Петром Великим в память Полтавской победы. Так герцог Бирон, расправясь с группой приверженцев Петра, отплатил и самому великому императору.
Часть втораяСмятение в Туркестане
I
Летом 1739 года многотысячная армия Надир-шаха вторглась в Индию. После ухода войск из Хорасана его селения приняли благообразный вид. Исчезли с базаров и улиц толпы солдат в синих куртках и барашковых шапках, обвешанных кинжалами и саблями. Появились люди степенные, отцы семейств, в чёрных сердари[25]. На порогах лавчонок толпились старики, наблюдая за игрой в нарды и успевая видеть, что делается вокруг и около. Шли отовсюду паломники в Мешхед к гробнице святого Имама-Резы, ехали в загородные сады на природу богачи в каретах.
В один из летних дней на Мешхедской дороге, со стороны Астрабада, появился целый кортеж золочёных карет, сопровождаемых кавалькадой воинов, одетых в красные куртки с золотыми позументами и шапки с белыми и чёрными перьями. Так ездил только Тахмасиб, перенявший в годы своего царствования европейскую моду. Потом, когда сел на персидский трон Надир-шах, Тахмасиб скрылся вместе с гвардейцами и каретами в глуши Мазандерана. И едва Надир-шах покинул страну, бывший повелитель Персии вновь появился на Мешхедской дороге.
Крестьяне и обыватели с любопытством смотрели на богатый кортеж Тахмасиба, строя всевозможные предположения, сводящиеся к одному: «Бывшая ось Вселенной, вокруг которой крутились материки и звёзды», выехал в Хорасан неспроста. По пути Тахмасиб ваехал в селение Гюнами, к гебрам-зороастрийцам, поклонявшимся Зенд-Авесте, присутствовал на похоронах их старца — мабета. Его вознесли на высокую скалу, висящую над пропастью, и, оставив, ушли. Вскоре прилетели грифы и расклевали тело старца до костей. Тахмасиб принял от жрецов чашу с целебной водой, несущей долголетие, и поехал дальше. Он побывал на источнике Кара-Казан и вместе с жёнами и детьми купался в горячей воде, бьющей фонтанами со дна бассейна. В Кучане Тахмасиб ходил по базару, а затем отправился в загородный сад Назар-баг, где наслаждался чистым воздухом и запахами цветов. Приехав в Мешхед, остановил свои кареты возле гробницы Имама — Резы и вошёл поклониться великому святому.
О каждом шаге Тахмасиба и его надимов[26] докладывали старшему сыну Надир-шаха Реза-Кули-мирзе — наместнику Хорасана. Мирза посмеивался над беззаботными причудами бывшего шаха и в то же время предполагал, что не зря выехал шах.
Мирза, провожая отца в Индию, просил оставить ему достаточное количество войск, а также своего дядю по матери Лютф-Али-хана. Дядя, возглавивший оставшиеся войска, сторожил дороги и тропинки со стороны Бухары и Хивы, боясь нападения узбеков и туркмен, но и он был озабочен приездом прежнего шаха. Когда Тахмасиб, после поклонения святому имаму, направил карсты к мешхедскому дворцу, царедворцы и гуламы[27] засуетились, не зная, как быть: принимать по-шахски или гнать прочь непрошеного гостя. Реза-Кули-мирза накинул на себя белый аба[28], надел тюрбан с большим страусиным пером и остановился у окна, наблюдая за гостем. Тахмасиб, хорошо понимая, что сейчас на него смотрят из всех «щелей», склонился в низком поклоне и стал ждать приглашения. Реза-Кули-мирза, отойдя от окна, сказал с усмешкой везирю:
— Ну что ж, примите гостя и приведите ко мне.
Тахмасиб вошёл в комнату, изысканно убранную коврами и расписанную арабесками. Мирза, утопающий в подушках, показался ему большой куклой.
— Реза-Кули, где ты?! — окликнул Тахмасиб, делая вид, что не замечает его.
— Проходи, Тахмасиб, — отозвался наместник Хорасана, всё так же сидя в подушках и очищая кожуру в банана, давая понять, что не испытывает к вошедшему ни малейшего почтения и принял его только ради того, что сестра Тахмасиба всё ещё значится первой женой мирзы. Как он мечтал завладеть ею, но тогда Тахмасиб был шахом! И с каким небрежением относился к ней теперь, когда Тахмасиб сброшен с престола. — Здорова ли ханум? Здоровы ли дети? — спросил мирза, откусывая банан.
— Слава Аллаху, все живы-здоровы и передают своему брату и дяде низкий поклон, — отвечал добродушно Тахмасиб.
— Мне донесли о твоих заездах к мабетам и к источнику. Разве ты болен?
— Нет, дорогой мирза, здоров и полон желаний жить ещё долго, но жизнь моя, сам знаешь, очерчена близким концом, а нити от него держит в своих руках твой отец. И ты, дорогой мой мирза, не в особом почёте у Надир— шаха. У нас в Мазандеране люди говорят: дни Надира сочтены. Двинувшись в Индию, он затеряется там и будет растоптан многочисленным народом. Надира ждёт участь его брата Ибрахима, разгромленного и убитого в Дагестане.
— Зачем ты приехал, Тахмасиб? — Мирза отбросил кожуру банана.
— Я давно знаю о твоих тайных намерениях убрать отца и завладеть троном, поэтому я здесь. До этой минуты ты был один, теперь нас двое. Надир сбросил меня с трона, сделался сам шахом. Все его поступки противозаконны. Власть его призрачна, ибо я не давал согласия видеть твоего отца шахом. Я дам согласие на твоё коронование, и ты станешь законным повелителем этой страны. Найди в себе мужество, мирза, сейчас самое лучшее время для смены повелителя. — Тахмасиб высказал всё, что думал, и встряхнул мирзу за плечо:
— Мне от тебя многого не надо — сделаешь меня своим наместником в Хорасане.
Реза-Кули-мирза заколебался, но Тахмасиб и этим был доволен. Несколько дней провёл он в Мешхеде, сидя за щедрым угощением у своей сестры или бывая на охоте с соколами. Затем снова посетил мирзу, подогревая, дабы долго не раздумывал, а начинал действовать. Распрощался с уверенностью, что мирза готов к борьбе за шахскую корону. Уехав в Себзевар, Тахмасиб остановился там, чтобы наблюдать за дальнейшим развитием событий.
Мирза поразмыслил немного: «Вестей из Индии от отца нет, хотя прошло уже несколько месяцев, как он отправился в поход. Да и слухи в народе идут, будто Надир-шах разгромлен и казнён Великим Моголом. А если так, то медлить нельзя. Не захвачу шахский престол я — захватит кто-то другой, а этого допустить невозможно!» Мирза послал гонцов за Лютф-Али-ханом, который стоял с войсками под Серахсом. Тот, приехав в Мешхед, сразу же навестил принца, и Реза-Кули поведал ему о приезде Тахмасиба и возможности захвата шахского престола. Лютф-Али-хан не стал долго раздумывать:
— Дорогой племянник, надо ехать в Тегеран, склонить всех знатных сефевидов на свою сторону! Без них не добьёшься верховной власти.
Не теряя времени, выехали они в Тегеран, по пути оповещая всех беглербегов[29] и прочих правителей провинций, чтобы приехали к Реза-Кули-мирзе и дали ему отчёты о. приходах и расходах. Кое-кто воспротивился — и лишился головы. Другие съехались в Тегеран, расположившись с отрядами в городе и предместьях. Мирза отослал к беглербегам счётчиков, призвал мастеров золотых дел и приказал изготовить золотое писчее перо, чеканы на золотые и серебряные монеты с изображением Реза-Кули, новую государственную печать. Портных он усадил за шитьё множества богатых халатов, которые будут розданы вельможам.
Возбуждённый народ Персии с нетерпением ждал, когда глашатаи назовут имя нового обладателя персидского престола, и в это время, из Индии поступили донесения о крупных победах Надир-шаха. Пал под натиском персидских войск Пешавар, сдался Лахор. В Дели индусы подняли восстание против персидского завоевателя, но он подавил его, залив улицы индийской столицы кровью. Вскоре из Индии приехал гонец. Керим-хан с приказом, чтобы Реза-Кули-мирза ехал навстречу родителю в пограничный город Герат.
Известие это погрузило молодого мирзу в страх и раздумья. Лютф-Али-хан, видя, что племянник проявляет нерешительность, налетел на него, как коршун:
— Отец твой хорошо пожил, слава Аллаху! Возраст у него не тот — пора переселяться в мир иной. А тебе, мирза, надо брать престол. Поднимай войска, зови сердаров, пойдём под Герат и свяжем Надир-шаха!
— Нет, дорогой дядя, не поднимется у меня рука на родного отца, — отказался мирза. — Будем готовиться к торжественной встрече шаха.
— Глупец ты! — рассердился Лютф-Али-хан. — Всё равно теперь замыслов своих перед шахом не скроешь. Отец твой возьмёт за глотку Тахмасиба — и тот выдаст тебя. Тахмасиба надо немедленно убить, тогда тайна останется между нами.
— А печать?! А Деньги, которые уже отчеканены?! Разве их спрячешь?! Вся страна знает об этом!
— Скажешь отцу: Тахмасиб и его ашрафы сцепились между собой за персидский престол. Скажешь, зарезали сефевиды Тахмасиба, чтобы снова не сел он на трон. Скажешь, обстановка складывалась так, что ты должен был взять на себя обязанности государя персидской империи.
— Но Тахмасиб жив! Он в Себзеваре сидит, с гаремом и детьми! — отчаянно закричал мирза.
— Сегодня жив, завтра будет мёртв! — Лютф-Али— хан схватился за саблю, обнажил наполовину и резким движением водворил в ножны. Часом позже он поднял свой отряд и ускакал из Тегерана.
Тахмасиб со всеми его детьми и жёнами был убит ночью, когда Лютф-Али-хан приехал в Себзевар. После свершённого злодеяния встретились они с мирзой на Мешхедской дороге и вместе отправились в Герат.
Возвращение Надир-шаха, покорившего последнего Могола Индии, сопровождалось небывалыми торжествами. В дни большого салама во всех селениях по пути следования персидских войск трубили карнаи, пронзительно завывали тутаки и звенели бубенцами чаганы[30]. На каждом привале между кибитками и шатрами устраивались пиршества: жарились на кострах туши коров и овец, трещали на шампурах шашлык и кебаб, лился ручьём щербет, крутились, словно чёрные дьяволы, цыгане-люли в диких плясках. Сотня слонов, нагруженных трофеями, тысячи верблюдов под вьюками показывали каждому, с какой богатой добычей возвращался из Индии Надир-шах. Казначеи его величества, пока войска шли из Дели, успели подсчитать. стоимость захваченной добычи — она исчислялась в сотни миллионов туманов. Таких богатых трофеев до сих пор не захватывал ни один полководец мира. Дворцы Герата сплошь были завалены индийскими сокровищами; войска же из-за тесноты расположились у стен цитадели в кибитках, среди которых выделялся большой жёлтый шатёр Надир-шаха, оцепленный конными сотнями н личной охраной — гуламами. К солнцу царей, великому и несравненному, могли приблизиться только те, кого он сам хотел видеть. Сотни высокопоставленных особ из персидских провинций и покорённых Надиром стран, расположившись в небольших походных лагерях и деревушках вокруг Герата, с тревожным томлением ожидали приглашения солнцеликого. Пока же он принимал тайных лиц, которые в его отсутствие следили за каждым беглербегом, сердаром и прочими правителями в городах и сёлах Персидской империи. «Глаза и уши» из Тегерана и ближайших к нему останов