Уховёртка кивнула. Очередная трудная задача. Она начала понимать, что теперь ей придётся сделать так, чтобы и Мандрагор её слушался, а этого практически невозможно добиться, не побеспокоив его.
Она продолжила разведку. Изнутри дом оказался гораздо больше, чем снаружи, и разведывать там можно было до бесконечности. Дверь, соседняя с комнатой Уховёртки, вела в ванную. Ванная была самая обычная, как и кухня. Вскоре Уховёртка обнаружила, что она единственная, кто берёт на себя труд там мыться и чистить зубы. Окончательно убедившись в этом, она оккупировала ванную и прикнопила к дверце шкафчика фотографии Костадо и миссис Бриггс.
Рядом с ванной была ещё одна дверь, которая вела в большую комнату, битком набитую книгами в кожаных переплётах, вроде той, какую читал за ужином Мандрагор. Дверь в торце коридора, рядом с кухней, выходила в тёмное помещение с бетонным полом, где пахло… ну, так, как будто там кто-то умер. Уховёртка втянула побольше воздуха, зажала нос и на цыпочках прошла к двери в дальней стене. Комната за ней была похожа на церковь, но посреди неё между колоннами стояла машина, маленький «ситроен». Больше никаких дверей там не было, и попасть оттуда было некуда. Уховёртка решила, что это, наверное, гараж. И, сердитая, вернулась обратно.
Кроме всех этих комнат и мастерской Беллы Яги, Уховёртка нашла только кухню. Войдя туда в первое утро, она снова удивилась, до чего же эта кухня обыкновенная. На подоконнике грелся на солнышке Томас, аккуратно подобрав передние лапы, – точь-в-точь нормальный кот. Белла Яга жарила на плите яичницу с беконом.
– Смотри внимательно, что я делаю, – велела Белла Яга Уховёртке. – С этого дня ты будешь готовить завтрак.
– Хорошо, – кивнула Уховёртка. – А вы где спите? Я не нашла дверь в вашу комнату.
– Не суй нос куда не следует, – огрызнулась Белла Яга.
– А если суну, что вы мне сделаете? – спросила Уховёртка.
Ей стало ясно, что такого вопроса Белла Яга не ожидала. Она опешила и пригрозила Уховёртке тем же, что и Томасу:
– Я нашлю на тебя глистов.
После чего, похоже, решила, что нужно припугнуть Уховёртку посильнее, и добавила:
– Большущих-пребольшущих сине-фиолетовых извивающихся глистов. Так что, мелочь пузатая, лучше поберегись!
Беречься Уховёртка не стала. С утра до вечера она тихо и прилежно трудилась в мастерской. Белла Яга поручала ей шинковать крапиву, растирать в пюре ядовитые ягоды и нарезать змеиные шкурки на тоненькие-тоненькие полоски. После обеда Уховёртке всегда приходилось что-то пересчитывать – то крупинки соли, то тритоньи глаза.
Уховёртка снова рассердилась. За первые два дня она сумела заглянуть в книгу рецептов всего четыре раза, и хотя бы отдалённо полезным оказался разве что рецепт «Как улучшить зрение в темноте». Уховёртка прикидывала, для чего бы его применить, а сама пристально следила за всем, что делала Белла Яга с разными разностями, которые Уховёртка шинковала и растирала по её приказу. На первый взгляд это было интересно – и несложно. Что-то Белла Яга отваривала в котле, а потом взбивала старым дребезжащим электрическим миксером, и получались всякие мази и кремы. Что-то полагалось тщательно заворачивать в листья белладонны, а получившиеся пакетики Белла Яга обматывала полосками змеиной кожи и завязывала какими-то особенными узелками. Уховёртка была бы не прочь испытать себя и в этом.
«У колдовства только один недостаток: жутко воняет», – сказала себе Уховёртка, очутившись вечером у себя в комнате. Она вздохнула. Конечно, знать, что когда-нибудь научишься творить самые настоящие колдовские чары, – это прекрасно, но остаться в приюте Святого Морвальда было бы в сто раз лучше. Уховёртка просто ужасно соскучилась по Костадо. И не привыкла спать одна в комнате. В приюте Святого Морвальда были большие общие спальни, где кровати стояли рядами. Но больше всего Уховёртке не хватало возможности пойти к повару и попросить приготовить на ужин всё, что захочется.
– Получается, я вела себя раньше примерно как Мандрагор, – вздохнула Уховёртка. – Только у него, везунчика, есть демоны, и они таскают ему всё, чего его душа пожелает!
Словом, Уховёртка всё-таки впала бы в полнейшее уныние, если бы не кот Томас. Он как-то исхитрился открыть дверь к ней в комнату, хотя Уховёртка точно помнила, что накрепко закрыла её, запрыгнул к ней на кровать, уселся ей на ноги и замурлыкал. Уховёртка его погладила. Шёрстка у него была мягкая, бархатная и очень чистая, хотя он весь день торчал за котлом. Его мурлыканье отзывалось в пальцах ног Уховёртки приятной щекоткой, и это так поднимало настроение, что Уховёртка долго болтала с Томасом. И несколько раз оговорилась и назвала его Костадо. Это до того воодушевило её, что она достала альбом и фломастеры и нарисовала довольно-таки злую карикатуру на Беллу Ягу. Уховёртка ничего не забыла – ни разных глаз Беллы Яги, ни голубых волос, ни фиолетовой помады, – а рыхлое лицо постаралась изобразить поуродливее. От этого ей заметно полегчало. Утром она прикнопила рисунок на дверцу шкафчика в ванной, и ей полегчало ещё больше.
На следующий вечер Томас снова пришёл и уселся на Уховёртку. Уховёртка его погладила.
Потом она начала рисовать портрет Мандрагора – как можно огромнее, страшнее и мрачнее. Нарисовала красные точки в глазах и добавила рога, только они получились похожими на ослиные уши. Уховёртка и рада была бы нарисовать вдобавок двух-трёх демонов, но не знала, как они выглядят, поэтому вернулась к работе над лицом Мандрагора, чтобы вышло ещё страшнее. Но её всё время отвлекал от рисования какой-то непонятный отсвет на стене комнаты. Складывалось впечатление, будто на стене то ли проступил румянец, то ли глубоко внутри её горит огонь.
– Это ещё что такое? – сердито спросила Уховёртка вслух, после того как в третий раз неправильно нарисовала губы Мандрагора.
– Это Мандрагор, – сказал Томас. – За стеной его логово.
Уховёртка уронила фломастер и вытаращилась на кота. Он ответил спокойным взглядом круглых светло-зелёных глаз.
– Ты… э-э… ты умеешь разговаривать! – поразилась Уховёртка.
– Само собой, – ответил Томас. – Правда, я разговариваю не очень часто. Сдаётся мне, тебе лучше не заканчивать этот рисунок. Он начинает беспокоить Мандрагора.
Уховёртка мигом затолкала альбом и фломастеры под матрас.
– Ты что-нибудь знаешь о колдовских рецептах? – спросила она.
– Довольно много. Больше, чем ты, – сказал Томас. – Я видел, как ты подсматривала в её книгу. Тот, который тебе нужен, в самом конце. Хочешь, покажу?
– Ой, да, пожалуйста! – обрадовалась Уховёртка.
4
– Постой, – добавила Уховёртка. – Как комната Мандрагора может быть за этой стеной? Там же ванная.
Томас в этот момент занимался тем, что потягивался – сначала передними лапами, потом задними. Он замер и посмотрел на Уховёртку через лоснящееся чёрное плечо.
– Да, я знаю, – ответил он. – Но всё равно.
Закончив потягиваться, он поточил когти о пододеяльник.
– Идёшь? – Он спрыгнул на пол.
Уховёртка засеменила за ним, и они вышли из комнаты и двинулись по коридору. Дверь в мастерскую была заперта. Но Томас встал на задние лапы и ещё немножко поточил когти возле дверной ручки. Дверь бесшумно открылась. Уховёртка нашарила выключатель, зажгла свет, и они прокрались внутрь.
– Ой, фу! – вырвалось у Уховёртки: она ступила босой ногой в слизь.
– Тише. Потом успеешь вылизаться. – Томас вскочил на стол и потрогал лапой засаленную книжицу. – Открой в самом конце и перелистывай страницы, пока я тебя не остановлю, – велел он.
Уховёртка так и сделала. Она перелистнула «Как наслать глистов» – быстро, потому что Томас весь затрясся, – потом «Как вызвать грозу, чтобы испортить церковный праздник», затем «Чары, чтобы автобус пришёл вовремя» и «Как оградить организм от любого магического воздействия» и…
– Вот он, – сказал Томас. – Наш рецепт. Если мы применим эти чары, она ничего не сможет с нами поделать.
Уховёртка взглянула на рецепт. Он занимал две страницы мелким почерком.
– Послушай, Костадо, то есть Томас, да тут штук сто разных ингредиентов!
– И все они где-то здесь, в этой комнате, а у нас впереди целая ночь, – сказал Томас. – За дело.
Он уселся перед книгой – хвост обвивал передние лапы и еле заметно подёргивался.
– Для первого этапа понадобится порошок из крысиных костей, тритоньи глаза и жабье филе, нарезанное тонкими ломтиками. Но сначала поставь вариться белену; вместе с ней надо отварить три волоска из кошачьего хвоста, будь любезна, вырывай их поаккуратнее.
Уховёртка полночи носилась туда-сюда, поскальзываясь на слизи, и трудилась гораздо прилежнее, чем днём под надзором Беллы Яги. Томас сидел, склонившись над книжицей, словно караулил мышиную нору, и перечислял, что ещё нужно для чар.
– Теперь белладонна, она в четвёртой бутылочке от края, в той, которая не такая пыльная. Три капли в белену.
Примерно на середине рецепта он сказал:
– Теперь нужен фамильяр. Отлично. Я здесь.
– Что это значит? – пропыхтела Уховёртка, одной рукой взбивая маслянистую жижу, а другой размешивая клейкую зелёную смесь, да с таким рвением, словно это был вопрос жизни и смерти. «Может, это и правда вопрос жизни и смерти, – думала она. – Если Белла Яга узнает, она нас не простит».
– Фамильяр – это кот или другое животное – помощник ведьмы, – пояснил Томас. – Чтобы чары сработали, надо, чтобы это животное было поблизости. Лучше всего, – самодовольно добавил он, – если это чёрный кот.
– Тогда почему ты постоянно удираешь? – пропыхтела Уховёртка, продолжая взбивать и помешивать. Это было всё равно что одновременно гладить себя по голове и кругами по животу.
– Потому что чары, которые она творит, мне не нравятся, – ответил Томас. – Они мне против шерсти. Теперь добавь в зелёную смесь каплю розового масла.