За один только поступок вы осуждаете всего человека — это тоже неоправданно. Можно осудить поступок, но не всю индивидуальность. Индивидуальность следует уважать, как и раньше. Вот все, что можно сделать: уважительно обеспечить этому человеку психиатрическое лечение, уход, помощь, чтобы рана в его психике, породившая преступление, исчезла.
Представьте себе жизнь без смерти: это будет невыносимая боль, невыносимое существование. Без смерти жить будет невозможно. Смерть придает жизни смысл, придает жизни интенсивность; поскольку жизнь мимолетна, каждый миг становится драгоценным. Если жизнь вечна, кому это нужно? Тогда можно вечно ожидать завтра — кто тогда будет жить здесь и сейчас? Но, поскольку завтра ждет смерть, она заставляет вас жить здесь и сейчас. Вы должны окунуться в настоящий момент, вы должны идти в его глубину до конца, потому что — кто знает? — следующий момент может прийти, может не прийти.
Видя этот ритм, человек обретает покой и принимает то и другое. Когда приходит несчастье, он приветствует его; когда приходит счастье, он приветствует его, зная, что они — партнеры в одной и той же игре. Это нужно помнить постоянно. Если это станет вашим фундаментальным знанием, ваша жизнь приобретет совершенно новый вкус — вкус свободы, вкус непривязанности, беспристрастности. Что бы ни пришло, вы остаетесь спокойным, безмолвным, принимающим.
Люди практически полностью утратили измерение слез. Они позволяют себе плакать только тогда, когда испытывают очень глубокую боль или страдание. Они забыли, что слезы также могут быть слезами счастья, великого наслаждения и празднования.
Слезы не имеют ничего общего со страданием или счастьем. Слезы связаны с тем, чего внутри вас слишком много, и оно хочет вылиться наружу. Это может быть счастье, это может быть несчастье. Все, что в вас слишком интенсивно, слишком невыносимо, выливается — чаша наполнена выше краев. Слезы появляются от избыточности, переполнения. Так что наслаждайтесь ими.
Весь мир снова должен научиться красоте плача, слез, потому что, если вы не можете праздновать слезы, это значит, что вы никогда не переполняетесь в счастье. Это значит, что вы переполняетесь только в страдании, только в глубокой боли. Логика проста. Значит, вы потеряли измерение счастья — разучились быть настолько счастливым, чтобы прийти к точке, где чаша переполняется.
Тотальный смех — редкостное явление. Когда каждая клетка вашего тела смеется, когда каждый фибр вашего существа пульсирует радостью, приходит глубокое расслабление. Существуют несколько состояний, которые обладают величайшей ценностью; смех — одно из них. Пение и танец обладают тем же качеством, но смех — самое быстродействующее явление.
Смех — это жизнь, любовь, свет. Смех в своем самом чистом проявлении — это танец всех ваших энергий.
В настоящем глубоком смехе ум исчезает. Смех не является частью ума или сердца. Когда случается настоящий смех — так называемый смех из живота — тогда он приходит из самой вашей глубины; тогда, возникая в самом вашем центре, волны смеха распространяются по всей периферии. Представьте, что вы бросили камень в тихое озеро. В том месте, где он упал, поднялись волны и начали распространяться по всему озеру. Точно так же в вашем центре рождается настоящий смех и захватывает собой всю периферию. Это почти как землетрясение! Каждая клетка вашего тела, все фибры вашего существа танцуют, приходят в единый ритм.
Когда я использую слово «сексуальность», я не имею в виду просто «генитальность». «Генитальность» — это лишь один очень, очень крохотный опыт, крошечное выражение сексуального. Сексуальное это нечто громадное. Под сексуальным я понимаю все, что вы переживаете, когда ваше тело живо, чувственно, трепещет, пульсирует, — тогда вы в сексуальном состоянии. Это может быть вообще не связано с гениталиями. Например, когда вы танцуете, вы сексуальны, танцор сексуален, энергия танца — это сексуальная энергия. Гениталии не причем; вы вообще можете не думать о сексе, не иметь секса и в мыслях. На самом деле, когда вы забываете о сексе и растворяетесь в каком-либо глубоком участии всем вашим телом, это и есть сексуальность. Вы можете плавать или бегать — бегать утром…
Десять лет, с 1947 по 1957 год, я пробегал восемь миль каждое утро и восемь миль каждый вечер. Я делал это регулярно. И благодаря бегу я пережил многое, очень многое. С шестнадцатью милями в день я бы обежал мир семь раз за эти десять лет. После того, как вы пробегаете вторую или третью милю, приходит момент, когда все становится текучим, и вы больше не в голове, вы становитесь телом; вы ваше тело. Вы начинаете жизнедействовать как живое существо — как деревья, как животные. Вы становитесь тигром, или павлином, или волком. Вы забываете всю голову. Университет забыт, степени забыты, вы не знаете ничего, вы просто есть.
По сути дела, после трех или четырех миль вы уже не можете помыслить о себе как о голове. Приходит тотальность. Платон забыт, Фрейд исчез, все разделения исчезли, потому что они были на поверхности — и глубоко внутри ваша целостность начинает заявлять о себе.
Когда вы бежите против ветра ранним утром, когда все свежо и все существование радуется новой радостью, купается в новом восторге нового дня; когда все свежо и юно; когда прошлое исчезает и все возвращается после глубокого ночного отдыха; когда все девственно и первобытно — внезапно даже бегун исчезает. Есть только бег. Нет тела, которое бежит, есть только бег. И постепенно вы видите, как возникает танец с ветром, с небом, с появляющимися лучами солнца, с деревьями, с землей. Вы танцуете. Вы начинаете ощущать биение вселенной. Это сексуально. Плавать в реке сексуально. Совокупление это не единственное, что сексуально, — все, где ваше тело тотально пульсирует без запретов, сексуально.
Так что, когда я использую слово «сексуальное», я имею в виду это переживание тотальности. Генитальность это лишь одна из функций сексуальности. Она приобрела слишком много важности, потому что мы забыли всецелую сексуальность, тотальную сексуальность. По существу, ваши так называемые махатмы сделали вас очень, очень «генитальными». Вся вина ложится на ваших святых и махатм — они виновники, преступники. Они никогда не говорили вам, что такое настоящая сексуальность.
Постепенно сексуальность оказалась ограничена гениталиями, стала локальной, она больше не всеобъемлюща. Локальная, «местная» генитальность уродлива, потому что она может дать вам, самое большее, разрядку, она никогда не сможет дать вам оргазм. Эякуляция не оргазм, — не всякая эякуляция оргазмична, и не всякий оргазм является вершинным переживанием, «пиковым переживанием». Эякуляция генитальна, оргазм сексуален, пиковое переживание духовно. Когда сексуальность ограничена гениталиями, вы можете испытать лишь разрядку, в которой вы просто теряете энергию, ничего не достигаете. Это просто глупо. Это совсем как чувство облегчения после того как вы чихнете, не более.
В разрядке нет оргазма, потому что все ваше тело не пульсирует. Вы не в танце, вы не участвуете всей своей целостностью — это не священно[7]. Это очень частично, а частичное никогда не может быть оргазмичным, потому что оргазм возможен, только когда вовлечен весь организм. Когда вы пульсируете с ног до головы, когда каждый фибр вашего существа пульсирует, когда все клетки вашего тела танцуют, когда в вас звучит огромный оркестр, когда все танцует, — тогда происходит оргазм. Но и не любой оргазм является пиковым переживанием. Когда вы тотально пульсируете внутри, это оргазм. Когда ваша тотальность соучаствует в тотальности существования, это пиковое переживание. А люди выбрали эякуляцию, они забыли оргазм и совершенно забыли пиковое переживание. Они не знают, что это такое.
А поскольку они не могут достичь высшего, они остаются в рамках низшего. Когда вы можете достичь высшего, когда вы можете достичь лучшего, естественно, низшее начинает исчезать само по себе. Если вы понимаете меня… секс будет трансформирован, но не сексуальность. Вы станете более сексуальным. По мере того, как секс исчезает, вы будете становиться более сексуальным. Куда уйдет секс? Он станет вашей сексуальностью. Вы станете более чувственны. Вы будете жить с большей интенсивностью, с большим пылом, вы будете жить как огромная волна. Эти маленькие волны исчезнут. Вы станете штормом, вы станете великим ветром, который способен потрясать деревья и горы. Вы будете приливом, наводнением. Ваша свеча загорится одновременно с обеих сторон.
И в этот миг — даже если вам будет позволено жить лишь один миг, его более чем достаточно, — вы узнаете вкус вечности.
Слово shrink — «сжимать(-ся)», «сморщивать(-ся)», «скукоживаться», — в точности описывает то, что делают психотерапевты: усушают и сморщивают людям мозги. Они заставляют человека скукожиться из личности в пациента. Это их работа. Они заставляют вас превратиться в сморчок.
Когда вы идете к психотерапевту, вы идете как личность, с достоинством. У психотерапевта вас тут же обклеивают ярлыками: вы шизофреник, вы параноик, вы невротик. От вас остается мокрое место! Вы уже больше не тот же человек с достоинством. На вас наложили ярлык. Вы больной! Вас нужно лечить.
Низводя вас из статуса человека в статус пациента, сам психотерапевт увеличивается в размерах. Чем более он делает вас ничтожеством, тем более раздувается сам.
Это старый фокус, меняются только названия. В прошлом был священник, теперь стал психотерапевт. В прошлом священник усушал вам мозги, пытаясь создать чувство вины, пытаясь создать ощущение, что вы неким образом неправильны, что вас необходимо переделать, что вы неприемлемы таким, как есть, что вас ожидает ад.
Все усилия священника были устремлены к тому, чтобы принизить вас и заставить чувствовать себя преступниками, грешниками. Священник создавал в вас своего рода чувство вины. Теперь за эту работу взялся психотерапевт. Психотерапевт — это священник новой эпохи, Нью Э