— Я могу тебя попросить? Только честно.
— Да, месье Каро.
Он пытается улыбнуться, но выходит искусственно.
— Пожалуйста, не надо меня бояться.
Её улыбка куда более искренняя и смелая.
— Я вас не боюсь. И никого не боюсь. Вы мне больше ничего не сможете сделать.
— Я и не собираюсь, поверь.
— Тогда почему вы здесь? Я всё рассказала дознавателям, мне нечего добавить.
Бастиан задумчиво оглаживает подстриженную бородку. Так, надо выводить разговор в иное русло. Для начала — быть с ней честным.
— Я хочу, чтобы нашли и наказали того, кто убил моего брата, — начинает он, тщательно проговаривая каждое слово. — Чтобы кара коснулась только тех, кто виновен. Понимаешь?
— Да. Я виновна?
Её прямой вопрос ставит Бастиана в тупик. Будь Советник на эмоциях — не задумываясь, ответил бы «да». Но сейчас, когда работает лишь рассудок, правильного ответа не приходит.
«Отвечай честно, Бастиан, давай. Время теряешь».
— У меня нет точного ответа, Кейко. Сейчас, в данный момент, ты для меня — жертва обстоятельств. Ты — его прихоть, игрушка, которой не место в нашем доме. Если бы он привёл тебя в семью законной женой, я бы мог… нет, я бы тебя ненавидел. Но всё получилось иначе. Неразумно испытывать негатив к тебе теперь. И во мне его нет. Я тут потому, что… — он сбивается, умолкает, потом продолжает: — Ты знаешь, в чём тебя обвиняют?
— Нет. Мне не сказали.
— Ты знаешь слово «терроризм»?
— Нет, месье.
«Осторожнее, Бастиан. Выбирай слова, тщательно формулируй вопросы. Да, это всего лишь версия, но если она вдруг верна — ты сам всё испортишь».
— У тебя много друзей?
Кейко моргает, пытаясь понять, зачем её об этом спрашивают. Улыбается.
— Нет, месье. Две японские семьи в нашем доме, и всё.
— А на работе? Кем ты работаешь?
— С шести утра до полудня я присматривала за малышами в группе от полугода до пяти. С часу дня до девяти вечера я сортировала мусор на городской свалке. По выходным помогала сестре в порту. Сматывала водорослевые ленты, складывала рыбу в контейнеры. Меня многие знают, но… но кому нужна дружба с косоглазой?
Логично. Даже в своей среде девчонка была на отшибе. Господи, Канселье, ты всё-таки идиот.
— Кейко, а сестра? У неё есть друзья?
— Те же, что и у меня. И мальчик с сейнера, на котором она ходила раньше.
Возвращается парнишка-посыльный с подносом. Ставит на стол тарелку картофельного пюре с аппетитно пахнущей половинкой жареной курицы и высокий тонкостенный стакан компота, кладёт рядом салфетку, нож и вилку.
— Нож забери, — распоряжается Бастиан.
Когда парень уходит, он кивает Кейко в сторону стола:
— Садись, поешь. Я не знаю, чем вас кормят, но не думаю, что досыта.
— Спасибо, месье Каро. Я не голодна, — торопливо отвечает девушка и опускает глаза.
— Давай, садись. Я же вижу, как ты слюной давишься.
Кейко послушно присаживается за стол, неуверенно берёт вилку и почти тут же откладывает её в сторону.
— Можно, я просто попью?
— Конечно. Это всё тебе принесли.
Бастиан смотрит, как она пьёт, держа стакан обеими руками и торопливо глотая, и это зрелище успокаивает его. Да, девчонка не боится. И похоже, действительно честна. Похоже.
— Кейко, ты ешь, а я пока расскажу. Про слово, которое ты не знаешь. Терроризм — это когда группа людей старается причинить вред как можно большему числу окружающих. Специально. Наш мир, который существовал двести с лишним лет назад, погиб из-за таких людей. Вроде как они делили бога. Половина мира считала, что бога зовут Христос, половина с ними не соглашалась. И из-за этой ерунды террористы распылили в воздухе самовоспроизводящееся нечто, которое разрушало хлорофилл. Вижу, что тебе непонятно, поясню. Раньше в мире было много растений. В Третьем круге их почти нет, но ты же наверняка бывала на праздниках во Втором круге? Видела деревья, цветы, травы. Хлорофилл — это основа растений. Когда погибли растения, погибли и животные, которые ими питались, а вслед за ними — животные, питающиеся животными. Мы успели спрятаться под Куполом, который обезвреживает это вещество, и запасти семена растений и зародыши животных. И потому спаслись. А большой мир погиб.
Глаза Кейко расширяются настолько, что она перестаёт походить на японку. На лице — выражение ужаса.
— Зачем было это делать, месье Каро? Оно же убило… убило столько…
— Вот именно. Ради своей правды люди идут порой на немыслимые мерзости. Кейко, следствие обвиняет тебя в том, что ты помогала террористам. Людям, готовым уничтожить Азиль.
Стакан выскальзывает из пальцев и разлетается на полу вдребезги.
— Простите, — шепчет Кейко и принимается быстро собирать осколки.
— Оставь, пожалуйста. И послушай меня, — останавливает её Бастиан.
Он подходит к девушке, носком ботинка откидывает в сторону крупный кусок стекла.
— Кейко, кто и зачем перебил тебе Код доступа?
Девушка выпрямляется, отступает на шаг.
— Это был человек Сириля. Его попросил Ники… Доминик. Сказал, что без нового Кода мне даже с ним в Ядро не пройти. Это молодая девушка, она приходила ко мне домой и всё сделала там.
Бастиан удовлетворённо кивает. Всё просто. Какая тут теория заговора и мифические террористы.
— Скажи, те люди, с которыми ты работала и дружила, могут подтвердить… — он умолкает.
Никто не будет опрашивать людей её круга, чтобы подтвердить алиби. Каро-старшему это невыгодно, остальным — не надо. Лишняя работа, ненужный человек.
— Месье Каро? — окликает девушка.
— Я позабочусь, чтобы тебя перевели в другое место. Ты не боишься быть одна?
— Нет.
— Хорошо. Я возьму твоё дело под собственный контроль. Да, я не имею никакого отношения к сфере закона и суда, но я всё-таки не последний человек в городе.
— Зачем это, месье Каро? — спрашивает Кейко, глядя ему прямо в глаза.
— Я повторюсь. Мой брат убит, и я хочу, чтобы наказание понёс тот, кто это сделал. Но я не хочу допустить, чтобы пострадали невиновные, — он медлит. И заканчивает: — С тебя и так достаточно.
Девушка молчит, уголки её губ опускаются. Словно Бастиан сказал что-то совсем не то.
— В чём дело? — не выдерживает он.
— Месье Каро… Вы слишком добры ко мне. Но… поздно. У меня больше нет дома. Мой ото-сан арестован и в тюрьме, как и я. Я не знаю, где моя Акеми и что с ней. И если я выйду отсюда, меня никто не возьмёт на работу, никто не даст мне приюта, — спокойно говорит Кейко, глядя поверх плеча Советника. — Мне не с чем жить, месье Каро. Я… я благодарна вашей семье. Ники дал мне любовь и смысл в жизни. И подарил красивую сказку, что даже такая, как я, может жить иначе. И я поверила. Когда веришь, светлее на душе и легче.
Она опускается на стул, поникает головой.
— Когда мы познакомились, и Ники-кун предложил мне встречаться, он сказал слова, которые я запомнила: «Когда мир обречён, какой смысл жить, если не ради любви?». Для кого-то это просто красивые слова, а я действительно жила любовью. И в каждом дне действительно был смысл. Ожидание, радость от его приездов, тепло, которым он делился со мной… Вера в чудо. Свет. Мне было достаточно одной его улыбки. Теперь у меня не осталось ничего. Мне бы не хотелось, чтобы вы тратили время и силы зря. Я собираюсь признать свою вину по любому обвинению, которое мне предъявят.
В горле ком. Осознание того, что девчонка всё понимает и идёт на подобное, шокирует.
— Сколько тебе лет, Кейко?
— Восемнадцать.
— Послушай, всё можно изменить!
— Если верить, месье Каро.
Она зябко сутулится, хоть в комнате и жарко. Бастиан давит вздох, проходит к открытому окну. С улицы доносятся крики и смех играющих по ту сторону тюремной стены детей, пахнет мокрой пылью: это служащий поливает из жестяной лейки чахлые кусты, растущие вдоль дорожки. «Там жизнь, — горько думает Бастиан. — Там великое множество вероятностей и шансов…»
— Кейко… Есть ли что-то, о чём ты хотела бы узнать или попросить? — спрашивает Бастиан, глядя в окно.
— Есть.
Он возвращается обратно, присаживается перед девушкой на корточки.
— Тогда я тебя внимательно слушаю.
Она долго молчит, глядя на переплетённые на коленях пальцы рук. Бросает на Бастиана быстрый взгляд, словно хочет спросить: не обманешь? Исполнишь?
— Если это возможно, месье Каро. Когда меня привезли сюда, у меня забрали очень дорогие мне вещи. Это голубая бусина-колокольчик и пластиковое колечко с красным стёклышком. Бусина — подарок мамы, я носила её в волосах, сколько себя помню. А кольцо мне подарил Ники.
— Тебе всё вернут. Даю слово. И переведут в чистую камеру, где ты будешь одна, — хрипло говорит Бастиан. — Только и я хочу тебя попросить…
В дверь деликатно стучат, заглядывает недавний парень:
— Месье Каро, прошу прощения, время.
Бастиан забирает со спинки стула сюртук, кладёт руку на худенькое, острое плечо Кейко.
— Девушка в свою камеру не вернётся. Я требую выделить ей более комфортные условия. Позовите сюда начальника тюрьмы, а сами быстро принесите вещи, которые у неё отняли здесь. У вас пара минут, мне дорого время.
И когда паренёк убегает, ненадолго оставив их вдвоём, Бастиан касается подбородка Кейко, заставляя её смотреть ему в глаза, и заканчивает фразу:
— Я хочу тебя попросить: верь мне и борись. Я постараюсь тебя отсюда вытащить. В память о брате.
— Найдите того, кто убил Ники, — просит Кейко. И добавляет одними губами, когда Бастиан отводит взгляд: — И меня.
Советник Каро едет домой из Второго круга и думает о Кейко Дарэ Ка. Отцу он не стал ничего рассказывать, сказал только, что девчонка невиновна и версия Канселье — полный бред. Фабьен Каро на это ответил, что Бастиан не иначе как перетрудился и повредился умом, и его жалости больше достойны помойные кошки, а не смазливая косоглазая тварь, угробившая его младшего сына.
Два электромобиля несутся по дороге к Ядру, обгоняя друг друга и слепя дальним светом в зеркала заднего вида. Отцовская машина всё же уходит в отрыв; Бастиан гасит скорость и ведёт свой электромобиль спокойнее.