательной площадке меня ждут двое друзей, — сказал Гром. — Доставьте их в безопасное место, а со Змеиным Лордом я разберусь сам.
Остальные члены Смелейства с братом спорить не стали. Жар спрыгнул с крыши, и из его ног вырвались струи огня, будто он стоял на реактивном рюкзаке. Хлестина спустилась по башне, хватаясь за балки волосами, будто её хвосты были руками огромного орангутанга. Морф превратился в гигантский бумажный самолёт в очках и спустился на нижнюю площадку, чтобы забрать близнецов.
— Запрыгивайте! — велел он им.
Алекс и Коннер забрались на самолёт, и Смелейство сопроводило их на прямоугольную лужайку под башней. Оказавшись на земле, все встревоженно посмотрели вверх, где на вершине башни Гром готовился в одиночку сразиться со Змеиным Лордом.
Наверху антенны Лорд возился с проводами и механизмами рептилизатора, но ничего не помогало. Гром приземлился на платформу за его спиной с такой силой, что вся башня содрогнулась. Он протянул руки к рептилизатору и бил его электричеством, пока тот не взорвался.
Если бы взглядом можно было убивать, Змеиный Лорд одними глазами прикончил бы Грома на месте.
— Думаешь, ты силён? — выкрикнул он. — Да ты представления не имеешь, что такое настоящая мощь!
Глаза на шлеме Лорда засветились. Будто бы они были связаны с некой беспроводной частотой, Лорд передал приказ своим змеям у основания башни. Змеи сплелись между собой и образовали одно огромное существо. Тысячи змей сотен видов теперь двигались совершенно синхронно. Гигантская рептилия обвила Эйфелеву башню и поползла наверх к Грому и своему господину.
Близнецы, Смелейство, полиция и парижане в страхе закричали. Они никогда ещё не видели такого чудовища. Гром же только рассмеялся. В своей жажде власти безумный учёный позабыл простейший научный факт.
— Для справки, — сказал ему Гром. — Металл — лучший проводник электричества, а ты только что отправил всё своё войско прямо в башню, сделанную из стали.
Жёлтые глаза Змеиного Лорда расширились, а зрачки сузились до едва видных щелей. Он совершил ужасную ошибку. Гром поднял взгляд в небо над башней и отправил в облака волну трения, из-за чего в небесах разразилась молния и ударила прямо в антенну Эйфелевой башни.
Молния осветила башню, и та засверкала ярче, чем прежде. Все лампочки на ней взорвались множеством маленьких вспышек. Проходя по башне, электричество било Змеиного Лорда и его чешуйчатых приспешников, пока от них не остался только пепел.
Наконец молния исчезла, но по Парижу как будто бы прокатился гром. Смелейство, близнецы, полиция и все жители радостно закричали и зааплодировали маленькому супергерою. Гром спустился на лужайку и подошёл к близнецам.
— Молодец! — воскликнул Коннер. — Я бы тебя обнял, но после такого тебя явно лучше не трогать.
— Мы знали, ты сможешь! — добавила Алекс.
Жар, Хлестина и Морф робко шагнули к Грому. Они повесили головы, сгорая от стыда, не в силах даже посмотреть в глаза брату.
— Гром, нам так жаль, — сказал Жар.
— Спасибо тебе, что спас нас, — добавила Хлестина.
— Мы должны были верить в тебя, — закончил Морф.
Гром уставился на братьев и сестру, не зная, что сказать. Наконец на его лице расцвела лукавая улыбка. Гром был так рад наконец доказать, как много может, что доказывать их неправоту даже не стремился.
— Ничего, — ответил он. — Главное, что я сам в себя поверил. И я определённо придумаю, как вам загладить свою вину!
Смелейство отправилось поговорить с французской полицией. На этот раз Жар, Хлестина и Морф всем рассказали, что спасение города — заслуга их брата. Журналисты столпились вокруг него и хвалили за старания. Парижане скандировали имя Грома, а Жар с Морфом подняли брата на плечи, чтобы люди могли рассмотреть его получше.
Гром в жизни так широко не улыбался — наконец-то он стал настоящим супергероем.
— Как же мило, — сказала Алекс. — Отличная получилась история, Коннер.
— Спасибо, — ответил тот. — А знаешь, я много думал о том, что ты сказала тогда в Смело-мобиле. Ты была права. «Смелейство» — определённо история про нас.
Алекс тяжело вздохнула.
— Я же говорила, — сказала она. — И повторю снова — мне так стыдно за всё, что я…
— Но кое в чём ты всё-таки ошиблась, — перебил Коннер. — Жар, Хлестина и Морф основаны не на тебе. Алекс, может, ты сама этого не понимаешь, но именно ты стала первой, кто вдохновил меня писать. Это ты — мой профессор Портмоне, а не миссис Питерс.
— Я? — удивилась Алекс. — Но… но… миссис Питерс ведь…
— Миссис Питерс ещё пыталась меня убедить делать домашнюю работу и учить уроки, но ничего не вышло, — хмыкнул Коннер. — Второй класс я не помню, зато помню седьмой. Незадолго до того как мы попали в сказочный мир во второй раз, чтобы сражаться с Колдуньей, я впервые показал тебе свои рассказы. Они тебе понравились, ты сказала, что они замечательные, и именно ты подарила мне уверенность в том, что мне стоит продолжать писать дальше. Меня вдохновило твоё одобрение, именно ты больше всех мне в этом помогла.
Алекс не смогла бы описать словами, насколько ей стало легче. Хуже мысли о том, что она когда-то могла сильно обидеть Коннера, не было ничего. Алекс обняла брата так крепко, что у него перехватило дух.
Профессор Портмоне возник в толпе парижан и пробился к детям. Он запыхался и весь вспотел — казалось, он из самой Германии к ним бежал.
— Папа! — воскликнул Гром, завидев его.
— Простите, что прибыл так поздно, — сказал профессор. — Канцлер одолжила мне самолёт. Я всё видел по новостям!
— Извини, что опять нарушил правила, — ответил Гром. — Знаю, я наказан и выходить из лаборатории мне было нельзя, но остальные попали в беду, а я не хотел, чтобы Змеиный Лорд победил, и поэтому…
Профессор Портмоне утихомирил сына, обняв его. Профессора от этого слегка ударило током, но он даже не обратил внимания.
— Об этом поговорим потом, — сказал профессор. — А сейчас я как никогда горжусь тем, что я твой отец. Чтобы спасти всех этих людей, потребовалось немало смелости — смелости, которую ты наверняка открыл в себе сам. Париж называют Городом света, но после сегодняшнего дня, думаю, его запомнят Городом молний.
Это было так трогательно, что многие прослезились. Журналисты попытались подвинуть микрофоны поближе к отцу и сыну, но остальные члены Смелейства оттеснили их в сторону, чтобы те не мешали разговору.
— Мне помогли, — сказал Гром. — Если бы не мои новые друзья, я в жизни бы не решился сюда прийти. Они научили меня верить в себя. Без них я бы не справился.
Гром отвёл профессора на лужайку перед Эйфелевой башней и познакомил с близнецами.
— Коннер и Алекс, это мой папа, профессор Портмоне, — сказал он.
— Очень приятно, — сказал профессор и пожал им руки. — Спасибо, что вдохновили моего сына спасти семью, когда это было необходимо. Если мы чем-нибудь можем отблагодарить вас — прошу, говорите, не смущайтесь.
Алекс и Коннер с улыбками переглянулись.
— Собственно говоря, — сказал Коннер, — кое с чем вы и впрямь могли бы нам помочь…