Дочь: В чем же разница между формированием достойного характера и воспитанием добродетелей?
Отец: Добродетели, подобно ритуалам, более или менее обусловлены указаниями, исходящими от внешнего авторитета, и лишь немногие понимают отношение этих достоинств к цели религиозной жизни. Более того, их положительная сила зависит от обстоятельств. Не всегда легко сказать, в какой момент добродетель перестает быть достоинством. Твердость легко переходит в упрямство, мужество — в безрассудство, ненасилие — в трусость, самоконтроль — в самоистязание и так далее. Поэтому, воспитание добродетелей может заключать в себе просто механическое подчинение моральным предписаниям.
Конечно, вначале это так же необходимо, как обряды и ритуалы. Вот почему наши законодатели излагают законы дхармы в виде догматов. Но очень скоро человек нравственный должен начать действовать самостоятельно. Он должен сам решать, что истинно, что справедливо и что достойно в данных обстоятельствах. Он не должен больше чувствовать себя стесненным правилами и предписаниями. Когда же он обретает добродетельный характер, он становится независимым в своих суждениях и редко поступает неправильно.
Дочь: Если наставления и предписания перестают играть роль, чему же тогда следовать?
Отец: Дхарматма или добродетельная личность является более верным образцом, нежели правило дхармы. Первая есть живое дерево, последнее же лишь сушеный плод. В Тайттирия-упанишаде учитель, давая своему ученику прощальное наставление по окончании его обучения, говорит: «И если у тебя есть сомнение в делах или в поведении, то поступай так, как поступают при этом Брахманы, которые вправе судить, преданные добрым делам, не ведомые другими, мягкие, любящие добродетель»[13].
Дочь: Разве наставниками правильного поведения являются люди, а не тексты священного закона?
Отец: И люди, и священные тексты. Согласно индуизму, руководствами к правильному поведению служат Писания, обычаи, примеры святых и внутреннее «Я» или совесть. Ибо Ману говорит: «Источник священного закона есть Веды, затем смрити, и затем, поведение тех, кто понимает священные тексты, а также обычаи святых людей, и наконец, поведение тех, кто постигает знание своего внутреннего «Я». А Калидаса в известных и часто цитируемых стихах говорит, что побуждение чистого сердца есть верный советчик в минуту сомнения. Таким образом, делая авторитетом пример святых, и считая образцом для подражания ведический идеал божественного совершенства, индуизм сохраняет дхарму живой, а ее моральный кодекс подвижным.
Дочь: Отец, ты сказал, что наши законодатели не только излагают дхарму, но и предписывают наказания за различные грехи. Что такое грехи? И сколько их?
Отец: Грехи бесчисленны, как и добродетели. Разные законодатели дают различные списки грехов. Но обычно они классифицируются двумя способами.
Дочь: Какими?
Отец: Во-первых, все грехи делятся на грехи мысли, грехи слова и грехи действия. Ибо злая мысль или грубое слово столь же греховны по природе своей, как и порочное действие. Это тройное деление свидетельствует об утонченности знаний индуистских авторов этических предписаний, которые отказывают в прощении даже за грубое или непристойное слово, хотя за ним нет злого намерения, и оно не приводит к какому-либо жестокому действию.
Дочь: А какова другая классификация?
Отец: Так же, как все добродетели сгруппированы вокруг пяти главных добродетелей, так и все грехи группируются вокруг трех ужасных грехов — кама, кродха и лобха, или похоть, гнев и алчность. Гита говорит:
«Трояки врата преисподней, губящие человека:
Похоть, гнев, алчность; эти три подобает
бросить.
Человек, от этих трех врат тьмы свободный,
Каунтея,
Создает свое благо и так Высшего пути
достигает»
(XVI, 21, 22).
Но все деления довольно искусственны. Есть лишь один грех, хотя формы его бесчисленны. Это — эгоистическое желание. Грех есть просто противостояние человека Богу, или, более точно, — противостояние плоти духу. Грешник тот, кто находится в дисгармонии не только с окружающим его обществом, законы которого он нарушает, но и с вселенским царством духа, частью которого он является. Ибо дхарма, против которой он восстает, есть лишь земное начертание Риты, которую Веды утверждают как ритм и порядок Вселенной. Человек в своей аджняна или слепоте думает, что он может быть независим от закона Вселенной. Он подобен части тела, которая отказывается действовать в согласии со всем организмом и устанавливает свое локальное действие, результатом чего является воспаление, боль и болезнь. Грешник — это больной член общества и мятежник против царства Бога. Он противопоставляет свою волю воле Творца. И помни, что обе живут в нем самом. Ибо человек есть единство духа и тела. Первый — его высшая природа, последнее — его низшая природа. Путь духа — джняна или спасительное знание, путь тела — кама или разрушительное желание. Когда в Гите Арджуна спрашивает Кришну, что побуждает человека совершить грех, Кришна отвечает:
«Это страсть, это гнев, прожорливый,
многогрешный,
Знай его здесь, как врага, он возник из гуны
раджас.
Как зеркало ржавчиной, как дымом покрыто
пламя.
Как зародыш покрыт оболочкой, так он этот
мир покрывает.
Он постоянный враг мудрого, он скрывает
мудрость;
Ненасытимое пламя это, Каунтея, принявшее
образ Камы;
Чувства, манас и буддхи именуются его
местопребыванием.
Через них он воплощенного ослепляет, скрывая
знанье»
(III, 37—40).
Вишну.
XII в. Период поздних Чолов. Тамилнад. Бронза.
Национальный музей, Нью-Дели, Индия.
Бог Вишну занимает центральное место в триаде главных богов индуизма.
Брахма находится справа, а Шива слева от него. Бог Вишну считается божеством, которое обеспечивает порядок и гармонию в мироздании
Дочь: И все желания ― наши враги?
Отец: Нет. Только незаконное желание есть враг. Ибо Бог Гиты говорит:
«Я сила сильных, свободных от вожделения
и страсти;
В существах Я — закономерное влечение,
мощный Бхарата»
(VII, 11).
Желания плохи только тогда, когда их предметом является незаконное удовлетворение себя. Пока человек сконцентрирован на себе и воздвигает стены между собой и себе подобными, его желания приходят в противоречие с законом всеобщей любви и препятствуют его прогрессу.
Дочь: Но как может человек, живя в миру, перестать заботиться о себе и своей семье, и действовать согласно закону всеобщей любви? Если то, что ты говоришь, правда, тогда все мы грешники.
Отец: Да. Все мы в некотором роде грешники. Каждая религия учит этому. Индуистские Писания постоянно утверждают, что существование есть зло, и что самсара существует только для грешников. Будда приравнивает жизнь к дукхе. Христианство учит, что все люди рождены грешниками, и что мир всегда противостоит Богу.
Дочь: Не есть ли это просто пессимизм?
Отец: Нет. Поскольку пессимизм — это философская теория, которая говорит, что жизнь — зло, что мир не имеет цели, что им управляет слепая воля, и поэтому человек должен искать избавления от этого мира невзгод и страданий. Это очень далеко от индуизма, который верит в вечного Бога и в конечное спасение всех людей, и не верит в вечное наказание и конечную реальность зла. Индуизм повсюду стремится показать путь к постоянному счастью. Он учит, что бессмертные души не могут удовлетвориться бренными вещами. Поэтому он призывает людей верить не в преходящие удовольствия мира, но в радости духа. Не может быть положено начало религиозной жизни, пока мы не увидим, что в мире преобладает зло. Неудовлетворенность жизнью настоящей есть необходимое дополнение к надежде на жизнь будущую. Все, что большинство из нас может сделать в этом мире, это обрести немного чистоты в океане грязи, немного справедливости в океане греха, немного красоты в океане безобразия и немного любви в океане эгоизма. Если мы не отринем грязь, грех, безобразие и эгоизм мира и не объявим все это злом, у нас нет надежды на прогресс. Мы все начинаем с жизни, сосредоточенной на себе. Но когда наше представление о себе постепенно расширяется, так, что начинает вмещать не только семью, но также общество и страну, в которой мы живем, мы становимся менее грешными. Когда мы обретаем способность любить и работать для людей в еще больших масштабах, наши желания очищаются и гармонизируются с волей Бога. Все нравственное совершенствование состоит в гармонизации нашей собственной воли с Волей, которая правит Вселенной.
Дочь: Можем ли мы таким образом избавиться от грехов?
Отец: Да. Мы можем легко избавиться от своих грехов, расширяя наши души. Это создает добрый характер и увеличивает нашу духовную мощь, которая сжигает все грехи. Каждое достойное действие, которое является результатом нашей расширяющейся любви, увеличивает скрытую силу души.
Дочь: Необходимо ли искоренять всякий грех в своей душе?
Отец: Да, дорогая моя. Разве не обязательно затыкать каждую течь в корабле, чтобы он не затонул? Каждый грех есть симптом болезни души. Это не местное воспаление, которое можно устранить наружными средствами.
Дочь: Если это так, какая польза в религиозных очистительных обрядах, установленных самими законодателями?
Отец: Наказания и очистительные обряды предписаны только для тех, кто отвратился от греха. Они вступают в действие только после перемены в сердце. Они, как наружные лекарства, которые лишь дополняют, но никогда не отменяют подчинение общим законам здоровой жизни.
Дочь: Какая же от них польза, если они действуют только после перемены в сердце?