Дювел осторожно взял Уайпорн за руку:
– Мае Лек, можно идти домой. Поблагодари этих милых людей за то, что о тебе позаботились.
У самой двери Дювел протянул Тодду визитку:
– Я в неоплатном долгу перед вами, Тодд. Никогда не забуду, как вы за ней приглядывали.
У Тодда слезы на глаза навернулись. Неоплатный долг в Паттайе дорогого стоит, даже если твой должник лишь волонтер туристической полиции. Тодд спрятал визитку в карман и протянул руку.
– Хотите пива?
– Сперва нужно отвезти маму домой. У нее был долгий, тяжелый день, верно, Мае Лек?
Уайпорн сидела неподвижно, как мраморная статуя.
– Через сколько дней среда? – спросила она.
– Полынь! – крикнула Доктор Любовь, здорово подражая голосу Уайпорн.
Та обернулась и показала на клетку:
– Хочу эту птицу.
Тодд посмотрел на старуху и, увидев, что у Дювела забот полон рот, не стал навязывать ему пиво. Пусть этот псевдокоп убирается из бара вместе со старой побирушкой и никогда не возвращается.
– Буду иметь в виду, – сказал Тодд, стиснув Алисе ляжку. У них на глазах Дювел вывел мать на улицу и усадил в машину. – Почему мужчина-фаранг в Таиланде должен либо деньги печатать, либо сопли вытирать?
– Сам скажи, – отозвалась Алиса. – Ты ведь у нас специалист.
Тодд снова стиснул ей ляжку. Алиса ударила его по руке костяшками пальцев.
– Больно! – пожаловался он.
Алиса смахнула руку Тодда без малейших усилий, словно тот был не мужчиной, а щуплым мальчишкой. Она уже долго жила в Таиланде и видела, как умело тайки играют на родительском инстинкте фарангов. Они как сборщицы каучука на юге страны – и ведро соком наполняют, и дерево не губят. Вот и ей нужно надоить с Тодда как можно больше.
Алиса почувствовала, что скоро грянет буря. Страшная, наподобие метели, которая обрушилась на Красную площадь в день, когда она сфотографировала бабушку. Алиса не сомневалась, что под прикрытием «золотых кобр» часть добрых людей спасется от черных туч. Тодд, если воспользуется обстоятельствами, может оказаться в их числе. А вот тайцы Алису восхищали, потому что напоминали ей русских. И тайцы, и русские умеют выживать. Даже если потеряются, они всегда найдут дорогу домой.
Глава 06
Освоение ферментации куда важнее, чем освоение огня.
Раннее утро пятницы, за пять дней до высадки американского десанта.
Тодд с ножевым ранением едет в больницу.
Звонок сотового разбудил Дювела в два часа ночи. На кровать полился зеленоватый свет дисплея, затем грянули первые аккорды хита группы «Аэросмит». Дювел нащупал телефон и поднес к уху.
– Это я, Тодд. Меня ножом пырнули.
– Кто это?
– Тодд. Хозяин «Бильярдно-пивного бара Доктора Любовь».
Кто такой Тодд, Дювел вспомнил не сразу. Ах да, молодой американец с бостонским акцентом. Трехдневная щетина, зеленые глаза… верно, он самый.
– Ага, парень из бара. Тодд, сейчас поздновато. Помню, я просил тебя звонить, если что понадобится, но не думал, что это случится так скоро.
– Говорю же, меня ножом пырнули.
– Что?
– Ножом меня пырнули!
В трубке слышалась целая какофония – обрывки рэпа, приглушенные голоса, кашель, крики и далекий рев мотоциклов. Байкеры Паттайи спать не ложатся.
– Что происходит?
– Мне больно, – захныкал Тодд.
– Где ты?
– В баре. Я один, помоги мне.
К тому времени, как Дювел встал, оделся и на мотоцикле выехал в «Бильярдно-пивной бар Доктора Любовь», часы уже показывали половину третьего. В баре было темно. Тодд лежал на полу рядом с бильярдным столом.
– В чем дело, дружище? – спросил Дювел, опустившись на колени рядом с Тоддом.
– Она меня пырнула.
– Кто пырнул? – уточнил Дювел.
– Нои, бывшая жена.
– И где она сейчас?
– Сбежала. Эта сучка засаду мне устроила.
Сравнительно молодой, Тодд уже нанюхался пороху на фронте паттайской семейной жизни. Он угодил в засаду и теперь, как бравый солдат, лежал на полу и, делая глубокие вдохи, держался за красное пятно, которое расплывалось на животе.
– Вы поссорились?
– Нои требовала денег, – ответил Тодд. – А как услышала, что я на мели, схватилась за нож. Взяла и пырнула меня в пузо, а я даже не заметил. Глупо, да?
– Тодд, тебе в больницу надо. – Дювел оглядел темный бар. – Где твоя русская подруга?
– Ушла домой еще до начала заварушки.
– Хочешь, я позвоню ей?
– Нет, Алису впутывать не надо. – Лицо Тодда побледнело, губы посинели. – Кое-кто надоумил Нои меня пырнуть.
– О ком это ты? – спросил Дювел.
– Пиво.
– Кто такой Пиво?
– Мой партнер по бизнесу.
– Ясно, только что связывает Пиво с твоей бывшей женой?
Тодд покачал головой:
– Пиво хочет, чтобы я вышел из игры.
Дювел расстегнул Тодду рубашку и осмотрел рану, светя фонариком на область живота.
– Рану надо обработать.
У Тодда сбилось дыхание, глаза словно остекленели. Он поднял голову и глянул на Дювела, который вдруг почувствовал, что его собственный язык стал как-то тяжело ворочаться во рту. От кровопотери у Тодда развился шок, речь стала бредом.
– Нои требовала денег. Я объяснил: что должен, я ей уже отдал. Между нами все кончено. Нож появился внезапно. Я и отреагировать не успел, – сетовал Тодд, словно вина лежала на нем.
Вероятно, так оно и было.
Дювел вышел на улицу и тормознул пустой бат-автобус – пикап, который, добавив в кузов скамьи, паттайцы используют в качестве общественного транспорта. На скамью водитель и уложил Тодда. Дювел залез в «салон» и устроился рядом.
– Плати больше! – потребовал водитель, увидев, как Дювел в форме волонтера туристической полиции Паттайи склонился над раненым приятелем. – Твой друг мне всю скамейку кровью перепачкает.
Так началась денежная цепочка. Дювел вытащил бумажник из заднего кармана брюк и вручил водителю лишние сто батов. Тот глянул на банкноту, ворча, залез в кабину и газанул. Словно в космосе, они понеслись к частной больнице у Сукхумвит-роуд.
– Зачем она меня пырнула? Что я ей сделал? – вопрошал Тодд, когда бат-автобус затормозил, чтобы проехать на красный. На Сукхумвит-роуд движение не интенсивное.
Дювел задумался: в голосе Тодда слышалась досада. «Женщину узнаешь только после свадьбы», – говорил отец Дювела, умалчивая, что преимущественно женился на своих супругах вскоре после первого свидания. Тем не менее, отец Дювела был прав. Он в упор не понимал, почему жены стреляют в него, бьют и пыряют ножом.
Бат-автобус влетел вверх по наклонному въезду и остановился у входа приемного отделения. Дювел выполз из «салона», но выпрямиться смог лишь через минуту. Они с водителем дотащили Тодда до дверей. Две санитарки смотрели на них, скрестив руки на груди.
– Деньги есть? – поинтересовалась старшая из санитарок. – Без денег помогать не будем.
– Не волнуйтесь, вам заплатят, – пообещал Дювел. – Он со мной.
Санитарки присмотрелись к форме Дювела, отошли в сторонку, пошушукались и вернулись.
– Кредитка есть?
Дювел показал «визу». Санитарки разулыбались, помогли уложить Тодда на каталку и поставили ее у стены рядом с двумя неудачливыми самоубийцами, жертвой передоза и мотоциклисткой, сломавшей ногу в аварии. По звукам в приемном покое казалось, что это притон, обитателей которого коллективно пытают электрошокером.
Санитарка провела ладонью Тодду по лбу. Все, первичный осмотр закончен.
– Жить будешь, – объявила она.
– Держись, парень, – сказал Дювел. – Сейчас найду доктора.
Он сделал лишь пару шагов и замер, решив сказать Тодду, чтобы ничего не пил: при ранении брюшной полости нельзя. Тодд – бывший солдат и наверняка в курсе, но санитарка уже протягивала ему пластиковую бутылку с водой.
– У него ранение брюшной полости, воду нельзя, – предупредил Дювел.
Санитарка зевнула и вырвала бутылку у Тодда из рук.
– Твой приятель говорит, что воду нельзя.
– Мне так холодно! – пожаловался Тодд.
– Позвонить Алисе? – предложил Дювел.
– Нет, не звони.
«У Алисы с Тоддом немало проблем», – подумал Дювел. ЧП с бывшей женой не оставляло сомнений, что Тодду по вкусу проблемные связи. Богатое событиями детство научило Дювела расшифровывать тревожные знаки, а многочисленные жены отца – читать язык тела и видеть опасные сигналы. Отрешенностью с налетом грусти, капелькой злобы и тенью угрозы Алиса напоминала Дювелу отцовских жен. Он подозревал, что и Нои того же типа.
Дювел рыскал по коридорам в поисках доктора. Безуспешно. Доктора попрятались в палатах куда дальше от входа. В приемном отделении командовали медсестры и санитарки. Там составлялся список, и очередь напоминала банковскую. Каждому присваивался номер, перед каждым стояла цель дожить до той минуты, когда объявят твой. Порой ходячие больные лезли без очереди. Лежачие стонали на каталках, словно средневековые жители при ампутации конечностей. Страдания и стоны совершенно не трогали старшую медсестру, которая держала планшетку со списком, невозмутимая, словно мысленно уносилась в параллельный мир.
Дювел понял, чего требует ситуация, и достал свой символ власти и правомочий, жетон волонтера туристической полиции Паттайи, размером с бронзовую медузу. Медсестра с планшетом наморщила нос, показывая, что совершенно не впечатлена. Дювел разыскал другую сестру. Он приехал в форме со всеми знаками отличия. Вторая медсестра поднялась на цыпочки, чтобы прочесть надпись на его нагрудном бейдже, рассмеялась и ушла. Когда-то в присутствии представителей власти тайцы вытягивались по стойке «смирно» и отдавали честь, но ветра перемен дули прямо по больничным коридорам.
– У фаранга ножевое ранение. – Дювел встал вполоборота, показывая на Тодда, и вытащил из бумажника банкноту в тысячу батов. Сумму он тщательно просчитал – именно она превратит медсестру с планшетом в самого влиятельного человека в приемном отделении.