– Я собираюсь проверить ловушки, пока еще не совсем стемнело, – сказал он, когда донес ее до лагеря и опустил на землю, – сиди и жди меня. Я вернусь очень быстро.
Санни посидела пару секунд, пока Ченс не скрылся из виду, а потом вскочила на ноги. Она быстро вымылась и оделась, желая прикрыть свою наготу. Ее охватило неприятное чувство, что с того момента, когда Ченс вынес ее на солнечный свет, вся ее жизнь безвозвратно изменилась. Санни ожидала любовных ласк, но оказалась не готовой к тому яростному штурму, которому подверглись ее чувства. Она надеялась получить удовольствие, а вместо этого испытала нечто намного более мощное, с чем была не в силах справиться.
И больше всего ее поразил Ченс, который показал себя настоящим захватчиком, кем он и являлся по своей сути.
Она замечала намеки на это и раньше в моменты, когда его сильная индивидуальность прорывалась сквозь постоянный самоконтроль. Ей бы уже тогда понять: никто не станет охранять пустую комнату стальной дверью. Но жесткий контроль Ченса подарил Санни редкое роскошное чувство безопасности, и она оставалась такой беспечной, что не обратила внимания на властность, которая пряталась за твердой преградой, не подумала о том, что случится, когда эта властность вырвется на свободу. Сегодня днем она узнала об этом.
Ченс сам рассказал ей о службе в армии и не просто солдатом, а рейнджером. Этого было вполне достаточно, чтобы понять, к какому типу мужчин он относится. Санни хотелось думать, что только экстремальная ситуация, в которой они находились, и беспокойство за Маргрэту на время ослепили ее, не позволив рассмотреть его истинную сущность.
Дрожь возбуждения пробежала по ее спине при воспоминании о бурном часе или часах, проведенных на одеяле. Ошеломленная силой своей откровенной чувственной реакции, она ощущала себя растерянной и беспомощной. С самого начала Санни поняла, что ее тянет к Ченсу, поскольку раньше не испытывала ничего подобного ни к одному другому мужчине, но она оказалась совершенно не готова к такому сокрушительному шквалу эмоций. Не один Ченс привык управлять обстоятельствами – вся жизнь Санни зависела от ее контроля над любой ситуацией, сейчас же она обнаружила, что не может контролировать происходящее, как не может контролировать Ченса или свои чувства к нему.
Никогда прежде Санни не была так напугана.
Чувства, которые он вызывал у нее раньше, не шли ни в какое сравнение с тем, что она испытывала к нему сейчас. И дело не в сексе, более интенсивном и бурном, чем Санни представляла себе в самых смелых фантазиях. Нет, все дело заключалось в характере Ченса. Сегодня он показал ей те качества, которые старался скрывать ото всех и которые навсегда пленили Санни. Она поняла, что только собственная смерть сможет уничтожить ее чувство к Ченсу. Он относился к представителям очень редкой породы мужчин – настоящих защитников, бесстрашных воинов. Все черты его характера, словно маленькие кусочки головоломки, наконец-то легли на свои места, составив портрет мужчины, на дне души которого всегда будет таиться нечто первобытное, дикое и безжалостное; мужчины, который безропотно шагнет навстречу опасности и выйдет на линию огня, защищая тех, кого любит. В этом Ченс являлся полной противоположностью ее отца, чья жизнь основывалась на разрушении.
Санни и без того пришлось уже многим пожертвовать. Чтобы спасти их, мать отдала ее и Маргрэту на воспитание в другую семью, но не смогла полностью вычеркнуть себя из жизни дочерей. Она обучила их с таким трудом обретенным навыкам выживания, которые помогли бы им скрыться, исчезнуть, а в случае необходимости и отразить нападение. Не по своей воле, а лишь в силу обстоятельств Памела Викери Хойер стала профессионалом по ведению своей собственной скрытной борьбы. Каждый раз, когда она думала, что это безопасно, Памела стремилась увидеться с дочерьми, и добросердечные Миллеры не препятствовали ее встречам с девочками.
Но, когда Санни исполнилось шестнадцать, удача покинула ее мать. Отец всегда обладал огромными связями и ресурсами, недоступными его сбежавшей жене. При таких обстоятельствах ее поимка являлась лишь вопросом времени. И, когда Памелу наконец обнаружили и попытались схватить, она убила себя, опасаясь, что под пытками или с помощью наркотиков у нее вырвут информацию о местонахождении дочерей.
Это стало горьким наследством Санни – жить, скрываясь в тени, с памятью о мужестве своей матери, которая предпочла умереть, чтобы защитить их с Маргрэтой. Никто не спросил девушку, желала ли она такой жизни, она была предначертана ей с рождения, и Санни могла лишь попытаться сделать ее чуточку лучше.
И это не она решила жить отдельно от Маргрэты, это сестра сделала такой выбор. Будучи старше, Маргрэта сражалась со своими собственными демонами, которых пыталась победить. При этом она никогда не владела навыками выживания, которым их обучала мать, так же искусно, как Санни. Вот так и получилось, что сначала разошлись их пути с Маргрэтой, затем умерли Миллеры – первым Хэл, а следом за ним Элеонор, – и Санни осталась совершенно одна. Редкие телефонные разговоры по мобильному телефону являлись единственной ниточкой, связывающей ее с Маргрэтой, которая, как знала Санни, была довольна таким положением вещей.
Санни не думала, что у нее хватит сил отказаться и от Ченса. Поэтому она находилась на грани паники, понимая - ее пребывание рядом с ним подвергает опасности его жизнь. Только одно могло служить ей утешением: Ченс оказался очень сильным и тренированным мужчиной, способным в случае нападения самостоятельно позаботиться о себе.
Санни глубоко вздохнула, пытаясь не думать о возможных неприятностях. Когда они выберутся из каньона, если им вообще удастся отсюда выбраться, она решит, что делать дальше.
Слишком возбужденная и встревоженная, она не могла усидеть на месте и решила проверить одежду, выстиранную днем. Вещи высохли, и Санни быстро собрала их с камней. Хотя эта несложная работа заняла у нее всего несколько минут, к тому времени, когда она возвращалась назад к лагерю, сумерки так плотно сгустились над землей, что ей с трудом удалось разобрать обратную дорогу.
Санни хорошо помнила, что Ченс не взял с собой фонарик. На каньон стремительно опускалась безлунная ночь, и если он не вернется в ближайшие несколько минут, то не сможет ничего разглядеть в наступившей темноте. Костер до сих пор не погас, так как они с Ченсом периодически поддерживали его, не забывая о необходимости экономить драгоценный запас дров, и догорающие угли весь день слабо тлели, выделяя больше дыма, нежели тепла. Но сейчас Санни быстро подкинула в огонь несколько толстых сучьев, разжигая пламя посильнее, желая согреться, и для того, чтобы Ченс мог использовать костер в качестве маяка. Мерцающий свет осветил темный выступ, и яркие блики заиграли, отражаясь в гладкой поверхности скальной породы. Санни перерыла вещи и отыскала фонарик, чтобы иметь его под рукой на случай, если все же решится отправиться на поиски Ченса.
Полнейшая темнота сгустилась так внезапно, словно мать-природа накрыла землю подолом длинной юбки. Санни вышла из-за выступа.
– Ченс! – громко позвала она и замолчала, прислушиваясь.
Ночь не была абсолютно тиха. Вокруг раздавались шуршание и таинственные шорохи существ, ведущих ночной образ жизни и спешащих по своим делам. Слабый ветерок шевелил ветки кустов, постукивающих друг о друга, словно высохшие кости. Санни несколько секунд внимательно вслушивалась в ночные звуки, но так ничего и не услышала.
– Ченс! – снова крикнула она, на сей раз гораздо громче.
Ни слова в ответ.
– Черт подери, – пробормотала девушка и направила луч фонарика в дальний конец каньона, туда, где живительная вода струилась из расщелины в скале.
Она ступала очень осторожно, внимательно глядя под ноги, потому что второе столкновение со змеей за один день стало бы для нее чрезмерным испытанием. Санни медленно продвигалась вперед, время от времени выкрикивая имя Ченса, и его молчание раздражало ее все больше и больше. Почему он не отвечает на зов? К этому времени Ченс обязательно должен был ее услышать, ведь в сухом прозрачном воздухе звуки разносились очень далеко.
Вдруг чья-то твердая рука обхватила Санни за талию и с силой притянула к такому же твердому телу. Девушка в страхе закричала, но этот крик внезапно прервался, когда горячий требовательный рот накрыл ее губы. Под натиском Ченса Санни откинула голову и в поисках поддержки вцепилась в его мощные плечи. Он не спешил ее отпускать, искусно лаская языком, и целовал до тех пор, пока напряженность не оставила Санни и она не прильнула к крепкому торсу Ченса.
Когда наконец он поднял голову, его дыхание было хриплым и прерывистым. Санни почувствовала необходимость пожаловаться на то, как он с ней обошелся.
– Ты напугал меня, – обвинила она Ченса, хотя в ее голосе прозвучало гораздо больше страсти, чем недовольства.
– Ты сама на это напросилась. Я же сказал тебе – сиди и жди.
Ченс снова поцеловал ее, словно не мог насытиться.
– И что же, теперь меня ждет наказание? – пробормотала Санни, когда он прервался, чтобы передохнуть.
– Да, – ответил Ченс, и Санни почувствовала, как он улыбнулся, касаясь губами ее виска. – И через некоторое время ты испытаешь его сполна.
Она ощутила, как от обещания Ченса глубоко внутри вновь вспыхнуло волшебное пламя. После предыдущих страстных ласк у Санни болел каждый мускул, она не должна была так скоро чувствовать даже слабый отблеск желания и все же вновь затрепетала от предвкушения. Ей захотелось ощутить мощь его великолепно вылепленного тела, когда он будет неистово входить в нее, она жаждала тесно прижать его к себе, как только Ченс задрожит, сокрушенный той же волной удовольствия, которая накроет и ее тело.
Наконец он оторвал свой рот от ее губ, но Санни чувствовала, как бешено колотится сердце Ченса, а его джинсы распирает твердая, будто гранит, выпуклость.
– Пощади, – пробормотал он, – у меня нет ни единого шанса погибнуть от голода. Боюсь, я умру от изнеможения.