Долго ли, коротко – пришли они. Надо сказать, что ченчина эта нечестная была, и свой злой умысел имела. Она ведь не просто так заставила Серегу себя на улицу Строителей провожать. Она думала, что Серега к ней домой зайдет и жаворонков ей сделает. Она ведь не знала, что у Сереги сегодня совсем уже прик не стоит, и он уже с ней не только жаворонков, но и даже Запорожья сделать не сможет. И не захочет даже. Ибо всё, о чем Серега в тот час мечтал – это был хороший флакон одеколона, желательно полный, до самой пипочки.
И вот, только они зашли в комнату, как ченчина обняла Серегу за шею, прижалась к нему всем телом и стала о Серегу своими гениталиями тереться.
Тут бы ей и понять, что у Сереги совсем плохи дела с приком, но в этот момент в комнате появилась хозяйка и закричала, что не позволит на хату мужиков водить.
Я давно заметил, что гурзуфские хозяйки очень любят, когда жильцы-чуваки ченчин водят, но совсем не любят, когда жильцы-ченичны водят чуваков. Что вполне естественно, если разобраться.
Тогда эта жилец-ченчина сказала:
– Ну ладно. Я только переоденусь потеплее, и мы снова гулять пойдем.
И Сереге говорит:
– Отвернись, Альгис, я потеплее переоденусь.
Серега, он же Альгис, отвернулся и увидел. Он увидел, что прямо перед ним – шкаф, а на шкафу стоит множество всяких флакончиков и пузыречков этой бедной ченчины из Луганска.
А она, эта ченчина, за спиной у Сереги своей одеждой шуршит и все приговаривает:
– Не оборачивайся.
Серега и не думал оборачиваться. Он схватил один флакон, самый большой, свернул с него пипочку и вытряхнул его прямо себе в горло. И тут же другой флакон схватил, поменьше первого, но, поскольку сразу вот так два флакона даже мы с Серегой освоить без Джуманияза не сможем, он этот второй флакон себе в штаны засунул.
Тут ченчина говорит:
– А теперь можно повернуться.
И Серега повернулся, и улыбка его была широка, весела, и в глазах его стоял золотистый блеск. А бедная ченчина из Луганска подумала, что этот блеск у Сереги стоит потому, что она переоделась в красивую одежду и желанной стала для него.
ДезодорантЧасть вторая
Надо заметить, что флакон, который Серега в штаны убрал и где-то там рядом с приком пристроил, был вовсе не одеколон, а Дезодорант, причем, это был шариковый Дезодорант, гель какой-то. Это было совершенно бесполезное вещество, его разве что на хлеб намазывать, как гуталин, но до этого мы с Серегой ни разу не дошли за всю свою жизнь. Так только Еня мог делать, но об этом я позже расскажу.
И вот, выводит эта бедная ченчина из Луганска Серегу во двор, как барана, и прямо на детской площадке начинает с ним жаворонков творить. Она страстно хватает Серегу за прик и с восторгом восклицает:
– О-о! О-го-го!
Надо заметить, что она его вовсе не за прик хватает, как ей кажется, а за тот самый шариковый Дезодорант, который у Сереги рядом с приком стоит.
И вот, чешет она через штаны Серегин шариковый Дезодорант, поглаживает его, шарик перекатывает и все говорит:
– О-о! О-го-го!
Что было Сереге делать в таком щекотливом положении? Не растерялся Серега. Повернул он эту ченчину, уткнул ее головой в песочницу и сделал ей жаворонков при помощи шарикового Дезодоранта.
Впрочем, он только начал Дезодорантом, потому что ченчина эта так сексуально стонать принялась, что и настоящий прик у Сереги встал. Тогда Серега вытащил Дезодорант, сунул его себе в задний карман и сделал ченчине жаворонков уже при помощи восставшего прика.
То были истинные жаворонки. Мы потом ходили с Серегой эту песочницу смотреть: песочница была вся разворочена, песок рассыпан по двору, и смуглые гурзуфские малыши сидели повсюду, радостно гукали и делали маленькие песочные куличи.
ДезодорантЧасть третья
В то лето мы держали путь на восток: аквабупом через Судак ворвались в Керчь, зависли на неделю на Тамани и закончили свой полет в Краснодаре.
Всякое на нашем пути было. Например, в Судаке у нас невыбух вместе с невыебом произошел, но об этом речь впереди. А на Тамани мы с Серегой в одном и том же трузере в Исполком ходили, чтобы по спец-связи в Краснодар позвонить, но и об этом как-нибудь позже.
В Краснодаре у меня дядька был, причем, настолько авторитетный и уважаемый в этом городе дядька, что взял нам билеты на отходящий поезд в первом купе. Посокльку в этом купе всегда едет какой-то свой пипл, проводник нас, естественно, сразу зауважал. И ченчина, которая с нами в этом купе ехала, тоже зауважала и залюбила нас.
Серега сказал:
– А не знаете ли вы, часом, что такое камасутра?
Ченчина плечами повела и головой недоуменно покачала. Тогда Серега сказал:
– А я вот, между прочим, достал по случаю замечательный шариковый Дезодорант.
Ченчина внимательно осмотрела Дезодорант и дала нам за него файф. Взяли мы этот файф и пошли с ним к проводнику. У проводника был какой-то вайн, по трояку за бутилен, который на самом деле стоил рубль-семьдесят. Дали мы проводнику с файфа трояк и стали вместе с проводником бухать.
И вот, на самом розбухе, когда бутилен подходил к концу, Серега взял да и спросил у проводника:
– Мужик, а знаешь ли ты, что такое камасутра?
Чувак тоже головой недоуменно покачал. Надо заметить, что было это в далекие советские времена, когда многие люди не знали некоторых слов, таких, как камасутра или минет, менеджмент, роуминг, боулинг, фитнес, фистинг и так далее.
И тогда Серега начал свой рассказ о камасутре. Чувак слушал, широко раскрыв глаза и даже рот. Он сказал:
– Двадцать лет, ребята, с женой живу, и только две позы за все время и было.
Но в этот момент бутилен кончился, и Серега замолчал, насупившись. Чувак сразу всё понял и достал второй бутилен, только у нас уже не было трояка, и мы взяли у него этот бутилен за два рубля, переплатив злостному спекулянту всего тридцать копеек.
И тогда Серега продолжил свой рассказ о камасутре. Когда же кончился второй бутилен, Серега опять тяжело замолчал. И тогда чувак достал третий бутилен и просто открыл его. То есть, получается, что он сам у себя бутилен по госцене, за рубль-семьдесят взял.
Дело уже шло к полуночи. Чувак взял сам у себя уже, мы и счет потеряли, сколько бутиленов по госцене, а Серега все говорил и говорил о камасутре, вдохновенно размахивая руками, рисовал в воздухе и порой даже на бумаге, не забывая, однако, в нужном месте прервать свой рассказ, словно Шахерезада, чтобы подождать, пока чувак достанет и откроет очередной бутилен.
В конце концов, чувак сказал:
– Всё это здорово, ребята! Только вот надо бы всё это как-то показать. Тут у нас в пятом вагоне одна проводница есть. Она такая. Пойдем-ка все вместе к ней.
И мы пошли. Долго ли, коротко ли – шли мы вдоль поезда, но по ходу поезда сначала Серега потерялся, а потом и чувак. До пятого вагона я тоже не дошел и вернулся обратно. Смотрю: чувак в своем служебном купе сидит, Нина уже прокричав сидя, руку к пульту протянув и схватившись за какой-то рычаг, а под ним, на столе и на полу – обильный Джуманияз лежит. А Серега в нашем купе с той ченчиной, которая Дезодорант купила, заперся: жаворонков с Запорожьем делает. Мне ничего не оставалось, как вернуться в купе к проводнику, допить его последний бутилен, и, переступив через Джуманияза, заслипить там на верхней полке.
Я лежал и думал о бренности нашего бытия, о несчастном проводнике, который вот уже двадцать лет со своей толстой женой делает каких-то слабых жаворонков в простых человеческих позах, о несчастных гурзуфских детях с их жалкими фаллическими куличами, о несчастной ченчине, которая купила за свой кровный файф ополовиненный Дезодорант, которым Серега делал в Гурзуфе жаворонков другой несчастной ченчине, в голодный пелвис ее, и теперь ей самой делают жаворонков с Запорожьем, и страданиями пипловыми обливалась моя душа. Больше всего на свете я мечтал ворваться в Москву и выпить кружечку холодного пива, где-нибудь в самом ближайшем к Курскому вокзалу автомате.
Размен минет
Давным-давно в нашей многострадальной стране были такие пивные автоматы. Бросишь ему 20 копеек, а он тебе нальет кружечку пивка. Стандартно везде наливали по 454 грамма, а у Елоховской церкви – по 417. В Яме же наливали по 367.
В Яме был особый стиль. Сначала наливаешь 367. Но дважды по 367 в одну кружку не войдет, потому что кружка – это 500. Вот и навострились мы с Серегой: наливаешь сначала 367, потом сразу, не отходя от автомата, отпиваешь из кружки 234, потом снова бросаешь монету, и он тебе наливает 367. Вот и получается 500.
Чтобы не запутаться, мы Серегой вывели формулу. Формула такая.
Vглот= Vкру х 2 – 500,
где:
Vглот – объем предварительного глотка;
Vкру – объем, наливаемый автоматом по умолчанию.
Нетрудно посчитать, что первый глоток в тех автоматах, в которых наливалось по 417 граммов, равнялся 334 граммам, а в тех, где наливалось по 454 грамма – 408.
Во всех пивняках были разменные кассы, и на этих кассах было написано:
РАЗМЕН МОНЕТ
Но нам с Серегой было скучно читать этот размен монет, и мы его переименовали в размен-минет. Или даже просто – в минет. А сам минет, настоящий, мы, как известно – в Запорожье переименовали.
И вот, пришли мы как-то в пивняк на Сретенке, место забили, я достаю рубль и говорю Сереге:
– Серега. Иди-ка ты сделай минет. А я пока место посторожу.
А за тем столиком с нами какой-то чувак стоял, лет сорока. Он эти слова услышал и внимательно на нас посмотрел.
Серега взял рубль и пошел делать размен-минет.
Чувак посмотрел Сереге вслед и спросил:
– Он что – правда, минет пошел делать?
Я удивился, что чувак знает слово минет, но виду не подал и сказал:
– Правда. Минет.
А чувак же видел, что я дал Сереге рубль, и поэтому спросил: