— Я так и не поняла, в чём же была суть вашего плана? — спросила Аполлинария.
— Как это — какая суть? Создание идеального общества, разумеется! — Рыцарь с упреком посмотрел на Аполлинарию. — Разобравшись с выдрами, я бы сумел внедрить свою модель уже людям, и получить в результате реализованную утопию, великолепную и прекрасную! Заметьте, сударыня, я не вредил им, наказывал лишь при необходимости, предоставлял все условия, и даже сверх того.
— И чем же всё кончилось? — участливо спросила Аполлинария.
— Чем, чем, — проворчал Рыцарь. — Дом рухнул, потому что эти твари, используя полученные знания, подгрызли в нескольких местах стены, и всё развалили. Я сам едва не погиб, каким-то чудом успел выскочить.
— Это печально, — вздохнула Аполлинария. — Действительно, грустная история. Позвольте, я провожу вас к голове великана, уважаемый Рыцарь. Или вы хотели ещё что-то рассказать?
Рыцарь с печалью посмотрел на неё, а затем произнёс:
— Что толку вам рассказывать? Вы, сударыня, молоды, у вас ветер в голове, и вы так ничего толком и не поняли. Ладно, скажу для вас так, чтобы получилось максимально просто. Не хочешь себе зла, не делай никому добра. Видит мироздание, мои помыслы действительно были чисты, и хотел я лишь хорошего, но ничего у меня так и не получилось. Что ж, сейчас мы дойдем до головы, а потом… — он вдруг замолчал, а затем улыбнулся.
— Что — потом? — спросила Аполлинария.
— Потом я обновлюсь, и отправлюсь искать новое место, — ответил Рыцарь. — Наверное, нужно всё же попробовать с аксолотлями. Любопытные, знаете ли, они тварёшки, говорят, лапки себе могут отращивать новые, и хвосты. Вижу широкое поле для деятельности. Идёмте, сударыня, покаяние само себя не… как же сказать-то…
— Не совершит? — предположила Аполлинария.
— Верно, — обрадовался Рыцарь. — Именно что не совершит.
Головой великана являлась на самом деле верхушка его необъятного черепа, возвышавшаяся над землей, как аккуратный белый костяной холм. Подойдя к ней вплотную, Рыцарь преклонил колено, и с чувством произнес:
— Приветствую тебя, поверженный великан, светоч и маяк чистых помыслов! Я пришел сюда, чтобы излить свой гнев на недостойных выдр, и признать вину в своём бессилии наставить их на истинный путь, дабы изменить их жизнь к лучшему. Однако, являясь Справедливым Рыцарем Кристальной Чистоты Помыслов я клянусь не оставлять попыток создать идеальное общество, которое будет вечно пребывать в состоянии гармонии и любви. Я продолжу своё нелегкое дело, и завершу начатое. Прими мою клятву, и да будет так!
Он прижал руки к груди, и с трудом поклонился. Потом повернулся к Аполлинарии, и негромко сказал:
— По слухам, у него там, под землей, немножко мозгов сохранилось. Живых. И вроде бы кусочек сердца где-то остался, так что, думаю, мою клятву он услышал.
— Это, наверное, хорошо, — предположила Аполлинария.
— Не «наверное», а точно, — уверенно сказал Рыцарь. — Теперь, сударыня, покиньте меня, потому что мне нужно перерождаться, а я бы не хотел делать это при свидетелях. Всего вам наилучшего.
— И вам, — кивнула Аполлинария.
От общения с Рыцарем у неё появилось какое-то странное чувство, ни на что прежнее не похожее, и она, кинув последний взгляд на голову великана, отправилась прочь, по дорожке, посыпанной гравием, к выходу из парка.
«Никак не возьму в толк, плох он или хорош, — размышляла Аполлинария. — С одной стороны он вроде бы говорил про благо. Но почему же его слова вызвали во мне такое ярое отторжение? Я же с трудом сдержалась, чтобы не начать возражать ему. Странно это всё».
Она шла по знакомым улицам, и размышляла, чем бы ей заняться дальше — день едва перевалил за полдень, до вечера оставалось полно времени, и заняться ей было совершенно нечем.
Зайду в кафе, решила Аполлинария. Сегодня действительно очень жарко, и стакан холодного чая будет весьма кстати. Она дошла до конца улицы, повернула за угол, и вскоре очутилась возле хорошо знакомой маркизы, укрывающей своей тенью маленькие столики. Череп поприветствовал Аполлинарию, мигнув ставшими в этот раз бирюзовыми глазницами, и указал на дверь — Аполлинария кивнула. Официантка занята, поняла она, поэтому лучше сходить за чаем самостоятельно.
Войдя в кафе, Аполлинария с удивлением увидела маленькую, изящную выдру в красном платье, туфельках, и с нарядной шляпкой на голове. Выдра пила фруктовый сок, и о чём-то беседовала с официанткой, которая присела на стул, стоявший возле пустого столика.
— … изверг, который не давал нам плавать, не позволял есть рыбу, и заставлял нас брить усы. Вы можете вообразить себе такое? — говорила выдра. Официантка кивала в такт её словам. — Да и вообще, наше место вовсе не в Городе, мы, после того, как сбежали, перебрались в Пригород, к Реке, а сюда ходим теперь только на прогулки, поговорить с людьми, и за новыми книгами, конечно. Вы ведь знаете, наш народ всегда любил читать. Мне повезло, всего лишь за один выпад я купила в лавке редкостей первый том «Деяний короля Небесных Вод». Конечно, делать выпад было неприятно, но оно того стоило.
— Рада за вас, — улыбнулась официантка. — О, а вот и наша постоянная гостья, — произнесла она, увидев Аполлинарию. — Здравствуйте, здравствуйте. Вам, как всегда, чай со льдом?
— Добрый день, — Аполлинария улыбнулась. — Да, мне чай, спасибо. И кофе для подруги. Простите… — она повернулась к выдре. — Вы сейчас говорили, и я случайно услышала то, что было вами сказано. Это ведь вы про Справедливого Рыцаря Кристальной Чистоты Помыслов? Я верно поняла?
— О, да, — выдра вздохнула. — Изверг именно так себя и называл. И требовал, чтобы его так называли мы, выдры. Вы встречались с ним?
— Не далее, чем сегодня, — кивнула Аполлинария. — Признаться, он вызвал во мне смешанные чувства. С одной стороны он вроде бы говорил правильные вещи, но вот с другой…
— Я поняла вас, — выдра с грустью покачала головой. — Видите ли, на самом деле никого нельзя заставить быть счастливым насильно. К тому же нельзя никому навязать своё представление о счастье. Его и наши представления отличались, но он какое-то время был сильнее, и нам приходилось подчиняться. Не сказать, что мы делали это с особой охотой. Но… время прошло, он одряхлел, а мы за это время выросли, и стали сильнее, как физически, так и духовно. Именно это обстоятельство и позволило нам выбраться из плена, и зажить так, как мы того хотели, а не так, как желал он.
— Ясно, — Аполлинария на секунду задумалась. — И как же вы сейчас живёте?
— Как завещала нам природа, и как велело мироздание, — объяснила выдра. — Я, например, счастливая мать десяти выдряд. Другие — стали вольными охотницами и охотниками. Ещё кто-то строит жилища, а кто-то живет, где получится. Мы свободны, и вольны выбирать — из того, что нам доступно, и по силам. И, уж конечно, у каждого и каждой из нас есть усы, когти, и зубы, а едим мы своими ловкими лапками, без всяких тарелок. Ух, как я ненавидела эти тарелки! — она нахмурилась. — Так бы и перебила их все! А ещё эти чёртовы люстры. Мы, знаете ли, отлично видим в темноте, поэтому нам не нужен свет вечером или ночью. А изверг принуждал нас сидеть в тесных комнатах при свете, да ещё и доносить друг на друга, если кто-то не хочет того, что заставили делать, и ест просто лапками, а не вилкой и ложкой.
— Да уж, — покачала головой Аполлинария. — Действительно, вы правы. Теперь я, кажется, стала понимать, что же меня так сильно смутило в его словах.
— И что же? — с интересом спросила официантка.
— Он не позволял выдрам быть самими собою, — объяснила Аполлинария. — А навязанное добро легко становится злом, если не подходит для того, кому его навязали. Рыбка не станет счастливее даже в самом лучшем террариуме для ящериц, она там просто умрёт, и очень быстро.
— Верно, — согласилась выдра. — В самую точку. Сударыня, скажите, он пока что не планировал переключаться на людей?
— Вроде бы нет, — покачала головой Аполлинария. — Сказал, что хочет начать эксперимент с аксолотлями.
— Бедные аксолотли, — выдра нахмурилась. — Мне их искренне жаль.
— Может быть, нужно их предупредить? — спросила Аполлинария.
— Ммм… не знаю, — ответила выдра, пожимая плечами. — Им до нас дела нет. Да и нам до них, если подумать, тоже.
— Но ведь вы, получается, товарищи по несчастью, — подсказала Аполлинария. — Если аксолотли, получив от нас информацию, задумаются, они смогут избежать большой беды.
— Если они нам поверят, то да, — кивнула выдра. — Думаю, вы правы. Милая моя, спасибо за сок, — она с благодарностью посмотрела на официантку, — но нам, кажется, пора идти. Вы не обидитесь?
— Нет, конечно, — улыбнулась в ответ официантка. — Как будете снова в Городе, заходите, будем рады. Кафе всегда к вашим услугам, и днём, и ночью. Будем ждать вас.
Аксолотли, как рассказала выдра, жили в пруду, который находился неподалеку от холма, в дальней части Города. Аполлинария бывала здесь всего пару раз, и обрадовалась, потому что оказаться в новом месте ей всегда было приятно. Вместе с выдрой они дошли сперва до площади, потом свернули к холму, обошли его, и вскоре увидели пруд, расположенный между домами, и окруженный кустами и деревьями.
— Здесь водится рыба, — заметила выдра. — Помнится, она была весьма неплоха, но, конечно, не сравнится с речной. Это всё-таки пруд, вода в нём застоялая, мутная. Сударыня, приходите как-нибудь к нам в гости. Обещаю, мы знатно угостим вас, и покажем место, где можно искупаться. Мы, выдры, в этом знаем толк, уж поверьте.
— Охотно верю, — кивнула Аполлинария. — Но мы, кажется, уже пришли. Вот только как нам найти аксолотлей?
— Сейчас, — выдра подошла к самой воде, и громко, залихватски свистнула. — Кто-нибудь из них обязательно поблизости, и приплывёт к нам.
Она оказалась совершенно права. Через пару минут вода у берега заволновалась, и вскоре на берег выбрался светло-бежевый аксолотль, не такой уж и маленький, ростом примерно по пояс Аполлинарии.