…Да, у Соланж была на примете достойная девушка. По крайней мере, она считалась таковой, потому что происходила из рода Логан и приходилась Амальде племянницей. Впрочем, на послушных воле старших юных аристократок Эшли походила мало. После смерти ее родителей от чумы, девушка вела крайне независимый образ жизни, и меньше всего ее беспокоили увещевания тетки по поводу семейной чести и репутации.
Когда девушке исполнилось восемнадцать, Соланж лично представила ее королеве. Начались балы, праздники, охоты. Вдова министра не успевала следить за Эшли. И если б та просто флиртовала с мужчинами или выпивала и принималась болтать лишнего за столом! При дворе шептались, что наследница состояния Логан во время праздников и визитов слишком много внимания уделяет женщинам, и совершенно игнорирует мужчин. Благодаря этим сплетням, желание Соланж выдать замуж сиротку-племянницу увеличилось в несколько раз.
— Как вы смотрите на то, что в качестве невесты я предложу вам собственную племянницу? Она молода, хороша собой, образована и, разумеется, имеет состояние. Девочка-сирота, возможно, вы сможете помочь друг другу залечить душевные раны, — с надеждой добавила Амальда.
Карл ослепительно улыбнулся. Нет, все-таки Соланж была не права: он умел улыбаться, особенно в случае, когда судьба неожиданно поворачивалась к нему лицом:
— Вы говорите, ваша племянница молода и красива. Вдруг я не понравлюсь ей, как тогда быть? Мне не хотелось бы принуждать ее.
— О чем вы говорите, — всплеснула руками Соланж, — Эшли будет рада с вами познакомиться. Конечно, она немного избалована, и ей нужен сильный, опытный мужчина, чтобы мог держать ее в руках…
— Но, что, если она испугается этого уродливого шрама? — грустно произнес Карл, проведя указательным пальцем по щеке.
— Глупости. Вот что я вам скажу. Приезжайте ко мне в следующие выходные, я вас познакомлю. Уверена, вы подружитесь. И вот еще — улыбайтесь почаще! Когда вы мрачный и угрюмый, это чуточку пугает. Зато когда вы улыбаетесь, вы божественно привлекательны!
Изображая смущенного провинциала, Карл опустил глаза. Он с трудом сдерживал ликование. Его планы начинают претворяться в жизнь, да еще так быстро. Кто знает, может потом и Азалия найдется…
Глава 5. Признание Валериана
Оставив на время Карла и благородную госпожу Соланж, последуем за молодым слугой и той, которую в доме Соланж признали Жанной. Пусть это — и не ее настоящее имя, но надо же как-то обращаться к нашей героине, второй раз в жизни потерявшей все: близких людей, состояние, титул, и даже память. Увы, ни она сама, ни тем более госпожа Соланж, так великодушно предоставившая ей приют, и не подозревали, что бедная служанка — пропавшая наследница де Резни.
Но не будем забегать вперед. Жанна поднималась по крутой деревянной лестнице, вслед за Валерианом, погруженная в собственные, далеко не радостные, мысли. Надо сказать, что ее постоянно мучило чувство невидимой неотвратимой опасности. Сначала она думала, что с ее отъездом из провинции чувство страха исчезнет. Ведь все, казалось, складывалось хорошо.
Красивый дом, в котором у нее была своя небольшая комнатка, добрая хозяйка, несложная работа — о чем еще могла мечтать бедная девушка? Но именно сейчас Жанна вновь ощутила, как неровно бьется сердце, и кровь приливает к щекам. На последней ступеньке она почувствовала, что задыхается, и была вынуждена ухватиться за перила, чтобы не упасть.
Но почему? Откуда это давящее чувство, близкое к панике? Из-за общения с Валерианом, который увлекся спасенной беглянкой?… Нет, не может быть, в последнее время ей часто приходилось работать вместе с Валерианом, но, ни разу, его поведение не дало повода волноваться за себя. Более того, его внимание, забота, готовность помочь заставляли ее забыть о том, что прошлое покрыто тайной, и в этом богатом дома она — не более, чем приживалка.
Валериан никогда не позволял себе лишнего, пожалуй, только общаясь с ним, она не испытывала неловкости. Настороженное отношение слуг объяснялось поведением Марты, которая не упускала возможности посплетничать, а также, возможно, вниманием и добротой госпожи Соланж к новенькой. Только Валериан в этих мелких стычках всегда был на ее стороне.
Жанна тихо вздохнула. Нет, из-за Валериана она бы так не разволновалась. Тогда, может, все дело в кошмарах, мучающих ее по ночам? Накануне ей привиделись узкий коридор, выложенные из камня стены и алое пятно, которое медленно расползалось по гладкому полу…
Что значили эти сны? Случайные кошмары, вызванные усталостью, или же картины из ее прошлого?
Во снах ее кто-то преследовал. Некто настолько опасный, что она просыпалась в холодном поту, дрожа от пережитого ужаса, вцепившись пальцами в край простыни.
«Чудовище…», — пробормотала она, вспоминая, как ее взгляд выхватил из полумрака мертвое тело на полу и кинжал, обагренный кровью. Девушка не видела лицо убийцы. Да ей и не нужно было знать, кто он — следовало бежать, как можно быстрее, пока она сама не превратилась в изуродованный труп.
Она бежала, что было сил, спотыкаясь на влажных ступеньках. Холодный воздух пробирал до костей. Снова и снова подбегала к двери в конце длинного темного коридора и нащупывала замок, который было невозможно снять или открыть. Ощущение беспомощности доводило ее до отчаяния. В тишине слышались медленные, осторожные шаги. Кто-то шел за ней следом, а она боялась оглянуться. Чего она страшилась — увидеть убийцу… или себя саму? Что если на самом деле девушка виновна в чем-то непростительно страшном и не хочет об этом вспоминать?
Жанна остановилась и прижала ладони к бешено колотящемуся сердцу. Прошлое не желает уходить, оно рвется наружу как лесная птица из клетки. Сегодня к шальному бегству по подземелью добавилось видение убитого человека. Что все это может значить?…
Валериан заметил ее остекленевшее лицо:
— Жанна, ты в порядке? Кружится голова?
— Нет, просто я… О чем ты хотел поговорить?
Юноша смущенно кашлянул и взволнованно провел ладонью по волосам:
— Я не хотел бы обсуждать это, стоя на лестнице, где нас могут подслушать. Может, пройдем в комнату?
— Как хочешь. Ты мне как брат, Валериан. Я тебе так обязана! Ты не только спас мне жизнь, но еще и упросил госпожу Амальду принять меня на службу.
Светло-серые глаза Валериана чуть прищурились, и на гладком красивом лбу обозначилась складка, но он, молча, повернулся и зашагал в комнаты слуг, поманив Жанну за собой.
Жанна, присев на стул, в нетерпении теребила оборку передника. Валериан уже несколько минут стоял у окна, то ли любуясь давно знакомым парком, то ли собираясь с духом для решительного разговора.
Наконец, он медленно обернулся. Их глаза встретились, и мгновение спустя Валериан был готов малодушно отступить.
Как нелегко бывает признаться в своих чувствах, если есть даже малейший шанс, что их отвергнут! Может, проще поддерживать дружеские отношения и не претендовать на большее?
Но чувство, вспыхнувшее в его сердце так же быстро, как пламя, охватывает лист бумаги, увы, не могло погаснуть и превратиться в пепел. Ранее ему казалось, что Марта — преданная и честная — самый правильный выбор. Да и г-жа Соланж наверняка одобрила бы этот брак. Но, впервые увидев Жанну, Валериан понял, чем самая крепкая дружба отличается от любви.
Он, всегда спокойный и уравновешенный, впервые влюбился по-настоящему, впервые почувствовал, как земля уходит из-под ног, и весь остальной мир перестает существовать. Безумное волнение, снедающее тебя при каждой новой встрече, желание быть как можно ближе, чтобы видеть, чувствовать, ощущать…
Чувство вины перед Мартой исчезло как дым от костра под шумным ливнем. Да и что там вспоминать? Всего лишь пару несмелых поцелуев, которые теперь казались ему слишком невыразительными, дружескими, без намека на страсть…
— Что тебя беспокоит, Валериан? — Жанна решилась заговорить первой. Она и так нервничала, и решила, что лучше быстрее покончить с неизвестностью.
Может, Валериана чем-то обидела г-жа Соланж? Или ей решили отказать от этого дома, потому что раскрылась тайна ее прошлого? С каждым мгновением молчание в комнате становилось все невыносимей.
— Жанна, ты сказала, что дорожишь нашей дружбой, потому что я спас тебе жизнь. Знаешь, когда-то давно я сам нуждался в помощи. Наша семья была бедна: вместе со мной в ней пятеро братьев, а если еще вспомнить стариков… Однажды мать отправила меня на рынок продавать яблоки, которых много наросло в саду. Это был счастливый день, я возвращался назад поздно, но со звонкой монетой в кармане. Надеялся, что родители купят мне новую обувь и одежду. Но по дороге к дому на меня напали бандиты. Избили, забрали деньги, оставили прямо на проселочной дороге, и если бы не карета, проезжающая тем путем, не знаю, что со мной сталось. Г-жа Соланж не пожалела времени и отвезла меня к лекарю. Ей показалось, что из меня может получиться что-то дельное, а может, она просто пожалела мальчишку-оборванца… Так я попал в этот богатый дом.
— Это немного похоже на мою историю, — Жанна в волнении приложила ладони к груди. — Мне очень жаль, что твои детские воспоминания столь грустны. Знаешь, я тоже не жила в роскоши. Кажется… Как бы хотелось вспомнить… Тебе больно делиться этим? Когда вы подобрали меня на лесной дороге, ты вспомнил себя?
Валериан не ответил, только быстро отвел взгляд от ее понимающих сапфировых глаз, затем вдруг горячо воскликнул:
— Я могу обнять тебя, Жанна? Всего раз, пожалуйста?
Девушка выглядела растерянной, но, тем не менее, кивнула. Валериан сел рядом и положил голову ей на плечо. Жанна чувствовала его прерывистое дыхание на своей коже, но странное дело, ее нисколько не волновало, что сейчас она в комнате наедине с мужчиной. Когда чуть раньше она сказала Валериану, что видит в нем брата, то не соврала. И ей очень хотелось, чтобы юноша после этого разговора обрел душевное равновесие. Так они сидели недолго, пока Валериан вдруг не прошептал: