О — да!
Ждёт взволнованный Париж,
Сказка стала новью,
Едет мсье Жан-Жак Тибо
Со своей Любовью!
Вот с ней, как Феб, примчался он.
Какой шарман! Какой пардон! —
Повсюду слышен лепет,
Сам президент Жискар д’Эстен
Впал в сексуальный трепет.
Ловят Любкины капризы
Все месье всего Парижа
И кажинный божий жур
Шепчут ей: «Ах, мои амур!»
А она, как гран мадам,
Отвечает им: «Не дам!»
— Всем дам! — поправила Галка. Видно, стала завидовать.
— А тот, за кого ты собираешься там выйти замуж эффективно, — он кто? — поинтересовался Влекомов у именинницы.
— Художник! — коротко ответила она. — Он мой портрет написал! Хочешь взглянуть? — Она повела его в спальню, где он до сих пор не побывал. Видимо, из-за каких-то целомудренных Любиных соображений совместные ночи они проводили в его постели.
Над диваном висел портрет, выполненный в какой-то мозаичной манере.
Влекомов пригляделся — портрет пробуждал некие свежие впечатления:
— Э, слушай! Он же тебя изобразил в момент оргазма!
Люба скромно склонила головку.
— А ведь очень точно уловил! — продолжал восхищаться Влекомов. — Он мольберт у постели держал? И трудился на двух фронтах одновременно?
Сзади захихикала вошедшая Галка.
— Сейчас Пламен с Сингхом придут! — прервала хозяйка их неуместные восторги. — Им не проболтайтесь!
— Я буду нем, как русский турист в Париже! — заверил Влекомов.
— Ты меня знаешь! — напомнила Галка.
Люба бросила на неё взгляд. Видно, и опасалась, потому что знала.
Встреча с Пламеном и Сингхом, возвратившимися после каникул, была тёплой, но не более. Со стороны Любы. Пламен — тот пламенел.
Банкет плавно перешёл в тихую игру в картишки. Затем Влекомов принёс свою мини-рулетку. Стало веселее.
А часов в десять вечера раздался звонок в дверь. Люба вышла — и ввела худощавого армянина лет сорока:
— Знакомьтесь — это мой хороший знакомый Рубен Автомян! Художественный руководитель и режиссёр эстрадного коллектива! Сейчас в Питере на гастролях. А в прошлом году в Москве мы с Рубеном и Дуней хорошо время провели!
— Он тебе привет передавал! — вставил Рубен. Люба была в восторге.
Автомян присоединился к компании без особого энтузиазма, но, как заметил Влекомов, с особыми намерениями.
Люба сидела на диванчике между ним и Пламеном, оживлённая и раскрасневшаяся.
Колесо рулетки крутилось и крутилось, быстрее часовых стрелок. Но от времени убежать не могло. Вскоре перевалило за полночь, но публика не спешила расходиться.
Влекомов заметил, что Пламен жмёт правую руку Любы, Рубен — левую. Она отвечает пожатиями обоим.
Интересное кино получается, подумалось Влекомову. Жаль, не досмотреть — завтра на работу.
— Ну ладно! — сказал он, вставая. — Уже час! Мне дальше всех добираться! Я, пожалуй, пойду!
— Я тебя провожу! — вскочила Люба.
— Сиди! Я его провожу! — вдруг заявила Галка, тоже вставая.
Люба села, не закрывая рот. Галка проследовала по коридору в квартиру Влекомова.
На следующий день, едва Влекомов явился с работы, Люба явилась ему.
— Ты спал с ней? — вперила в него страдающий взор.
Он не отвёл глаза:
— Ну, разобралась со своими мужиками?
— Я ушла в спальню, а им выкинула бельё!
— Своё? На всех фетишистов хватило?
— Постельное! Не виляй! — и жалобно полувопросила: — Она говорит — между вами ничего не было?!
— А что могло быть?! — почти естественно удивился Влекомов. — Нам драться не из-за чего!
— Нет, скажи: ты с ней спал?!
— Больше не с кем было! У меня выбора не было — не то что у тебя! А диван-кровать на троих рассчитан — сама знаешь! Раскладушка есть, но Галка на ней не поместится. Да и не мог я ей предложить раскладушку! И сам не хотел с ней связываться, с раскладушкой! Поздно было! Легли — и заснули!
— И она так говорит!
— Мы не сговаривались!
— Нет, ты с ней спал! — пригорюнилась Люба. — Опять подруга! А я поняла, что тебя люблю! Я ночь спать не могла! А ребята тебя зауважали! — бессвязно лопотала она. — Эх, подруга!
— Слушай, а ты не сама её мужу подсунула?! Чтобы повод для развода получить?! — запоздало догадался Влекомов. — А сама к своему художнику собралась в Париж бежать?! Кстати, а за чей счёт он там живёт? В Париже, я слыхал, художников навалом. И каждый чётный — гений, а каждый нечётный — себя таковым считает!
— Он богатый! — обиженно воскликнула Люба. — Он — внучатый племянник Кшесинской! Он наследник её!
— Стоп! Стоп! — остановил её Влекомов. — Кто-то из вас з глузду зйихав! Перевожу с украинского — спятил!
— Нет! — запальчиво возразила Люба. — Он…
— Давай разбираться! — снова перебил её Влекомов. — Я как раз бутылку по пути прихватил! — Увидев одобрение в её глазах, шмыгнул на кухню.
Через десять минут Люба вдохновенно вещала:
— Да, он внучатый племянник Матильды Кшесинской! А у неё — вон какой дворец был!
— Но она не успела его вывезти до Октября! — заметил Влекомов. — Даже до «Апрельских тезисов»! С её балкона они звучали!
— Зато бриллианты и всё такое — вывезла! — не сдавалась Люба.
— Подожди, пускай — вывезла! Но не могла же она дожить до ста лет! — вроде бы резонно заметил Влекомов.
— Почему до ста?! — удивилась Люба.
— Сама считай: до восшествия Николая II на престол в 1895 году она была его любовницей. Значит, ей было минимум 18–20 лет, и родилась она примерно в 1875 году! А сегодня 1979 год — и ей было бы 104 годика! Уразумела?
Люба ошарашенно молчала.
— И при всём уважении к её здоровью — сколько царственных любовников её содержали одновременно! — не дожила бы до ста! Лет двадцать назад померла!
Неплохо владевший арифметикой и альковными тайнами царской семьи, Влекомов гораздо хуже владел воображением. Лет через пятнадцать узнал, что Матильда дотянула-таки до девяноста девяти лет.
Но Любу и в 1979-м всё же не поколебал.
— Женя, поехали со мной! — неожиданно предложила она.
— Куда это ты собралась? — не понял Влекомов.
— Из Союза! На Запад! — выпалила она.
— Прямо сейчас? — перевёл он в шутку деловое предложение. — А что скажет твой художник, наследник Матильды?
Как ни странно, Люба оказалась готова к коварному вопросу:
— Я выеду в Париж, разведусь с этим Жан-Жаком, выйду за Владислава — ну, художника. Деньги я приберу к рукам! А ты после этого выедешь — и мы с тобой поженимся! А? Ну давай! Я тебе миллион долларов отвалю!
— Уже начинаешь разбазаривать чужие денежки? — по привычке съязвил он. — Нет, не верю! Сейчас обещаешь, а потом обманешь! — усомнился лукавый Влекомов.
— Не обману! Я же сказала: люблю тебя!
— Ну не знаю, — продолжал ломаться свежеиспечённый Казанова. — Пиши расписку!
— Давай!
Влекомов вручил ей лист бумаги, ручку и стал делать подсказки, поскольку нужные слова у Любы разбежались.
Через несколько минут титанических усилий она протянула ему исписанный листок:
— Вот, держи!
Это прозвучало как «Вот, держи миллион!». Он пробежался косыми глазами по косым строкам:
«Женя! Я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты уехал со мной из Союза.
Обещаю тебе там миллион долларов.
Подпись (Л. Климова)».
Влекомов бережно сложил бумажку. Это, конечно, не миллион долларов, но стоит дороже!
А записку-то до сих пор хранил, проходимец!
19
Парочка — сынок и папочка — явились в зал ресторана в потрёпанном виде, пытаясь вдвоём скрыться за спиной стройной Любы.
Игорь задерживался, чем вызвал обеспокоенность в кругах, нет — в кружке второго стола. Бычок встал и быстрым шагом двинулся в «нулевом» направлении.
Бдительная Эмилия протрезвела, увидев, как Влекомов целует ручку какой-то элегантной и стройной даме, да ещё шепчется о чём-то с ней, провожая в другой конец зала. Кирюша, присевший за стол, выглядел обездоленным и помятым. И вдруг дошло.
— Где мой чемоданчик?! — выкрикнула Эмилия.
— А это был не твой чемоданчик! А это был не твой чемоданчик! А это стал не твой, а это стал не твой, а это стал не твой чемоданчик! — противным голосом пропел вернувшийся Влекомов.
— У меня руки чешутся! — прошипела Эмилия, глядя в ненавистную (уже секунд пять) физиономию.
— Руки чешутся — возьми себя в руки! — изрекла физиономия.
— Где мой чемоданчик?! — угрожающе членораздельно повторила Эмилия.
— Из этого заведения, — Влекомов ткнул пальцем в сторону туалета, — никто не выскакивал с ним?
Накаркал — из заведения немедленно выскочил бычок и ринулся к Кирюше:
— Ты завалил Игорька, пидор?!
— За пидора ответишь! — пообещал Кирюша и немедленно исполнил обещание — костяшки вытянутого кулака воткнулись в горло бычка. Бычок захрипел и сел на пол.
— Умница! — похвалил Влекомов. — Не зря по спортзалам шатался!
Миролюбивый Сашок, увидев непотребное, сгрёб бутылку и бросился на помощь подельнику.
Изумлённая Томка, не переставая таращить глаза, сделала ему подножку.
Сашок плюхнулся к ногам Кирюши, не выпуская бутылку из рук. Кирюша освободил пленницу.
— Падла! — прохрипел Сашок.
— Сашок, прими на посошок! — предложил Кирюша и несильно приложил бутыль к его затылку.
В зале воцарилась тишина.
— Где мой чемоданчик?! — немедленно нарушила её Эмилия.
— На нас напал какой-то тип в маске! — наконец объяснил Влекомов. — Сначала закинул меня в дамский туалет, а затем изъял у Кирюши чемоданчик!
— Что ты треплешься?! — возмутилась Эмилия. — Милицию зови!
— Ты у нас милиция! — ответствовал Влекомов.
— Милиция! — заорала «милиция».
И, как ни странно, милиция тут же появилась в зале. Мэтр ресторана не дремал.
— Кто платить будет? — изрёк он, приблизившись к столику с группой товарищей в форме.