Заболел один человек, он живет за две тысячи километров от меня. Я предложил ему помощь, и он согласился. Ежедневно в определенное время я передавал ему энергию, которую стяжал из природы. Я мог, конечно, поиграть в сочувствующего, мол, какой ты бедный, мне так жаль тебя, ты такой хороший, но избрал соучастие. И без эмоций, без сочувствия я лечу его на расстоянии, причем не испытывая к нему никакой жалости, сострадания, так как если бы я таковые ощущал, то у меня не получились бы передача энергии и целительство. Врач, лекарь, целитель не должны отождествляться со страданиями больного, а обязаны действовать твердо, решительно, хладнокровно и профессионально. Представьте себе хирурга, который удаляет вам зуб и одновременно сопереживает вашей боли. Он будет щадить вас и тянуть зуб в течение всего дня, лишь бы не делать вам больно, а на самом деле все это превратится в бесконечную пытку. (Осмелюсь заметить, что я намеренно не привожу в данной книге никаких жизненных примеров, ибо в этом случае это была бы уже не азбука, а энциклопедия с соответствующим объемом. Возможно, в будущем назреет необходимость написать азбуку на реальных примерах и ситуациях.)
Так и я своим сочувствием ко всему на свете превратил свою жизнь в пытку, когда терзал себя тем, что не имеет ко мне никакого отношения. Недавно в лесу, прямо на тропинке я встретил мертвого зайца. Заяц был крупный, с красивой шерстью, глаза голубые – открыты. Стоял я над ним, и чувство жалости захлестнуло меня, и самое главное – непонятно, отчего он умер, никаких видимых причин смерти не было. Я отнес его в сторону и положил под деревьями, в углубление. А потом отсек нахлынувшие чувства. «Посмотри, – сказал я сам себе, – сколько вокруг умерших деревьев, вот они лежат повсюду. Почему же ты не сострадаешь упавшему дереву, которое умерло, отжив свой срок? Смерть – естественное следствие, но на этом жизнь не прекращается, ибо жизнь – это вечный поток непрестанного обновления и самовыражения. Так к чему чувства, когда нужно не переживать, а соучаствовать в эволюции? Это значит – изменять свою жизнь к лучшему, делать ее сильной, творческой и созидательной».
Предвижу восклицания «мудрецов», которые зашипят на меня, говоря: «К чему же приведут твои „щит“ и „меч“ – что всем будет на все наплевать? Живи сам по себе, а все остальное пусть катится в тартарары?» Отвечаю сразу: «Нет, дорогие мои. На самом деле человек способен изменить только одно – себя, свою жизнь. Вот этим он и должен заняться. А создав внутри себя и близ себя гармонию и красоту, возможно реально помочь миру в его развитии и эволюции». Ведь таким образом можно обвинить всех святых подвижников – отшельников, которые отказались от ответственности за весь мир, за все, что в нем происходит, и взяли на себя только одну ответственность – за самого себя, чем, собственно, и занялись и чему посвятили всю свою жизнь без остатка. Ибо бытие человечества складывается из бытия его отдельных клеток. Невозможно заставить всех быть счастливыми и гармоничными, каждый может и должен совершить это сам для себя, по своей воле и своими усилиями. И ни волшебник, ни президент, ни правительства не могут сделать людей счастливыми. Посмотрите на сытые страны, где вроде бы должны быть все счастливы, а там, напротив, самый большой процент самоубийств, множатся психические заболевания, расцветает наркомания и другие пороки, которые изнутри съедают сытое общество.
В свое время я был захвачен в плен религиозной организацией. У меня был даже духовный отец, которому я безраздельно доверял и указания которого воспринимал как откровения самого Бога. В течение этих нескольких лет общения, а вернее, моего добровольного пребывания у него в рабстве он усиленно насаждал мне идею близкого конца света. То страшный суд должен был наступить в 1996 году, потом дата переносилась на следующий год и т. д. Ну, а уж 1999 год был несомненным, по его мнению, годом, когда страшный суд все-таки состоится. Я настолько отождествился с этой идеей, что везде и во всем видел, а скорее, хотел видеть признаки близкого Апокалипсиса. Однако как человек впечатлительный и добросовестный я пошел дальше и даже, продав свой дом, устремился в ту землю, которая, по мнению духовного отца, была наиболее безопасной. Я уехал, но ничего не произошло, и там я наконец прозрел и осознал всю глупость своей доверчивости. Единственное, за что я был ему благодарен, так это за то, что мой отъезд и жительство на чужой, незнакомой земле позволили мне успокоиться и проанализировать тщательно свою жизнь и, как следствие, увидеть всю пагубность своего прежнего положения. Меня поразило, в какой паутине страха от надвигающихся катаклизмов я жил ранее. В конечном счете, я был душевным инвалидом, ибо ничего светлого я не видел в жизни. Мое будущее было мрачным не только потому, что грозная, всепожирающая туча суда надвигалась на человечество, но и оттого, что никто об этом не подозревал, а мне «повезло» и я знал об этом.
Я бесконечно рад, что теперь наконец избавился от этого религиозного зомбирования и обрел свободу. Хотя очевидно, что мой уже бывший духовный отец не раз пытался впоследствии на меня забросить аркан, но я его отсекал своим «мечом». Теперь, когда меня начинают пугать страшным судом, желая, чтобы я вновь отождествился с этой идеей, я говорю (естественно, не обязательно вслух, достаточно это сказать самому себе): «А какое отношение имеет ко мне то, что вы предполагаете? Почему вы хотите, чтобы я нес ответственность за то, что вам открылось? Вам так кажется, вы в этом уверены? Так и несите сами за свои откровения ответственность, и не надо меня вталкивать в ваши предчувствия и пророчества». Настоящий страшный суд я устроил себе сам, когда позволил внутри себя родиться и утвердиться атмосфере страха, ужаса и безнадежности. Теперь я знаю, что сам, по своему желанию могу жить в аду или в раю – нужно только выбрать, что мне более подходит. А уж коли выбрал, так все остальное должно быть отсечено. Многие люди живут в аду, но почему же я должен последовать их примеру, а вернее, какое отношение их ад имеет к моему раю?
Я строю новую жизнь, свою реальность, а для этого требуется непрерывное отсечение любых внешних воздействий. И я защищаю свой мир «щитом и мечом», отметая все, что пытается прилипнуть ко мне. Я не несу ответственность за все, что происходит вне меня. Я несу ответственность только за самого себя и более не принимаю никаких обязательств кроме тех, которые я действительно принял. Я теперь помню, что, проникаясь сообщениями, т. е. отождествляясь с чем бы или кем бы то ни было, я принимаю на себя всю полноту кармы, причины, следствия, вины и расплаты данного информационного объекта. Неважно, что я действительно ни при чем, важно, что если я даже мысленно сочетался с «груздем», значит, я уже буду насильно посажен в кузов со всеми вытекающими последствиями, т. е. буду проходить полную программу «груздя».
На самом деле проблема навязывания мне извне информации, установок, обязательств, втискивания в рамки отведенной мне кем-то ответственности гораздо более обширна и серьезна. И оттого для созидания новой жизни невероятно значимо ее решение. Именно поэтому подвижники напрочь обрывали все узы, цепи даже с близкими, меняли свои имена, ибо через прошлое имя легче всего было держать человека на прежней привязи. Они преобразовывали свой внешний облик – отпускали волосы, бороды, носили одежды, непохожие на те, которыми пользовались в прежней жизни. Я, конечно, не собираюсь оставлять мир, ибо именно в этом мире вижу свою главную работу, и потому так важны для меня эти два простых, но необычайно действенных приема, с помощью которых я непрерывно отсекаю от себя любые «присоски» и «щупальца». Ведь меня все время пытаются заставить отвечать, жить, поступать, чувствовать так, как это было свойственно мне прошлому. Но я становлюсь день ото дня другим, и поэтому я выбрал себе новое имя, которое держу в тайне. Именно такой шаг и есть переход на другую ступень моего бытия. Во мне рождается новое существо, с качественно иной природой, для которого я и принял новое имя. Это помогает мне радикально отделиться от того человека, который когда-то был похож на меня. И теперь за поступки, мысли, привычки, мировоззрение и многое другое я (с новым именем) не несу ответственности и не имею к нему никакого отношения, я становлюсь совершенно иным!
Благословляю себя неустанно пользоваться «щитом» и на всякое поползновение на мой мир говорить себе и всем: «Я не несу ответственности за то, что происходит за пределами моего мира!»
Благословляю себя отсекать «щупальца», которые пытаются меня пленить, мечом-возражением: «Какое отношение это имеет ко мне?»
Благословляю себя дать себе тайное, новое имя, чтобы не отождествляться со своей старой жизнью, в которую хотят меня втиснуть!
Ы
БЫло – да сплыло!
«На смертном одре, на больничной койке лежит умирающий человек. Рядом с ним сидит священник и принимает исповедь отходящего в мир иной больного. Вдруг входят возбужденные врачи и восклицают: „Извините, произошла ошибка, вам был поставлен неверный диагноз! Точнее, ваш диагноз перепутали с диагнозом другого человека. Вы совершенно здоровы!“ Больной порывается приподняться, хватает ртом воздух, но падает на подушку и испускает дух. Врачи стоят в растерянности и рассуждают: „Теперь нужно сообщить правильный диагноз тому, кого мы выписали, ошибочно признав его здоровым“. Кто-то несмело и тихо произносит: „Кстати, я его недавно видел на спортплощадке, он чувствует себя прекрасно“. „Вот то-то и оно, – возражает другой. – Он ничего не знает о своей неизлечимой болезни и поэтому ведет образ жизни, опасный для его здоровья. Немедленно нужно сообщить ему правильный диагноз!“»
С самого рождения авторитеты нам ставят диагноз, который, как проклятие, следует за нами по всей жизни и определяет ее. Мы изначально попадаем под луч авторитетного мнения, суждения, точки зрения и потом идем по жизни в рамках этого луча. Мы становимся калеками, будучи совершенно здоровыми людьми, мы делаемся несчастными тогда, когда на самом деле мы бесконечно счастливы. Только мы появляемся на свет, как нас тут же мудрецы «пеленают» в свои нормы, доктрины, стандарты, связывая не только руки и ноги, но главным образом наши разум и сердце. Нас облекают в цепи ранее, нежели мы научимся ходить. Мы