уже никуда не деться. Ошибка ли это? Отнюдь. Это не ошибка, это жизнь. Петрикор — классический, прямо-таки канонический пример демиурга, в меру прожорливого, в принципе, беззлобного (Аполлинарии он ничего так и не сделал, а ведь мог), глупого, слегка одухотворенного, эгоистичного до мозга костей, и лицемерного до неприличия. Надо сказать, что в реальной жизни такие демиурги с легкостью набирают последователей, при этом никого не калеча и не убивая (об этом будет позже), так что вариант мира, включенного в сиур, в котором властвует вот такой Петрикор — это едва ли не меньшее из зол. Любопытен так же момент, что такие миры обычно бывают беззащитны, их с легкостью ассимилируют и порабощают конклавы, их тасует, как карточную колоду, Индиго, в общем, им часто приходится несладко в силу их несостоятельности. Демиург такого толка слишком глуп и слаб, чтобы сопротивляться, поэтому при плохом варианте зонирования мир могут постигнуть большие беды. Забавно — Петрикор глуп настолько, что принимает Аполлинарию, которой позже присягнет на верность, за свою потенциальную последовательницу. Комментарии, как говорится, излишни.
Глава 7, Круглые очки
Когда мы дочитали книгу, Дана спросила — и вот эта жуть попала в Мадженту? Да. Именно так и есть. Не смотря на эксперименты мадам Велли, мир, который она, как демиург, представляет, является именно Маджентой, и ничем иным. Не стоит думать, что вся поголовно Маджента представляет собой сборище беззубых и медлительных добряков, ни с кем не воющих, и бездействующих. Это не так. Среди миров и демиургов Мадженты немало весьма зубастых и расчетливых, однако, есть один нюанс, который кардинально отличает эти миры от подобных, и очень похожих на них миров Индиго. Мадам Велли презирает своих мышей, и ставит на них опыты, но при этом — она заботится о сохранности мышиной популяции в целом, не терзает их без перерыва, и даже вывозит гулять — об этом есть упоминание в книге. Мадам Велли — жесткий, даже местами жестокий демиург, что верно, то верно. Мир, который она держит, наполнен внутренними войнами, в нём часто меняются условия, он порой непредсказуем, но… выживаемость у таких систем в разы выше, чем у тех, которые представляет здесь Петрикор. Почему? Очень просто — они приспособлены бороться за жизнь, у них огромный опыт и практика. И это мадам Велли позже дает понять, она говорит как раз об этом во время общего представления. Это мир со сложной цветовой градацией, в рамках восприятия Сэфес, конечно (спасибо за данную подсказку Лийге), но это безусловная Маджента, и спорить тут не о чем.
Глава 8, Дряхлый рыцарь
Более чем любопытная глава, потому что в ней мы встречаем довольно редкое явление, а именно — блуждающего демиурга. Рыцарь, с завидным постоянством совершающий поступки, которые кажутся всем нам ошибочными, на самом деле просто ещё не нашел на момент встречи с Аполлинарией область применения. Позже он её находит. Однако тут есть ещё один интересный момент: Рыцарь становится первым демиургом, которому очень хочется войти в сиур, который образует сейчас именно Аполлинария, и он ищет путь, который позволяет ему занять в данном сиуре свою позицию. Он меняет мир (находит новый дом), и там его методы начинают работать, потому что объекты приложения (тараканы) имеют такую же постоянную основу, как и он сам. Скрипач, кстати, высказал мнение, что мир, в котором я вырос, а именно ДС-35, был чем-то похож на тот, который строил Рыцарь. Строгие правила, порой довольно бестолковые, обычаи, традиции… да, что-то общее есть, безусловно. Аполлинарии Рыцарь, разумеется, не нравится, но потом она понимает, что подобное взаимодействие вполне имеет место быть, и Рыцарь добивается своего, встраивается в сиур. Плохо это, или хорошо? Скорее, хорошо. ДС-35, не смотря на все запреты и законы, был весьма неплохим миром, жить в нём было уютно и спокойно. Это инертный мир, который, однако, тоже вполне способен, при надобности, показать зубы. Мои сводные братья, да и я сам, что греха таить, на первый взгляд могли показаться рохлями и гнилой интеллигенцией, вот только физическая и моральная подготовка и у них, и у меня, и у всех моих тамошних знакомых была такова, что за сутки в ружьё, при надобности, смогла бы встать половина планеты. Запросто. Да и сам ДС-35 был очень неплохо подготовлен к любым событиям.
Глава 9, Страстное трудолюбие
Демиург, которого создали люди. Тоже довольно редкое явление, надо сказать, но Аполлинарии на протяжении всей книги везет именно на редкие и нестандартные схемы. В этой главе перед Аполлинарией встает новая этическая задача, она, помимо своей воли, размышляет о правомерности того, что происходи в Садках. Да, для неё это выглядит дикостью, но на самом деле подобное явление не редкость, мало того, в истории Сонма это явление отражено в деизме, а именно в его ответвлении, которое создал шотландский философ Юм.
Садки — это аналог многобожия, а ротаниха, которая в результате становится демиургом, это результат труда множества людей, сумевших подняться из тьмы к новому уровню разумности, и является классическим примером демиурга по Юму. В книге у неё нет имени, и не просто так. Дело в том, что у подобного демиурга может быть множество имён, которые меняются в зависимости от развития общества, и от исторического периода. Добрый ли это демиург? Однозначно нет. Но — это тоже Маджента, потому что стремления ротанихи не просто не деструктивны, она — образец созидания и постоянного движения к совершенству. Про жизнеспособность и говорить нечего. Демиург, выросший в таких условиях, способен победить в самых различных обстоятельствах, и никогда не даст себя в обиду. И себя, и сиур, к которому принадлежит его мир. Старухи говорят Аполлинарии о том, что ротан является сорной рыбой, и в этом они правы, но — внутри своей экосистемы ротан вполне способен существовать, особенно если не давать ему лишней воли.
Глава 10, Голубиная история
И снова диковинка — скрытый демиург. По словам Лийги это явление тоже в достаточной степени редкое, такие миры надолго задерживаются в Белой зоне, и причина тому — определить принадлежность подобного мира крайне сложно. Кот, который в данной главе является настоящим действующим демиургом (его дом — это двор и дерево), и управляет исподволь ситуацией, умён, хитёр, расчетлив, и прозорлив. Сцена с голубями, которую наблюдает Аполлинария, срежиссирована им от и до, но Аполлинария до последнего момента не понимает, кто истинный автор происходящих событий.
Кроме того, кот, первый из всех ранее встреченных демиургов, намекает Аполлинарии на существование истинного Бога, он говорит о том, что за ним тоже кто-то стоит, что он не является конечным звеном в этой цепочке. Пятая сила (в главе их упомянуто четыре) это супруга кота, которая «приносит по три приплода в год», и которой он намерен отдать голубиные грудки. То есть мы видим божество, которое поклоняется другому божеству, и делает это для появления… правильно, новых и новых божеств, подобных ему, ну, разумеется. Старухи, с которыми Аполлинария говорит позже, тоже намекают на Бога, как на последнюю силу, но называют они эту силу — смертью, перед которой бессильны все. Ну, практически все. Почти все.
Глава 11, Маленький стеклянный шарик
Логический узел, коим является Аполлинария Онсет, выходит на новый уровень восприятия, но переход это будет возможен лишь после того, как Аполлинария сумеет разрешить для себя личную этическую задачу, а именно — найти источник вины, которую она всё это время ощущала, и продолжает ощущать. Это закономерно для логического узла, который чувствует и демиургов, и разумных, живущих в мирах, которые они держат. И Аполлинария спускается в ад, в прямом смысле этого слова, она становится низовой единицей всех процессов, и смотри на ситуацию так, как это делает обычное разумное существо.
Пространство дождя, в которое она в результате выходит, показывает ей созданные ею же самой возможные варианты обретения «статуса вины». Маркеры — ненастоящее небо, старость, и письмо, которое отправлено неведомо кому. Если вдуматься, становится понятно, что она пишет это письмо самой себе, и компонентам, из которых она будет вскорости состоять. В письме есть любопытная деталь, а именно — это потенциальное обращение ко всем демиургам, это призыв к смирению, отказу от гордыни, и напоминание о том, что демиурги по сути своей тоже бессильны, равно как и старая женщина, которая пишет письмо. «Он ни разу не спас никого», пишет Аполлинария, говоря о демиурге, которого может ощущать она же сама, будучи выдуманной ею же старухой, даже засыхающий цветок он не смог спасти.
Мы поняли смысл этой главы далеко не сразу. В общем концепте книги она выглядит, на первый взгляд, чистым безумием, и лишь после нам стало понятно, насколько события этой главы были важны для логического узла. Подниматься и расти — достойно и почетно, а вот спуститься вниз, и посмотреть из тьмы наверх — намного сложнее.
Глава 12, Ил и бумага
В этой главе нам показали сразу двух демиургов — действующего, которым является капитан Папэр, и потенциального, которым вялятся Вар. Ситуация с Папэром немного комична и наигранна, но на самом деле подобных демиургов немало, ничего удивительного в этом нет. Классический солдафон, прямой, как палка, неумный, приземленный, без запросов, без изысков (одни только медали чего стоили), и не мыслящий ни себя, ни окружающих вне перманентной войны, которую он ведет, не прекращая. Смысла в данный момент в его действиях нет совершенно, но ему не важен результат, он полностью захвачен процессом.
Миров, подобных тому, которым управляет Папэр, великое множество, и в Мадженте, и в Индиго. Это миры пограничных значений, их отличия для обеих сетей минимальны, но они всё-таки есть. Будь Папэр представителем Индиго, Аполлинария просто так от него бы не ушла. Ей бы сперва пришлось распилить цепь на лодыжке. А от Папэра она сбежала если не с легкостью, то без потерь уж точно.