Нашли мы одного чувака в переходе на Калининском, но он за маленький блок жевачки файф запросил. Я, было, уже достал этот файф и хотел ему дать, но Серега сказал:
– Стоп, Яша. Не надо файф.
И, когда спекулянт этот, бизнесмен, уже за файфом потянулся, Серега файф у него прямо из пальцев выхватил. И сказал:
– Не надо, Яша, нам никакой жевачки. Пойдем, лучше, пробухаем этот файф.
Так мы и сделали. И выступили мы в Гурзуф никаким не стопом, а как обычно. Надо заметить, что нам за всю жизнь так ни разу и не удалось по-другому выступить. Разве что, однажды попробовали факом ехать, да еще как-то пытались – в комбинезонах и касках.
В комбинезонах и касках
Как-то раз я предложил выступить в таких двояких пиджаках, как у комиссара Жюва. Помнится, комиссар Жюв, во второй серии, нарядился в такой двуличный пиджак. Выворачивая этот пиджак, он превращался то в проводника, то в пассажира, и таким образом ловил своего Фантомаса, который, правда, являлся не чем иным, как глюком комиссара, но это особый разговор.
Я подумал, а не пошить ли и нам с Серегой такие пиджаки? Вот, например, идешь по трассе, весь грязный, заввеленный, а на подходе к городу выворачиваешь пиджак чистой стороной наверх и забуриваешься в самый лучший ресторан города, и сидишь там, с ченчинами, двумя пальцами бокал шампанского держа, и непременно мизинец далеко в сторону отставив.
И даже не только пиджак можно такой пошить, но и штаны, шапку, рубашку, даже носки. Хотя носки, сколько их не выворачивай, чище, конечно, не станут.
И вот, начали мы с шапок. Рабочую часть решили сделать из старой джинсовой материи, как всегда, а парадную – нашли у меня дома какой-то гипюр или кримплен. Серега стал, как всегда, шить себе фуражку, а я как всегда – буденовку. У Сереги получилась классная такая фуражка, ленинская, но удачной она была только с подкладки, где гипюр. У меня же – наоборот: удачной была лишь джинсовая сторона моей красноармейской буденовки.
Словом, плюнули мы на всё это и пошли бухать. Идем, бухаем, нашли какого-то мужика, рабочего, он портвейну взял, потом еще Золотой Осени взял, знаменитого вайна, названного так в честь Александра Сергеевича Пушкина, великого русского поэта. Потом мы все оказались на стройке, в вагончике среди других рабочих, и бух там встал на всю ночь.
Там было много приключений. Серега в какой-то смоле залип, как Шурик, а я таки вообще – коней не вовремя развязал и не туда. А уж поввеливали мы, конечно, все, в том числе, и рабочие. Словом, прокричали мы Нина прямо в этом рабочем вагончике. Да и рабочих заодно тоже научили Нину кричать. Это еще до Джуманияза было, а то мы бы их и Джуманияз кричать научили.
А наутро переодели нас рабочие в свои рабочие одежды, а для прикола дали еще и каски. Хиляйте, говорят, хлопцы, домой, пока ваша одежда не просохнет, а у нас смена начинается, и прораб сейчас придет.
Что самое странное – как у них смена началась, и прораб пришел, так загудело сразу всё, затарахтело, и стали эти рабочие, как ни в чем не бывало, без всякого бодуна, месить, таскать и строить. Крепкая такая закваска, рабочая.
И вот, идем мы в этих серых комбинезонах, заляпанных краской и раствором, вонючих от чьих-то потов, мочи и молофьи, и Серега говорит:
– А ведь это идея. Давай, вместо того, чтобы всякие двуличные пиджаки шить, прямо вот в этих рабочих одеждах и выступим. В комбинезонах и касках. Постираем их, подошьем и в путь. Ни одному менту не придет в голову нас свинтить.
Я говорю:
– Точно. Стоп на короткие расстояния – в кузовах, и товарняки все наши, и в автобусы можно бесплатно вписаться, и контролеры в электричке… Не свинтят же они рабочих людей, которые на работу едут.
Серега говорит:
– А если винт вечером встанет, то мы будем с работы ехать.
Я говорю:
– Так и будем ехать – то с работы то на работу, как будто в разных направлениях. А на самом деле – мы будем в Гурзуф ехать. В одном направлении.
Серега говорит:
– Плюс в столовой мимо кассы. Наберешь поднос, кивнешь через плечо, дескать: прораб там заплатит. А сами – с этими подносами, да и на улицу. И ведь никто не свинтит, если идут рабочие люди по городской улице с подносами и едят.
Я говорю:
– И посмотри, какие эти комбинезоны просторные. Можно там изнутри карманов понашить и столько всяких полезных вещей туда насувать. А для бутиленов можно специальные карманы пошить – на ноль-пять, ноль-семь и ноль-восемь.
Серега говорит:
– Да в этот комбинезон, кроме меня, еще и голая ченчина влезет, как в спальный мешок.
Я говорю:
– А ченчин как будем снимать? Таких же, что ли – в комбинезонах и касках?
Серега говорит:
– Ченчин будем на пляжах снимать, в дорогих плавках. Мускулами будем играть, приками трясти. А когда снимутся, так им всё и расскажем про комбинезоны и каски. И ты только представь, какой в этих комбинезонах и касках будет аск. Будет даже два типа аска. С одной стороны – мы рабочие, и нам надо до объекта добраться. Это на пиво аск. А на бух – так нас обокрали. И вот, мы в Москву добираемся. Или в тот же Вильнюс. Вот, одеждой ребята рабочие помогли.
Я говорю:
– А в касках этих можно пиво носить. А на юге – так и вайн будем носить.
Серега говорит:
– Точно. Идешь по трассе и пиво или там вайн прямо из каски хлебаешь. В эту каску как раз литра три войдет.
И вот, мы уже железняком решили: выступаем в комбинезонах и касках. Надо заметить, что мы не просто так шли, беседуя, а держали курс, естественно, в гамазин. И первый комбинезонный аск мы уже сделали: рабочие, которые нам комбинезоны одолжили, еще и рубль сверху подкинули, чтоб нам пивка попить. Но нам не очень хотелось пивка, а больше хотелось Золотой Осени, болдинской, которая стоила, как известно, рубль двадцать семь.
Тогда Серега подошел к какой-то старушке и сказал, что мы бедные рабочие, отбились от стада и так далее. Взял 20 копеек. Я подошел к какому-то интеллигентному человеку, сказал, что я приехал из Вильнюса, и спросил пятачок на метро. Оставшиеся 2 копейки мы стрельнули под видом двушки – на позвонить.
И вот, заходим мы в гамазин. Стоим очередь. Причем, я замечаю, что пипл в очереди на нас как-то странно посматривает. Берут – кто портвейн, кто водку, кто Золотую Осень, и каждый норовит на нас оглянуться, с гнусным таким и хитрым прищуром, как Ленин. И когда очередь подошла, и мы деньги свои трудовые на блюдце ложим, а продавщица смотрит на нас как-то недружелюбно и толстым пальцем куда-то вбок тычет. Глядим, а там табличка:
ЛИЦАМ В НЕТРЕЗВОМ ВИДЕ,
НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИМ
И В СПЕЦОДЕЖДЕ
СПИРТНЫЕ НАПИТКИ
НЕ ОТПУСКАЮТСЯ
Вот так и провалилась наша гениальная идея – выступить в комбинезонах и касках. Вся эта жизнь вообще – состоит из каскада гениальных, но на практике неприменимых идей. Даже само по себе появление человека на свет – идея казалось бы, гениальная. Но как начинаешь ее воплощать, со временем все больше убеждаешься, что при рождении тебе все-таки умудрились всучить – да потом еще крепко так прикрутить – комбинезон и каску. Так и живем – сами того не замечая – в комбинезонах и касках.
Как Серега в Гурзуф ченчину взял
Дело в том, то брать с собой в Гурзуф ченчину равносильно тому, что в Тулу свой самовар брать: так пипловая мудрость гласит. Это вроде как в пьесе Островского Бесприданница все хотели в Париж с какой-то местной Ларисой поехать.
А дело было так. У Сереги в ту пору ченчина была, и звали ее Маша. Стал Серега в Гурзуф собираться, от этой Маши подальше, и вот, говорит ему Маша:
– Серега! Возьми меня с собой в Гурзуф.
Серега просто оторопел. Он сказал:
– Маша. Мы с Яшей в Гурзуф стюпом и бухом едем. Я не могу позволить, как джентльмен, чтобы столь утонченная, интеллигентная ченчина подвергалась таким суровым испытаниям.
Маша сказала:
– Фигня. С любимым мужчиной и в шалаше рай.
Серега сказал:
– Маша. Ты даже не подозреваешь, как это опасно. Ты можешь простудиться и заболеть. Нам придется спать в глубоких соломенных скирдах, где живут страшные черные мыши, а также на высоких этажах пятиэтажек, на половых ковриках, а также…
Маша сказала:
– Хуйня. Где мы только с тобой не спали.
Серега сказал:
– Маша. Но ведь нам придется на самом деле спать, именно спать, а не то, что ты имеешь в виду под словом спать. Вернее – не только то…
Маша сказала:
– Говно. Юная моя неиспорченная душа жаждет новых кровавых приключений.
Весь этот разговор Серега мне передал мрачно.
Я сказал:
– Ну что ж. Тогда получается, что мы не только стюпом и бухом поедем, но и факом поедем. А факом мы еще ни разу не ездили.
Серега сказал:
– Ну, допустим, не каждый из нас факом поедет, а только я. А ты, Яша, по-прежнему, стюпом и бухом поедешь.
Я сказал:
– А вот нифига. Если ты факом поедешь, то и я факом поеду.
Серега сказал:
– Как же это ты с моей ченчиной факом поедешь?
Я сказал:
– А я не с твоей ченчиной факом поеду, а со своей.
Серега сказал:
– У тебя что – ченчина есть?
Я сказал:
– Если надо, то будет.
И стал я себе ченчину искать. Как я ее нашел, это другая история, а сейчас главное, как мы в Гурзуф факом ехали.
Как мы в Гурзуф факом ехали
Как известно, однажды Серега был вынужден с собой в Гурзуф ченчину взять. Вот и мне тоже пришлось ченчину себе найти.
Ченчин у меня, в принципе, много, одна другой страшнее, чтобы был повод с ними побольше бухнуть, ибо я не эстетическим чувством руководствуюсь, а чувством юмора. Долго ли, коротко – нашел я именно такую ченчину, которую тоже звали Маша. Помню, у нее были светлые, туманные глаза и большой, круглый пелвис, такой выпуклый, что, как рабочий пипл говорит, на него – хоть рюмку ставь. И вот, мы поехали в Гурзуф факом, с двумя Машами на руках.