— Не напоминай, — второй голос погрустнел. — Вот тут ты прав. Скрепками, конечно, можно прикрепить, но ведь это такая морока… ещё и пальцы себе тогда искололи, пока возились. Бери, давай, и будем смотреть, чтобы сухие были. Мокрые раскисают от клея ещё больше.
Раздались шорохи, шелест, поскрипывание. Аполлинария осторожно выглянула из своего укрытия, и увидела, что две фигуры, одетые в чёрные одежды, складывают на тележку картонные фигуры. Интересно, куда они их повезут? Аполлинария прищурилась, оценивая расстояние до фигур, а затем высунулась ещё больше — и с радостью увидела, что вдалеке, в самом конце огромного склада, виден небольшой светлый прямоугольник. Дверь! Там точно находилась дверь, и решение Аполлинария приняла мгновенно. Главное — это проскочить мимо фигур. Бежать за нею им может помешать тележка, а ещё на них длинные неуклюжие одежды, поэтому…
Дальше раздумывать она не стала. Опрокинула мешавшие фигуры, и бросилась по проходу в сторону светлого прямоугольника со всей возможной скоростью. Кажется, она никогда в жизни так быстро не бегала, но, уже добежав до двери, она поняла, что могла бы и не стараться — за ней никто не погнался. И ещё через несколько секунд Аполлинария сообразила, почему.
Выскочим на улицу, она поняла, что попала в то самое странное пространство, с которого началось её путешествие. Дым, обломки стен и предметов, гарь, копоть, выстрелы, крики — да, это был тот же самый бой, в котором Аполлинарию подстерегали всё те же, что и раньше, опасности. Мелькнула мысль — а не вернуться ли назад? Но Аполлинария тотчас же отогнала эту мысль, и побежала прочь от двери, перепрыгивая через канавы, наполненные водой, вздрагивая от недалеких разрывов, и пригибаясь, слыша свист пуль тут и там. Куда бежать? Что делать? Полю боя, кажется, не было ни конца, ни края. Вскоре Аполлинария остановилась, ощущая нарастающее отчаяние.
— Сударыня, — позвал вдруг непонятно откуда идущий взволнованный голос. — Сударыня, вам нужно отсюда выбираться!
— Но как? — воскликнула Аполлинария. — Я не понимаю, что мне делать, и куда бежать дальше!
— Немедленно посмотрите на это всё другим взглядом, — приказал голос. — Скорее! Они приближаются, не медлите!
— Как это сделать? — жалобно спросила Аполлинария.
— Закройте глаза, и прикажите — смотреть другим взглядом, — ответил голос. — Быстрее же, чего вы ждёте!
Аполлинария послушно закрыла глаза, и произнесла:
— Приказываю — смотреть другим взглядом.
И тут же…
Звуки боя пропали. Вокруг стояла тишина, прерываемая лишь едва слышными всплесками воды и какими-то шорохами. Аполлинария ещё с минуту постояла, а затем открыла глаза. И вскрикнула от изумления. Потому что…
Потому что стояла она сейчас вовсе не на поле боя, а на заднем дворе какого-то завода. Или фабрики. Двор был основательно заброшен и заболочен; по сути, Аполлинария стояла сейчас в самом центре маленького болотца, по берегам которого росла осока, и стояли камыши с пушистыми метелками. Аполлинария обернулась, и увидела, что совсем неподалеку находится проржавевшая лента механического транспортера, с которой скатываются и падают в болото бумажные рулончики. Маленькие, невзрачные бумажные рулончики. А внизу, под лентой, сидят жабы, множество жаб, больших и маленьких, и, как только очередной рулончик оказывается на земле, жабы начинают закидывать его комьями грязи.
— Вы молодец, сударыня, — снова сказал голос. — Я очень за вас волновался. Кажется, вам следует выбираться оттуда, как вы думаете, это разумная мысль?
Аполлинария обернулась на голос, и обнаружила, что принадлежит он мужчине средних лет, который стоит у забора, и с участием смотрит на неё.
— В заборе есть прореха, — сообщил мужчина. — Перепрыгивайте вон на ту кочку, и ступайте сюда.
Через пару минут Аполлинария стояла по другую сторону забора, на самой что ни на есть обычной улице Города, неширокой, и пустынной. Мужчина, её неожиданный спаситель, кажется, уже перестал волноваться, он улыбался, и в улыбке его читалось явное облегчение.
— Я волновался за вас, сударыня, — сказал он. — Сперва не понял, что к чему, а потом сообразил, что вы попались, и что, вероятно, следует вас выручать.
— А как это выглядело со стороны? — спросила Аполлинария.
— Ну… эээ… несколько нелепо, — признался мужчина. — Вы то бегали туда-сюда, пригибаясь, то замирали, то садились на корточки. Вот я и решил вас позвать, иначе, боюсь, вы бы долго выбирались оттуда, если бы вообще выбрались.
— Мне очень неловко, но я бы хотела спросить, — осторожно начала Аполлинария. — Где я была? Что это за место такое на самом деле?
— Это? — мужчина кинул взгляд на забор. — Это наша бумажная фабрика, сударыня. А место, где вы были — это её задний двор. Раньше там отгружали продукцию, но давно уже сделали другой транспортер, новее и лучше, а этот забросили.
— Бумажная фабрика? — переспросила Аполлинария.
— Ну да, — кивнул мужчина. — Тут делают второсортную бумагу из всего подряд. Макулатура, тряпки, мусор.
— Ах, бумажная, — пробормотала Аполлинария. — Так вот почему он назвался капитан Папэр. Это же переделанное английское слово «paper», «бумага». Но… я не понимаю… значит, я была на бумажной фабрике? И бумага, выходит дело, воюет с жабами?
— Истинно так, — согласился мужчина. — До последней капли крови того, у кого в этой вечной войне есть кровь.
— Но… погодите, — попросила Аполлинария. — Я же видела всё по-другому.
— Вы, верно, чем-то рассердили своих старух, — справедливо предположил мужчина. — Вот они и отыгрались немного на вас. Не судите их строго, ведь их тоже можно понять. Они вовсе не так злы и плохи, как вы подумали.
— Но меня там могли убить, — с ужасом сказала Аполлинария. — Там всё было взаправдашнее и настоящее. Клянусь!
— Охотно верю, — кивнул мужчина. — Война ила и бумаги — штука страшная, и действительно настоящая. Мало того, самое скверное то, что в ней не может быть ни побежденного, ни победителя. Из прорехи в стене так и будут вечно сыпаться бракованные рулоны кассовых лент, а жабы в болоте так и будут стремиться всякий раз их изничтожить. Город обречен существовать вечно, и рулоны будут сыпаться вечно, и жабы будут вечно уничтожать их. Они считают территорию двора своей, ведь там есть болото, но на самом деле территория эта изначально принадлежала фабрике, хотя и не совсем годилась для её целей. Ни правых нет в этой вечной войне, ни виноватых. Но она была, есть, и будет, потому что фабрика производит всё новые и новые рулоны, перерабатывая макулатуру и тряпки, а жабы исправно мечут икру, и порождают всё новых и новых жабьих воинов.
— Это ужасно, — покачала головой Аполлинария. — Неужели ничего нельзя сделать?
— Ничего, — развел руками мужчина. — Почему вас это так огорчает?
— Я встретила там женщину, и мне её жаль, — призналась Аполлинария. — Она… делала бумажных солдат, как я сейчас понимаю.
— Машина, — тихо поправил её мужчина. — Скорее всего, она была машиной, которая производит бумажные рулончики. Только и всего.
— Нет, — упрямо покачала головой Аполлинария. — Точно, она не машина. Я знаю. Откуда — не пойму, но знаю. Надеюсь, я после встречу её. А ещё… — она помедлила. — Мне очень обидно, что я испортила платье. Смотрите, оно всё грязное. И шляпка с зонтиком пропали, я оставила их при входе, и не знаю теперь, как туда вернуться.
— Ну, этому горю я помогу, — улыбнулся мужчина. — Постойте смирно минутку, это быстро.
Аполлинария послушно замерла, мужчина провел над подолом её платья руками, не прикасаясь, и грязь исчезла, как по мановению волшебной палочки.
— А теперь пойдемте вызволять шляпку и зонтик, — предложил мужчина. — Думаю, небольшая прогулка нам не повредит.
— Конечно, — кивнула Аполлинария. — Простите, мне неловко, но как вас зовут? Из-за рассказа мы не успели представиться.
— Ох, боюсь, с этим получится сложно, — мужчина, кажется, смутился. — Дело в том, что имён у меня несколько, но я предпочитаю не использовать их вовсе. Я… немного смущаюсь.
— Почему? — удивилась Аполлинария.
— Скажите честно, вам нравится имя Варуна? — с грустью спросил мужчина. — Вот видите, вы молчите. Вы тоже сейчас смущены. Дело в том, что в нашей части Города это имя популярностью не пользуется, к тому же оно похоже на слово «ворона», но я в данный момент сосуществую именно с ним. Поэтому и предпочитаю не представляться.
— Вот оно как, — покачала головой Аполлинария. — Я вас понимаю. Мне тоже моё имя изначально показалось слишком вычурным и пафосным. Но потом я привыкла. Меня зовут Аполлинария, или, если вам удобнее, Поля.
— Называйте меня тогда Вар, — предложил мужчина. — Тоже необычно, но хотя бы коротко. Идёт?
Он снова улыбнулся, и Аполлинария улыбнулась в ответ.
— Хорошо, — кивнула она.
— Вот и отлично, — сказал Вар. — А теперь пойдемте вызволять вашу шляпку и зонтик. В этом Городе, уж поверьте, не так-то просто раздобыть хорошую шляпку. Так что в путь.
— Рыжий, чего ты там делаешь? — спросил Ит, закрывая книгу. — Ау, ты меня слышишь?
— Не ори, — раздраженно ответил Скрипач из комнаты. — Собирай манатки на пару дней, и поехали.
— Куда? — удивился Ит.
— Туда, — рассерженно ответил Скрипач.
— Ты можешь говорить нормально? — Ит рассердился.
— Нет, не могу, — ответил Скрипач, входя в комнату. — Вот, читай, что мне сейчас скинула Лийга.
Ит взял у Скрипача телефон, и через несколько секунд поднял на Скрипача безмерно удивленный взгляд.
— Чего? — спросил он. — В каком это смысле она собирается прекратить мучения? Чьи именно? И при чем тут Официальная служба и Метатрон?
— Я почем знаю? — спросил Скрипач в ответ. — У Лийги в голове стада тараканов, и настроены они решительно. Там ещё второе сообщение есть. Про зивов. Что ей надоело смотреть, как мы щупаем министров, а на самом деле хватит заниматься хренатенью, и надо пощупать для начала хотя бы зивов. Так что собирайся, и поехали.